Геннадий Прашкевич - Снежное утро

Другое озеро было мертвым. Разложившийся ил пускал мутные пузыри. Они лопались, распространяя запах, подобный тому, что издает гниющая рыба. Охотники обошли удушливый берег и вышли на тропу. Куница внимательно проводила их с ветки острым взглядом крошечных черных глаз. Осмотрев и обнюхав гигантские следы, потрогав нерасклеванные птицами груды помета, охотники вышли на поляну, густо поросшую роголистом и папоротниками, резные листья которых отбрасывали четкую тень. Эти участки леса принадлежали мамонтам, неторопливо набивающим желудки листьями берез и стеблями тмина. Не гнушались они и осоки, диких бобов, вереска, тимьяна и мхов. На брюхе, щеках и под хоботом длинная, красновато-коричневая шерсть была засмолена и свалялась в грязные подушки, придавая массивным телам вид еще более грузный, и охотники замерли, в который раз восхищаясь горбатыми великанами, с высоких лбов которых падали густые космы, достигая основания круто изогнутых бивней.

Охотники с уважением рассматривали гигантов. Это была охота Чужих. Для Чужих бродили по лесам и падям горы мяса и белого непахнущего жира. Для Чужих азартно теплели в травах полуметровые кучи навоза и следы. Огромные твари — охота Чужих. Охотники качали головами и обходили зверей, как течение в океане обходит древние острова. Они не прочь были бы напасть на подобное чудище, попади оно в овраг или в болото, но выйти на него в лугах... нет, это — охота Чужих...

Стадо обленившихся жирных оленей, мотая рогами и мыча, вышло из-за деревьев, обрадовав охотников, которые знали, что, натянув на себя шкуры, можно было обмануть зверей и добыть много мяса, но боялись, что олени в свою очередь могут сбросить шкуры и, обратившись в людей, напасть на них. Потому приемы охоты были просты. Трое, выскочив на открытое место, криками выгнали стадо на кусты, из-за которых взвились тяжелые копья, калеча и останавливая зверей. Обезумевший от крови и криков вожак обломанными в брачных боях рогами сбил охотника с ног и они оба покатились по траве. Охотники собрались вокруг раненого, качая головами и жалея, что старик с его спасительной охрой далек... Клевер выбивался из-под руки упавшего и охотники смотрели на поздний цветок так, будто он мог чем-то помочь... Приложив к ране жеваный подорожник, они освежевали туши, поедая все, что не могли взять с собой. Раненый отказался от мяса и это наполнило охотников страхом. Они заторопились. На место побоища выскочила болотная рысь, обнюхала брошенные куски и, фыркнув, скрылась в зарослях. Ее больше привлекали обитатели камышей...

Только к вечеру, утомленные охотой и переходом, охотники оказались у песчаниковой стены, снизу доверху зарисованной фигурами лошадей и быков, идущих слева направо. Судя по гривам, нанесенным поперечным пунктиром, и одинаковым линиям брюха, фигуры были высечены одним человеком. Между фигурами алели вложенные друг в друга кольца, от которых шли параллельные линии, подчеркнутые резкой зубчатой полосой. Рисунок был непонятен охотникам, но по нему они ориентировались на тропу и медленно опустились в ущелье. Они шли гуськом и для каждого неожиданным явилось появление Чужих на узком берегу реки. Все они были вооружены. Тюки полетели на песок и, сбившись в тесную группу, охотники враждебно заворчали. Чужие стояли плечом к плечу, их разделяло расстояние достаточное, чтобы сильно и метко, не мешая друг другу, метнуть копья. Малейшего движения было достаточно, чтобы и Чужие и охотники занялись делом, которое они хорошо знали — охотой...

