Гарри Гаррисон - Миры Гарри Гаррисона. Книга 7

— Будем начинать, — ответил Патрик. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Нет. Пока вроде бы нормально. Этот двигатель теоретически довольно прост. Урановая пыль заключена в неоновых вихрях, находящихся внутри ламп. Кварцевые трубы, в которых содержится эта смесь, окружены слоем водорода с примесью вольфрама, чтобы увеличить теплостойкость. Водород сдерживает нагревание плазмы урана-235, который медленно нагревается до 23 000 градусов по Кельвину. При этом нагревается и сам водород. В результате он вырывается из реакционной камеры. Это последний этап перед стартом: остается лишь включить турбонасосы во вторичной водородной петле…

Брон замолчал на полуслове — раздался какой-то звонок, и на пульте зажглись красные огоньки. Элай быстро защелкал выключателями.

— Так и должно быть? — спросил Патрик.

— Нет, так быть не должно, — ответил Элай, причем зубы его обнажились в довольно зловещей ухмылке. — Старт пока что откладывается. Что-то не в порядке.

Оба одновременно посмотрели на табло Полетного Времени. 13.03.

Оставалось меньше одиннадцати часов до того момента, когда орбита приведет «Прометей» в соприкосновение с атмосферой.

— Что не так? В чем дело? — спросил Патрик.

— Я еще не знаю. — Элай ввел программу в компьютер, и на дисплее появилась восьмицветная диаграмма всех схем и узлов. — Тут пять двигателей, работающих как одна система. Они гораздо ближе связаны между собой, чем двигатели химического типа. И вот какой-то один, видимо, вышел из строя. Постараюсь определить, в чем дело. Патрик, ради Бога, не дергай меня. Я должен разобраться в этом один.

— Хорошо, я буду в пилотском отсеке. Если буду нужен, вызовешь меня по интеркому.

Оттолкнувшись, Уинтер взмыл вверх. В отсеке экипажа он увидел, что Сальников лежит (а точнее, висит, удерживаемый ремнями безопасности) на кушетке. Патрик хотел к нему обратиться, но Коретта поднесла палец к губам и поманила его к себе.

— Григорий спит, — прошептала она. — И не надо его будить. Он в не очень хорошем эмоциональном состоянии. Усталость и нервное напряжение сказались. Пришлось дать ему снотворное. Я сказала, что это транквилизатор. Он не хотел, поэтому я тоже сунула в рот две пилюли, но сумела потихоньку их выплюнуть.

— Насколько он плох? — спросил Патрик, глядя на спящего.

— Пока трудно сказать. На Земле я бы ответила на ваш вопрос, но здесь другое дело. Полагаю, он достаточно устойчив — иначе русские не включили бы его в состав экипажа.

— Это ничего не значит. Согласно докладу, который мне довелось прочесть, Сальников — единственный специалист по микроволновой трансмиссии, который хоть как-то годился для полета. Я подозреваю, что его отправили в космос чуть ли не насильно.

— Если это так, то многое становится ясным. И физические данные, и характер Сальникова мало пригодны для работы в космосе. Но он нам понадобится, когда мы выйдем на орбиту. После смерти полковника Григорий — единственный, кто может собрать генератор. Надеюсь, что, отоспавшись, он придет в себя и сможет работать. А когда ему будет чем себя занять, проблем с ним не возникнет.

— Спасибо, Коретта. Вы правы. Если от меня потребуется помощь, скажите.

— Дело в том, что он не любит принимать лекарства.

— Я могу ему приказать. Имею на это право. Патрик направился к пилотскому отсеку, но Коретта ухватила его за рукав.

— Минуточку. Между прочим, вы тоже мой пациент.

— Что, пилюлю? — угрюмо спросил он.

— Нет, вам нужно поесть и попить. И захватите что-нибудь для Нади.

— Конечно, спасибо. Стоило вам напомнить, и я понял, что умираю от голода и жажды.

Уинтер взял пластиковые коробочки и бутылки и присоединился к Наде. Пристегнувшись к кушетке, передал ей провизию.

— Приказ доктора. Надо перекусить.

— Спасибо, я хочу только пить.

— Надо и поесть.

Патрик заставил себя съесть почти весь тюбик с пастеризованным рагу, отложив сеанс связи с Центром на потом.

— С двигателем неполадки, — сказал он Наде.

— Не может быть! Неужели опять?! — в ужасе воскликнула Надя, прижав руки к груди.

— Мне очень жаль, — сказал Патрик, беря ее за Руку. Кожа у Нади была прохладной. — Надеюсь, ничего серьезного. Элай занимается проверкой…

— «Прометей», «Прометей», вас вызывает Центр управления полетом.

— Привет, Флэкс. Это Патрик. Докладываю: неполадки с ядерным двигателем. Проверка прошла успешно, но при попытке запуска на пульте загорелись красные лампочки.

После короткой паузы Флэкс, усталый и нервничающий не меньше, чем астронавты, спросил:

— Вы выяснили, в чем дело?

— Нет. Доктор Брон как раз этим занимается. На месте ли ваши специалисты по ядерным двигателям? Они могут нам понадобиться.

— Разумеется. Все здесь. Они спрашивают, не можете ли вы передать нам данные по состоянию двигателя?

— Роджер. Сейчас сделаю.

Компьютер корабля занес в память все действия, предпринятые Броном во время проверки и подготовки ядерного двигателя к старту. Со своего пульта Патрик вызвал из памяти эту информацию и одним нажатием кнопки отправил ее в Центр управления полетом. В это время запищал интерком. Трубку взяла Надя и тут же коснулась плеча Уинтера.

— Да? — обернулся он к ней.

— Это был Элай. Кажется, он понял, в чем дело. Я сказала ему, что вы на связи с Центром, и он идет сюда.

Патрик кивнул и снова повернулся к компьютеру.

— Центр управления полетом, имею новую информацию. Сейчас с вами будет говорить доктор Брон. Судя по всему, он установил причину сбоя.

— Еще бы, — сказал Элай, влетая в пилотский отсек. Он увидел в руках Нади бутылочку с водой и внезапно почувствовал, как сухо у него во рту.

— Можно отхлебнуть? Спасибо.

Он выпил половину содержимого, вздохнул и вернул бутылочку Наде.

— Плохи дела, Патрик. Совсем никуда. Я свяжусь с нашими ребятами в Центре, и они воспроизведут ситуацию у себя на макете, но я уверен, что мой диагноз правильный. Ты знаешь, что сердце ядерного двигателя — тяжелые кварцевые трубки. Вот почему такие двигатели еще называют реакторами лампового типа. Кварц — материал прочный, и двигатель надежно защищен от перепадов температуры. Но пого-колебания и аварийное отделение корпуса ракеты даром не прошли…

— Удар?

— Вот именно. Ведь кварц, по сути дела, — то же стекло. Очевидно, во время попытки отделения ступени был сильный удар. По-моему, одна из трубок разбита.

— А заменить ее можно? Элай горько рассмеялся.

— Заменить? Даже если бы у меня была запасная трубка, в космосе ничего бы не получилось. Нет уж, если трубка действительно повреждена, надеяться не на что. Двигатель не включится.

— Но что-то нужно предпринять. Мы обязаны попытаться, — настаивал Патрик.