Дмитрий Скирюк - Руны судьбы (Осенний Лис - 5)

Под ногой пришельца что-то треснуло. Фриц похолодел: то была забытая им миска.

- Эй, а это что? - тот тоже разглядел свою находку. - Тарелка? Хм... Ещё одна... И свеча... Повисла пауза.

- Эй, кто здесь?

Фриц прижался к стенке, сжимая в потном кулаке; кинжал. Хруст шлака приближался. Ещё мгновение - и Фриц смог разглядеть пришедшего.

А разглядев, едва не закричал от радости.

Только у одного человека в городе была такая худющая фигура и такой носатый профиль. Это был Гюнтер-трубочист. Фриц знал его едва ли не с пелёнок - кто ж не знает Гюнтера! Да и сам Гюнтер, не особенно любивший повозиться с детворой, почему-то будто бы держал над Фридрихом какую-то опеку. Захаживал к ним в дом, бесплатно чистил им камин и даже угощал порой его с друзьями всяческими сладостями, если был при деньгах. В глубине души Фриц считал его почти что другом, и забыл о нём сейчас лишь потому, что разница в возрасте была меж ними слишком велика.

Гюнтер был не единственным, но, пожалуй, самым лучшим трубочистом Гаммельна. Одетый во всё чёрное, худой и угловатый; его частенько можно было видеть на макушках крыш, где он чистил дымоходы, заменял черепицу и чинил поломанные флюгера. Злые языки утверждали, что он и живёт где-то на крышах, таскает из каминных труб коптящиеся там окорока и сыр, а вниз спускается затем лишь только, чтоб поесть, а особенно злые - что он и сам порою подрабатывает флюгером на городской ратуше. Последнее было не больше чем шуткой, хотя фигура человека в полный рост на шпиле башни городского магистрата и впрямь имела с Гюнтером некоторое сходство (особенно нос). Работу свою он делал споро и в короткий срок, вот только почему-то брать учеников отказывался наотрез. "Молод я ещё", - обычно отвечал на это он. Правда, к Фрицу присматривался: маленького роста, юркий словно ящерица, тот вполне годился Гюнтеру в ученики.

Фриц опустил свой нож, вдохнул поглубже и позвал тихонько:

- Гюнтер... эй, Гюнтер...

Тот завертел головой, увидел что-то в темноте, приблизился. Глаза его удивлённо расширились.

- Фриц? Что ли, ты? Ты что здесь делаешь? Ах, да... - он понимающе кивнул.

Фриц осторожно выглянул наружу.

- Ты один?

- Конечно, что за странные вопросы! - Гюнтер подобрался ближе и присел на корточки. - Я не беру учеников, ты же знаешь. - Он поглядел на одеяло, на перепачканную, всю в крови рубаху мальчика и недовольно покачал головой. - И все это время ты, значит, сидел здесь?

- Ну, да. Слушай, Гюнтер... - паренёк смутился на мгновение, но вскоре пересилил себя. - У тебя с собой есть что-нибудь поесть?

- А? А, да, конечно, - тот сбросил с плеч свой инструмент и зашарил по карманам. - Вот, держи.

Мальчишка жадно вгрызся в длинный бутерброд с селёдкой.

- И давно ты здесь вот так... сидишь?

- Пять дней, - с набитым ртом признался Фриц. - Я прятался. Я... Мама... Ну ты знаешь, да? Я думал, что меня будут искать. - Он поднял взгляд и перестал жевать. В глазах его проглянула надежда. - А... разве нет? Уже перестали?

- Нет, почему же. Ищут. - Гюнтер подтащил к себе сумку и принялся копаться в ней, выкладывая на пол чердака какие-то верёвки, шпатели и щёточки. - Это ты, конечно, здорово придумал - спрятаться на чердаке. Вот только, знаешь ли, чердаки они тоже обыскивают. Догадались.

Кусок застрял у Фрица в горле. Трубочист участливо похлопал его по спине и снова занялся своими инструментами.

- Ты... Тебя тоже послали искать меня? - спросил Фриц, когда прокашлялся.

