Борис Воробьев - Мир «Искателя», 1998 № 03

Керман лениво поднял брови.

— Это правда? — спросил он Сэлзера.

Сэлзер склонил голову набок. Его улыбка была адресована всему страждущему человечеству.

— Иногда он немного шумит, — с сожалением сказал он. — Вы понимаете?

— Совершенно верно, — ответил Керман и напустил на себя страдальческий вид. Он так хорошо играл, что мне прямо захотелось пнуть его от зависти свободной ногой.

Блэнд отошел от окна и стал у моего изголовья.

— Спокойно, детка, не волнуйся, — мягко сказал он.

— Мне здесь не нравится, — сказал я, обращаясь к Лессоуэйзу. — Я протестую против того, чтобы меня каждый вечер накачивали лекарствами. Мне не нравится запертая дверь в конце коридора, как не нравится и зарешеченное окно в другом конце коридора. Это не санаторий. Это тюрьма.

— Дорогой мой, — плавно заговорил Сэлзер, прежде чем Лессоуэйз успел подумать, что бы такое сказать, — вот выздоровеете, и поедете домой. Разве бы мы вас здесь держали, если бы в этом не было нужды?

Уголком глаза я заметил, что Блэнд медленно сжал кулаки, как бы предупреждая меня, чтобы я был поосторожнее с тем, что скажу. Сказать я мог много чего, но теперь, когда Керман знал, что я здесь, я решил не рисковать.

— Ну, пойдемте дальше, — сказал Лессоуэйз. — Здесь довольно хорошо. — Он одарил Кермана ослепительной улыбкой. — Вы увидели все, что хотели, мистер Стрэнг? Только не позволяйте нам торопить вас.

— О да, — лениво ответил Керман. — Если доктор Сэлзер не возражает, я, возможно, загляну сюда снова.

— Боюсь, это было бы против правил, — сказал Сэлзер. — От частых визитов наши друзья могут возбудиться. Я уверен, что вы меня поймете.

Керман задумчиво посмотрел на меня:

— Вы совершенно правы. Я об этом как-то не подумал, — сказал он и направился к двери.

Последовал торжественный уход, последним следовал Сэлзер.

Я услышал, как Керман сказал:

— На этом этаже больше никого нет?

— В данный момент никого, — ответил Сэлзер. — У нас в последнее время исцелилось несколько человек. Может, хотите взглянуть на их карты?

Голоса удалились, и Блэнд закрыл дверь. Он улыбнулся мне.

— Не сработало, а, детка? Я ж тебе говорил: всего лишь еще один чокнутый среди множества других таких же.

Нелегко было казаться разочарованным, но мне каким-то образом это удалось.

Сэлзер говорил правду, когда заявил, будто посетители возбуждают его пациентов. Воздействие на Хоппера было явным, хотя признаки взрыва проявились в нем только после того, как Блэнд принес подносы с ланчем.

После ухода Сэлзера с визитерами Хоппер лежал неподвижно, мрачно нахмурившись и вперив взор в потолок. Он оставался таким до ланча и совершенно не обращал внимания на все мои замечания, поэтому я решил к нему не приставать. Все равно мне надо было многое обдумать, и я мог обойтись и без его общества. Но когда Блэнд поставил поднос на тумбочку, Хоппер вдруг сделал резкий выпад, от которого поднос пролетел через всю комнату и с треском упал на пол.

Он сел в постели, и при виде его все мое тело покрылось гусиной кожей. Он так изменился в лице, что я едва его узнал. В его глазах появился свирепый затравленный взгляд, какой мы видим в глазах диких зверей в зоопарке. Блэнд проворно увернулся от него — его прыжок напомнил мне прыжок лягушки.

— Спокойно, детка, — сказал Блэнд больше в силу привычки, нежели желая что-то этим выразить.

Хоппер скорчился в постели и уставился на него, будто желая, чтобы тот подошел поближе, но Блэнда было не искусить.

— Уж такой я везучий, — с яростью сказал он. — Ему непременно надо все изгадить, как раз когда я сменяюсь.

