Гарри Гаррисон - Миры Гарри Гаррисона. Книга 7

— Однако тот факт, что мы можем помочь друг другу, говорит о нашей общности, — сказал Джайлс. Лихорадочное возбуждение снова охватило его, и он обнаружил в себе неожиданный запас сил, чтобы продолжать спор. — То, чего не хватает нам, людям, частично существует в уже созданной вами, инопланетянами, философии. Главное — это идея о том, что народ всегда выживает. Как отдельные личности мы слишком ничтожны, чтобы принимать вызов Вселенной, но как человечество мы этого вполне достойны. Как раз этого и не хватает нашей философии. А вам, жителям Альбенарета, не хватает того, что есть в нас, людях: индивидуум не сдается даже в ситуации, когда народная мудрость утверждает, что дальнейшая борьба невозможна. Вспомните, ведь вы тогда сдались, а я в конце концов все-таки посадил спасательный корабль на планету.

В кабине вагонетки наступило молчание; за окнами лежала безжизненная равнина, окрашенная неземными цветами — черным и серебристым. Джайлс повернулся к круглоголовой собеседнице-инопланетянке, ожидая ее реакции на свое заявление. Какой она будет, предсказать он бы не смог. С точки зрения человека, он самым безжалостным образом напомнил ей о том, что она потерпела поражение в том, чем особенно гордилась.

— Это верно, — в конце концов медленно проговорила инопланетянка. — И это именно то, что казалось мне как бы незаконченной мыслью. Ты сделал такое, что, по всей видимости, было невозможно для тебя.

— Только потому, что у меня не было выбора, — сказал он. — Я непременно должен был попасть на 20 В-40, даже если бы этому противилась вся Вселенная, все жители Альбенарета, все человечество, даже если бы они вместе считали это невозможным.

Капитан медленно повернула голову, внимательно на него глядя.

— Но такой вариант поведения — это ведь анархия, — сказала она. — Ни одна цивилизация не способна существовать при подобном поведении индивидуума.

— Наша существует. Мы живем и даже вместе с вами, жителями Альбенарета, оказались в космосе.

Она отвернулась и стала смотреть мимо него, сквозь лобовое стекло на каменистую равнину перед ними.

— Даже если вы и правы, — проговорила она, — как мы можем помочь друг другу — ваш народ и мой?

— Мне нужна ваша помощь, чтобы спасти одного человека от других людей. Они, другие, хотели бы использовать его для оправдания уничтожения миллионов человеческих жизней. Вместе с вами мы могли бы освободить его и тем самым уничтожить саму возможность оправдания грядущих массовых убийств. Ведь точно так же мы с вами благополучно доставили спасательный корабль на эту планету. Вы были не в состоянии управлять им на самом последнем отрезке пути, но до этого я ничего не сумел бы с ним сделать. До момента, когда возникла жизненная необходимость, заставившая меня научиться управлять этим крошечным модулем. Она открыла мне многое относительно вашего народа и моего собственного и позволила мне понять, сколь многое из того, чему я прежде верил, в чем был убежден, на самом деле ложно.

— Даже если мы что-то и сделаем вместе, что это докажет?

— Лишь то, что вместе мы способны купировать недостатки друг друга, — сказал Джайлс, — совершить то, чего поодиночке не может ни один из нас Спасение жизни нескольких людей и Капитана Райумунг — дело достойное. Однако речь может идти о спасении жизни множества людей и благодаря этому спасении, пусть потенциальном, жизней множества жителей Альбенарета. Перед ними откроется новое понимание Пути, новая возможность сотрудничества с человечеством. Это, безусловно, не может остаться незамеченным и сможет убедить ваш народ, и мой тоже, в том, что и тем и другим необходимо научиться думать иначе, иначе воспринимать действительность и вместе работать как в космосе, так и на дальних планетах. А положительные результаты подобной деятельности безусловно принесут немало чести и вам, и вашему ребенку.

Она чуть шевельнулась — ему показалось, беспокойно.

— То, о чем вы говорите, — ответила она, — не коснется моей чести. Вы ждете от меня чего-то совершенно необычного.

— Я знаю, — сказал он. — Если для этого и существует особое слово в вашем языке, я его никогда не слышал. А у нас, людей, это называется дружбой.

— Дружбой? — эхом откликнулась она. — Странное слово, если оно не несет в себе никакой информации ни о родстве, ни о деловом сотрудничестве, ни о логической причине подобного сотрудничества.

— В основе его лежит взаимоуважение и расположение друг к другу, — сказал Джайлс. — Этого достаточно? Или нет?

Он ждал, пока она ответит. Инопланетянка смотрела прямо на него. Как и всегда, глаза ее и интонации совершенно ни о чем не говорили.

— Все это совершенно ново для меня, — сказала она наконец. — Правда, я заметила нечто подобное в отношениях между представителями вашего народа и моего на этой планете — на 20 В-40. — Она внезапно Умолкла. — Что ж, во всяком случае того, что вы сказали, пока вполне достаточно, чтобы начать действовать. Куда нам нужно поехать?

Лихорадочное возбуждение, придававшее Джайлсу силы, внезапно схлынуло, и он скрючился на своем сиденье, с трудом сохраняя ясность сознания.

— Я указал автопилоту вагонетки, куда ехать… в памяти компьютера это должно сохраниться — мы были там до того, как я отправился искать вас… — говорил он уже с трудом, почти шептал.

Ее пальцы потянулись к пульту управления автопилотом. На маленьком экране замелькали яркие цифры.

— Нашла, — сообщила она. — Я ввела снова эти данные.

Автопилот сработал, и вагонетка свернула вправо. Джайлс закрыл глаза и поплыл в тошнотворном потоке слабости, охватившем его…

— Мы прибыли к цели, — ровным голосом провозгласила инопланетянка.

Он открыл глаза и обнаружил, что вагонетка, явно сбившись с курса, остановилась посреди залитой тусклым белым светом солнца-карлика каменистой равнины. Потом, далеко не сразу, он с трудом различил вдалеке, прямо по курсу, маленький купол одинокого дома.

— Хорошо, — пробормотал он невнятно. — Вы специально остановились так далеко от него?

— Мы говорили только о том, что нужно делать до момента прибытия сюда, — ровным голосом произнесла инопланетянка. — Теперь вы хотите, чтобы мы въехали внутрь?

— Да, — ответил Джайлс. Он начинал приходить в себя, стараясь разбудить те запасы сил, что уже не раз приходили ему на помощь в экстремальных ситуациях. В то же время он явственно чувствовал и постоянную боль, и чудовищную, неизбывную слабость — вся верхняя часть тела была словно накрепко опутана железными оковами. — Да, — повторил он. — Но нам нужно не въехать, а войти. Где-то здесь должна быть дверь не для машин, а для пешеходов, и, может быть, нам удастся проникнуть внутрь так, чтобы они нас не заметили.