- Не, я трубу пришёл чинить, - рассеянно ответил тот. - Тут дымоход сифонит, вот меня и попросили посмотреть... А ты, я погляжу, тот ещё хитрец. Надо же: забрался не куда попало - к бургомистру на чердак!

- Куда?! - Фриц снова чуть не поперхнулся.

- А то ты будто бы не знал? - он посмотрел на мальчика и посерьёзнел. - Э-ээ... Или вправду - не знал?

- Нет. Гюнтер...

- Что?

- Ты ведь меня не выдашь им? Не выдашь? А?

Трубочист сосредоточенно замешивал лопаточкой цемент.

- А если я скажу, что не выдам, ты поверишь? - сказал он наконец.

- Я? - опешил Фриц. - Не знаю...

Он опустил недоеденный ломоть и долго молчал, глядя, как трубочист перебирает запасные кирпичи, обкалывает их до нужного размера и латает дырку в дымоходе. То и дело Гюнтер отступал назад и, наклонивши голову, рассматривал со стороны свою работу. Что-то подсказывало Фрицу, что он может трубочисту доверять. Гюнтер никогда не делал ему зла, да и сейчас не собирался, если только не играл в притворство. Фриц мог быть уверенным, что тот не проболтается о нём даже по пьяной лавочке - Гюнтер вообще не пил ни пива, ни вина. "С моей работой пару кружек опрокинешь, а потом того гляди и сам с крыши опрокинешься", - отшучивался он на все предложенья выпить. Гюнтер знал, что говорил - он многие часы оставался один на один с высотой, крутыми черепитчатыми крышами и дымоходами самых причудливых конструкций, и предпочитал работать в одиночку, используя для страховки только прочную верёвку. Фриц набрался смелости и наконец решился.

- Гюнтер, ты хоть что-нибудь о маме знаешь?

Тот не ответил.

- Гюнтер... что мне делать?

- Уходить отсюда, - бросил тот, не оборачиваясь.

- Уходить? - непонимающе переспросил малец. - Куда?

- Не знаю.

Воцарилась тишина. Отрывисто и мерно шаркал мастерок. Кирпич ложился к кирпичу. И также вот размеренно, отчасти даже - неохотно Гюнтер вдруг начал рассказывать. Начало Фриц пропустил мимо ушей; мысли его были заняты совсем другим; затем повествование приняло такой необычайный поворот, что Фриц невольно заинтересовался и придвинулся поближе. Даже про кинжал забыл - тот так и остался лежать на скомканном одеяле у трубы.

- ...Потом мне Яцек говорил, что эти крысы разбежались, кто куда. Кто в речке утонул, кто в лес побег, кто в город возвратился. Детей тоже обратно в город отвели. Накостыляли всем - слов нет, по первое число. Да ты, поди, уже не помнишь, слишком малый был. А парень тот так и ушел один. Куда - никто не знает.

Гюнтер отступил, вновь смерил взглядом дело рук своих, и удовлетворённо кивнул - труба была как новенькая, даже лучше. Фриц сидел, едва дыша и ожидая продолжения рассказа. Трубочист, однако, не торопился, а сперва сложил свой инструмент и вытер руки, а потом ещё с минуту что-то молча вспоминал, попутно вычищая из-под ногтей твердеющий цемент.

Затем достал из сумки трубку, медленно её набил, затеплил огонёк и некоторое время так дымил, вытягивая дым в седые кольца.

- Вас трое было, - наконец сказал он. - Ты, ещё один пацан и маленькая девочка чуть-чуть постарше вас; она потом уехала, родители решили увезти её от греха подальше. Где тот, второй, я тоже не знаю. Вот вы втроём и баловали, пока тот парень вас не осадил. Когда на Яцека решили надавить, чтоб он принял послушничество... ну, чтоб он стал одним из них, он отказался и решил уйти. А перед уходом попросил меня... ну, присматривать за вами, что ли. Чтоб вы не наделали чего. Боялся он за вас, как будто чувствовал неладное. А может, знал чего. И видишь, обернулось чем...