Сергей Синякин - Поле брани для павших

Сергей Синякин

ПОЛЕ БРАНИ ДЛЯ ПАВШИХ

Глава первая

1

Иванов встал рано и долго не мог найти себе места. Причина тому была объективной - боль снова проснулась и принялась медленно жевать правую ногу. Делала она это неспешно, как беззубая старуха, обгрызающая вываренную куриную косточку. Некоторое время Александр лежал, пытаясь найти для ноги нужное положение, надеялся, что нога пригреется и боль затихнет, но через полчаса понял, что надеялся напрасно - боль поползла от исполосованного шрамами колена по бедру, укусила его за пах и свернулась холодным змеиным кольцом в нижней части живота, еще безопасная, но уже готовая в любой момент ужалить тело больнее, чем прежде.

Александр полежал, глядя в потолок. Было уже довольно светло, и за окном пробовали голоса проснувшиеся птицы. Помучившись в постели, Александр сел. На часах было около шести утра, и ложиться не стоило. Да и больная нога все равно уснуть бы уже не дала. Если она начинала болеть, то делала это основательно и мучительно. Так сказать, память о прошлом, прах бы ее побрал!

Он накинул куртку пижамы, пошел на кухню и сразу же закурил.

Не торопясь поставил чайник на огонь, зажег конфорку и подошел к окну. Окно испещрили холодные струйки бесконечного дождя. Дождь шел уже второй день, черно-серые тучи ходили вокруг города, казалось, что они задались целью затопить город со всеми его жителями. Опять кто-то недосмотрел, а скорее всего серафимы развлекались подобным образом. С чувством юмора у серафимов дела обстояли туго, специфическое чувство юмора было у серафимов, подобное чувство можно было найти лишь у висельников, да и то не у каждого.

Иванов выглянул в окно.

Расписные стены домов казались сейчас черными. Внизу тускло желтела мостовая. Промокшие кипарисы казались с высоты восьмого этажа маленькими темными пирамидками. На зеленых ярких газонах буйно цвели магнолии.

Чайник засвистел. Александр выключил газ, достал заранее высушенный заварочный чайник и бросил в него две щепоти байхового чая, добавив к ним несколько сушеных лепестков розы, жасмина и зернышко кардамона, чтобы чай получился совсем уж ароматным.

В ожидании, когда чай заварится, он вернулся к окну. Улицы еще были пустынными, только на перекрестке стояли несколько херувимов в пятнистой форме. Херувимы внимательно и покорно слушали светлого Ангела, но сразу видно было, что нравоучения высшего существа херувимам бесконечно надоели и слушают они скорее по обязанности, нежели для того, чтобы впитать истину. Да и какие истины могут быть в шесть часов утра? Тем более у Ангела. Наконец Ангел закончил свои поучения, распахнул белоснежные огромные крылья и унесся в высоту. Правильно, что ему мокнуть под дождем?

Для этого херувимы есть. Им, значит, херувимово, а Ангелам ангельское. Они по ночам ниже Седьмого Неба не спускаются, этот, судя по появлению, был совсем уж из ретивых служак, то ли выбеленный недавно, то ли скучно ему было, вот и решил ради развлечения херувимов погонять. Только ведь на херувимов где сядешь, там и слезешь. Они и обязательные заповеди мимо ушей пропускают. Морды львиные скривят, мышцами на лапах играют - сила есть, ума не надо.

Александр вернулся к столу, снял чехольчик с заварника и с удовольствием вдохнул аромат чая. Даже боль в ноге отступила.

Одно слово - райское наслаждение, осененное улыбчивой Благодатью и освященное ежели не самим Господом, то его правой рукой Архангелом Михаилом. Иванов налил себе чаю в тонкую фарфоровую чашечку и принялся пить. Сладить чай он не стал, сладить такое великолепие - только вкус портить. И в самый разгар чаепития колено вдруг дало о себе знать самым подлым образом, аж слезы на глазах выступили от неожиданного прострела.

"Господи, - с тоской и неожиданной злостью подумал Иванов, - ну что тебе стоило вылечить мое колено? Я же тебе не Иаков, у меня в роду никого из богоизбранного народа не было. Татары были, хохлов парочка затесалась, а вот богоизбранных не было. Мне свою ногу искалеченную демонстрировать некому, а от болей ночных я уже, честно говоря, устал. Не нужна мне такая память о прошлом!"

Он помолился, но Бог молчал. То ли отвечать не хотел, то ли сделал вид, что не слышал. А колено уже прямо выкручивало, ломало, и от этой ломоты можно было избавиться лишь одним, не раз проверенным способом - положить на ногу компресс из слюны василиска, но для этого надо было встать, а вставать было трудно все из-за той же больной ноги, да и запах слюны василиска, надо было честно сказать, бодрости и энергии не добавлял. Александр отхлебнул из чашки и принялся разглядывать иллюстрации в журнале "Сон-Рай", которые он и без того знал наизусть. Включать сейчас телевизор даже не стоило - утро, как обычно, было отдано евангельским проповедям, в лучшем случае покажут Моисея или очередное заседание попечительского райсовета. А смотреть на споры распухших от нектара да мясных просвирок небесных избранников Александру Иванову было скучно и тоскливо. Уж лучше духовный негритянские гимны слушать, негры их исполняли с таким жаром и слаженностью, что душа восхищенно замирала.

Но для того чтобы послушать духовные гимны, надо было идти в соседнюю комнату, и, подумав, Иванов от этой затеи тоже отказался.

Только и оставалось ему, что сидеть в пустой и тихой кухне своей кельи, пить чай и думать, что делать после окончания чаепития.

Впрочем, выбора особенного не было - хочешь не хочешь, все равно надо было лезть в чулан за бутылкой с василисковой слюной. Колено разболелось так, что больше ни о чем думать не хотелось. И не зря оно начало ныть еще со вчерашнего вечера. Дождь за окном все усиливался, и конца ему не было видно. Как тогда, в пустыне Негев...

2

Транспортный "Руслан" приземлился на темную бетонную полосу, уходящую в желтые бесконечные пески. Прильнув к иллюминатору, солдаты жадно разглядывали место своей будущей службы, но ничего, кроме темных песков с чахлыми редкими кустиками зелени, не видели.

Пески были вокруг, желтые бесконечные пески с пологими мелкими барханами, уходящими волнами к далекому горизонту.

- Вот завезли, - пробормотал крепыш Никитин. - В увольнение сходить некуда. Одни верблюды.

Он оторвался от иллюминатора, широко раскинул длинные ноги в камуфлированных штанах и тяжелых десантных ботинках. На круглом лице его было разочарование. Впрочем, десантник Саня Иванов испытывал похожее чувство.

"Вот тебе и зарубежье, - тоскливо подумал он. - Все как в Туркмении. Днем жара донимает, ночью шакалы спать не дают!"

Самолет резко снижал скорость, и рев его моторов проникал через обшивку.

- Пацаны! - вдруг удивленно сказал кто-то. - Да тут дождь идет!