Он терпеливо убирал разбитую посуду и остатки еды, складывая кусочки на поднос. К тому времени, как Блэнд закончил, он, похоже, решил не обращать на Хоппера внимания, а тот с блеском в глазах продолжал наблюдать за ним.

— Я ухожу, понимаешь? — сказал он мне. — У меня свидание, и я не собираюсь его пропустить. С тобой ничего не случится. Дотянуться до тебя он не в состоянии, да и потом, возможно, это у него пройдет. Иногда проходит. Если он начнет лезть на стену, позвони. Дежурит Куэлл, только без надобности не звони, о’кей?

— Ну, не знаю, — с сомнением сказал я. Вид Хоппера мне очень не нравился. — Как долго я буду один?

— Куэлл будет часто заглядывать. Меня ты не увидишь до завтра, — нетерпеливо сказал Блэнд. — Если я не умотаю сейчас, Сэлзер заставит меня остаться и следить за ублюдком. Я единственный, кто может что-то с ним сделать.

Мне пришла в голову одна идея. Мне, конечно, не нравилось оставаться с Хоппером один на один. Я трусил от одного его вида, зато в отсутствие Блэнда мог добраться до ключа от браслета и начать действовать.

— Ну, разве что так, — сказал я, откидываясь на подушку. — Но я бы уж лучше пошел с тобой. Что ты на это скажешь?

Он ухмыльнулся.

— Моя кобылка и так заводится с полоборота, так что обойдемся как-нибудь без тебя.

Он унес пропавшую еду Хоппера, а я попробовал было поесть, но от тяжелого дыхания Хоппера, от его свирепого взгляда, направленного на противоположную стену, и от неспокойного лица меня выворачивало наизнанку. После двух-трех попыток запихать в себя пищу я оттолкнул поднос. Больше всего на свете мне хотелось закурить.

Блэнд вернулся немного погодя. Он переоделся и теперь выглядел таким щеголеватым, что я едва его узнал. При виде его разрисованного от руки галстука я чуть не стал дальтоником.

— Что случилось? — сказал он, глядя на мой поднос. — Думаешь, там отрава?

— Просто не голоден.

Он бросил взгляд на Хоппера, который опять весь подобрался в постели и вызверился на Блэнда.

— Ну, все равно не испортит мне удовольствия, — сказал Блэнд с улыбкой. — Ты только смотри, детка. Не расстраивайся.

— Мне нужно покурить, — сказал я, — и если у меня не будет сигарет, я подниму тревогу, еще не успеешь ты выйти из дома.

— Сигарет тебе не положено, — сказал Блэнд. — Вам, чокнутым, нельзя оставлять спички.

— Мне не нужны спички, мне нужны сигареты. Прикури одну для меня и оставь еще парочку. Я буду курить их одну за другой. Если я не покурю, я тоже обезумею. Ты же не хочешь, чтобы мы оба висели на тебе, правда?

Он неохотно расстался с сигаретами, прикурил одну для меня и бочком направился к двери.

— Передай Куэллу, чтоб держался от него подальше, — сказал он уже от двери. — Может, когда я уйду, он утихомирится. Что бы он ни делал, не звони в звонок пять минут. Дай мне время смотать удочки.

Хоппер вдруг рванулся к нему, но лишь слегка потревожил воздух вокруг Блэнда. Однако уже то, что Блэнд выскочил в коридор, подсказало мне, что он боится Хоппера. Боялся его и я.

Вероятно, этот день оказался самым долгим в моей жизни. Попытаться добраться до ключа от браслета в ящике комода я не смел — ведь я не знал, когда Куэллу вздумается заявиться, да и Хоппер представлял для меня проблему. Я не был уверен, как он себя поведет, если я встану с кровати. Я лишь понимал, что это у меня единственная возможность добраться до ключа и, если я ее испорчу, другой у меня не будет. Я решил предпринять попытку ночью, когда Хоппер уснет, а Куэлл тоже будет в постели. Это означало, что мне каким-то образом надо было избежать укола, а я и понятия не имел, как это сделать.