Кир Булычев - Марсианское зелье (сборник)

– Как грустно быть справедливым, – произнес пришелец на своем языке, подходя к машине.

Он увидел толстую пожилую женщину, Ксению Удалову, которая держала на коленях курносого полного мужчину ее лет. Он вгляделся во властное и резкое лицо другой немолодой женщины, Ванды Казимировны, которая даже в беспамятстве крепко обнимала лысого рыхлого Савича. Степан Степаныч, разумеется, не изменился.

Он сидел на заднем сиденье, закрыв глаза и прижимая к груди бесценный альбом с автографом Пушкина.

И вдруг пришелец ахнул.

Он протер глаза. Он им не поверил.

За рулем машины сидел, положив на него голову, курчавый юноша Саша Грубин. И, протянув к нему тонкую руку, легко дышала прекрасная персидская княжна.

Взгляд пришельца метнулся дальше.

Елена Сергеевна была так же молода, как десять минут назад.

– Этого не может быть, – произнес пришелец. – Это невозможно.

– Возможно, – ответил Алмаз, который первым пришел в себя и подошел сзади. Он тоже был молод и уже весел. – Есть, видать, вещи, которые не поддаются твоей инопланетной науке.

– Но почему? Как?

– Могу предположить, – сказал Алмаз. – Бывают люди, которым молодость не нужна. Ни к чему она им, они уже с юных лет внутри состарились. И нечего им со второй молодостью делать. А другие… другие всегда молоды, сколько бы лет ни прожили.

Люди в машине приходили в себя, открывали глаза. Первым опомнился Удалов. Он сразу увидел, что его детский костюмчик разорвался на животе в момент возвращения в прежний облик. Он провел рукой по толстым щекам, лысине и затем громко поцеловал в щеку свою жену.

– Вставай, Ксюша! – воскликнул он. – Обошлось!

Эти слова разбудили Савичей.

Ванда принялась радостно гладить Никиту, а тот глядел на жену и думал: «Как дурной сон, буквально дурной сон».

– Ничего, Саша, – проговорил Удалов, протягивая руку, чтобы утешить Грубина. – Обойдемся и без этих инопланетных штучек.

Очнувшийся Грубин, смертельно подавленный разочарованием, обернулся к Удалову, и тот, увидев перед собой юное лицо старого друга, вдруг закричал:

– Ты что, Грубин, с ума сошел?

Но Грубин на него не смотрел, он искал глазами Милицу, боясь ее найти. И нашел.

А Милица, встретив восторженный взгляд Грубина, поглядела на свои руки и, когда поняла, что они молоды и нежны, закрыла ими лицо и зарыдала от счастья.

– Вылезай, Елена, – сказал Алмаз, помогая Елене выйти из машины. – Хочу познакомить тебя со старым другом. Помнишь, я тебе рассказывал, как мы из тюрьмы бежали?

– Очень приятно, – произнес пришелец, который все еще не мог пережить своего поражения. – Я думаю, вы собираетесь создать семью?

– Не знаю.

Елена посмотрела на Алмаза, а тот произнес уверенно:

– В ближайшие дни.

И тут они услышали возмущенный крик Савича:

– Что же получается? Все остались молодыми, а я должен стать старым. Это несправедливо! Я всю жизнь хотел стать молодым! Я имею такое же право на молодость, как и остальные.

– Пойдем, мой зайчик, пойдем, – повторяла Ванда, стараясь увести его прочь. – Это у тебя нервное, это пройдет.

– Пошли, соседи, – предложил Удалов. – А то дотемна в город не успеем вернуться.

– Елена, – рыдал Савич, – все эти годы я тебя безответно любил!

– Ты мне только попробуй при живой жене! – Ванда сильно дернула его за руку, и Савич был вынужден отойти от машины.

– Извините, – сказал пришелец. – Я полетел.

– До встречи, – попрощался Алмаз.

Пришелец превратился в зеленое сияние, потом в луч. И исчез.

Елена посмотрела вслед уходящим к городу. Савич все оглядывался, норовил вернуться. Удаловы шли спокойно, обнявшись.

– Ну что ж, – сказал Алмаз, – по местам! А то к поезду не успеем.

Небольшой космический корабль упал во дворе дома шестнадцать по Пушкинской улице. Шел дождь со снегом, осень заканчивала свое дело. Упал он бесшумно, так что Корнелий Удалов, который шел на работу, сначала даже не сообразил, какие гости пожаловали прямо к дому.

Корабль повредил край сарая, шмякнулся в лужу, поднял грязь и брызги. И замер.

Удалов вернулся от ворот, обошел корабль вокруг, прикрываясь от дождя цветным пляжным зонтиком, позаимствованным у жены, постучал корабль по боку, надеясь на ответный сигнал, и, не дождавшись, отправился будить соседа Александра Грубина.

– Саша, – сказал Удалов, толкнув пальцем форточку на первом этаже. Форточка отворилась. – Саша, вставай, к нам космический корабль во двор упал.

– Рано еще, – послышался сонный голос Грубина. – Восьми нету.

– Молчит, не откликается, – сказал Удалов. – Может, авария случилась?

– А большой корабль? – спросил Грубин.

– Нет, метра три. Системы «летающее блюдце»…

– А опознавательные знаки есть?

– Опознавательных знаков не видно.

– Ты посторожи, я сейчас оденусь. Дождь на дворе?

– Мерзкая погода. И надо же было ему именно сегодня упасть! У меня в девять совещание.

Удалов вернулся к кораблю, отыскал люк, постучал в него.

– Стемивурам зас? – спросили изнутри.

– Это я, Удалов, – представился Корнелий Иванович. – Вы нарочно к нам приземлились или как?

– Послити, маратакра, – сказал голос изнутри.

– Открывай, открывай, я подожду, – ответил Удалов.

Люк щелкнул, отворился.

Внутри стоял, протирая заспанные глаза, неизвестный Удалову встрепанный космонавт в пижаме.

Внешне он напоминал человека, если не считать чрезвычайно маленького, по пояс Удалову, роста, зеленоватой кожи и жестких волос, которые пучками росли на лбу и на кончике носа.

– Прекграни вслука! – воскликнул космонавт, поглядев на небо, потом на Удалова и на строения, окружающие двор.

– Погода как погода. Для этого времени года в наших широтах мы лучшего и не ждем.

Космонавт поежился на ветру и произнес:

– Струку, крапатака.

– Оденься, – сказал Удалов. – Я подожду.

Он заботливо прикрыл за ушедшим космонавтом люк, а сам зашел за бок корабля: там меньше хлестало дождем. Розовая краска с корабля облезла – видно, не первый день его носило по космическим далям.

Пришел Грубин, накрытый армейской плащ-палаткой.

– Этот? – спросил он, указывая на корабль.

– Вот именно, – подтвердил Удалов.

– Некрупный. А ты как, достучался?

– Сейчас оденется, выйдет.

– Он к нам с визитом или как?

– Еще не выяснил. Погода ему наша не понравилась.

– Кому такая понравится! Не Сочи.

– Всегда я жду чего-нибудь интересного от прилета межзвездных гостей. Развития технологии, науки, искусств, – признался Удалов. – Даже сердце замирает от перспектив.

– Погоди, может, у него враждебные цели, – предостерег Грубин.

– Не похоже. Он в пижаме был, видно, проспал посадку.

– А на каком языке говорит?