ДЕРЖАСЬ за разбитое плечо, Мес добрался до ручья и омыл водой рану. Он отгибал кувшинки и заметил, как почти по дну прошли две пестрые рыбы. Он не чувствовал боли. Его пронизывало ощущение потери. Иногда ему казалось, что он — Чужой, и его отлучили от дому. Это были противоречивые мысли. Он долго лежал в траве, только с рассветом, почувствовав желание чем-то заняться, поймал зайца и съел его. Идя по берегу неширокого ручья, он наткнулся на следы охотников и понял, что охота была удачна. Ему расхотелось возвращаться и только осторожность повела его к пещере. Он петлял по звериным тропам, присматривался, слушал. Еще издали он почувствовал в песчаниковых скалах чужое присутствие. Присмотревшись, он обнаружил на самом гребне двух женщин, во что-то с волнением всматривающихся. Поднявшись на гребень, он увидел берег и два неподвижно замерших отряда. Грубо связанные тюки валялись на песке и даже на таком расстоянии Мес почувствовал запах крови. Он выпятил челюсть и, вызывающе ворча, приблизился к женщинам. Он инстинктивно чувствовал, что они не опасны, и не ошибся — ему не составило труда сорвать с них пояса и приказать спуститься вниз. Испуганно и злобно оглядываясь, они спускались, и потоки песка и камней осыпались из-под неумелых ног. Охотники и Чужие внизу насторожились. Их внимание раздваивалось и они возбужденно и коротко перекликались.

Мес и женщины спустились на берег.

Мес не испытывал к Чужим враждебных чувств. И женщины вызывали в нем скорее интерес, чем раздражение, но он грубо подгонял их и скоро они оказались недалеко от охотников. Мес остановился и женщины тотчас сели на песок, испуганно закрыв головы руками. Чужие возбужденно переговаривались. Один из них сделал угрожающий знак, но в это время из-за скал, мотая головой и отрывисто рявкая, вывалился медведь. Он на мгновение застыл, увидев скопившихся на берегу людей, но его замешательство длилось недолго. Он был мокр, взъерошен, вероятно побывав в реке, и напал первым, прижав одного из Чужих к голой скале. Охотники и Чужие с криками бежали по берегу, поддавшись древнему страху... Встав на дыбы, медведь медленно надвигался на Чужого, выставившего перед собой тонкое копье. Когда Чужой почувствовал запах псины и слюны, услышал неровное дыхание зверя, он закричал, будто крик мог помочь. Мес медленно подобрал и взвесил на руке брошенное кем-то копье. Просмоленное древко удобно легло в ладонь. Нижняя челюсть Меса выпятилась, длинные губы растянулись, обнажив крупные желтые зубы. Веки медленно опустились и, с силой размахнувшись, он вогнал копье под лопатку зверя. Это был редкий по силе и точности удар. Слабея, зверь опустился перед Чужим, все еще пытаясь коснуться его лапами, и вдруг упал. Чужой отшатнулся и по каменной стене боком шагнул к реке и стал жадно черпать ладонью холодную воду. Опомнившись, Чужие и охотники возвращались двумя настороженными отрядами. Не доходя до поверженного зверя, Чужие остановились, возбужденно рассматривая Меса. Он сделал шаг к женщинам, поднял их с песка и подтолкнул к Чужим, торжествующе засмеявшись. Женщины неуверенно шагнули и опять в страхе присели на песок, закрыв головы руками. Мес грубо и повелительно подтолкнул их, и они опять шагнули вперед и опять присели. Мес больше не торопил их и тогда один из Чужих приблизился. Он тронул за плечо каждую женщину и они, съежившись, укрылись за спинами Чужих. Мес опять засмеялся и бросил вслед женщинам их пояса. Чужой резким движением вырвал копье из издыхающего медведя и протянул его Месу. Мес слышал, как при ударе хрустнуло древко и не верил копью, но принял его из рук Чужого и вонзил в песок, очищая от шерсти и крови. Чужой присел на корточки у воды. В такой позе он был беззащитен и Мес инстинктивно проделал то же. Глядя друг на друга, они отрывисто и глухо смеялись, и пучки волос, схваченные на затылке, костяными кольцами, ритмично подрагивали над низкими лбами.