Дмитрий Скирюк - Руны судьбы (Осенний Лис - 5)

- Надо бы лошадь расседлать, - немного сонным голосом сказал пришелец.

- Сиди уж. О ней позаботятся.

- Да? Интересно, кто?

- Не важно, кто, - тут травник опять усмехнулся.

- И за арбалетину свою, кстати говоря, тоже не беспокойся - завтра сами принесут.

Повисла пауза. Кто-то пнул дрова в камине сапогом. Пламя вспыхнуло, протяжно гукнул дымоход.

- Здоровая домина.

- Ну, так. Здесь же рудокопы раньше жили, те, которые издалека, которые на постоянку здесь селиться не хотели. Посёлка нет уже давно, окрестные дома на камень разобрали.

- А этот что ж?

- Плитняк, - презрительно сказал на это травник. - Кому он нужен?

- Да уж, точно, никому. А тепло у тебя.

- Девчонка болеет, вот и топлю. Камин, чтоб его; приходится всё время жечь. Всё никак не соберусь печь вместо него сложить.

- А ты умеешь?

- Нет.

Что-то острое стукнуло по доскам стола - быстро, с протягом и несколько раз.

Хлеб режут, догадалась Ялка. Или колбасу.

- Я заночую у тебя?

- Что за вопрос! Места сколько хочешь, выбирай лежанку поцелее и ложись... Эй, осторожнее!

- Ах, зараза... - вдруг выругался пришелец. - Ну и ножик у тебя.

- Девчонка принесла. Поаккуратней с ним.

Ялка почти почувствовала, как взгляды обоих защекотали ей затылок. По спине побежали мурашки.

- Это она? - спросил негромко незнакомец.

- Ещё кого-то видишь, что ли?

- Нет, но...

- Она, она, - с каким-то непонятным выражением в голосе сказал Лис. Помолчал и вдруг добавил: - Ну, хорош притворяться, слышишь? Открывай глаза.

Девушка не сразу поняла, что последние слова предназначались ей, а когда поняла, невольно напряглась. От взгляда травника это не укрылось, он рассмеялся весело, легко, беззлобно, встал и подошёл к ней. Тронул за плечо.

- Вставай, Кукушка, - мягко сказал он. - Просыпайся. Неужели ж ты думаешь, что я не сумею понять, когда ты спишь, а когда просто лежишь и подслушиваешь?

Дальше притворяться было бесполезно. А впрочем, чего она ожидала? Пила вино (в кружке, наверное, ещё оставалось на донышке), безрукавку без спросу напялила, да и меч висит, наверно, косо... Она вздохнула, перевернулась на спину и посмотрела снизу вверх на травника. Перевела взгляд на его ночного гостя - тот сидел у камина и пристально рассматривал её. Это был рослый мужчина лет сорока, с длинными тёмными волосами, в которых поблёскивали нити седины, и глазами, как два бурава. Он был со шрамом на губе, без двух зубов, заметно щурил левый глаз; на левой же руке его отсутствовал мизинец. Должно быть, за свою жизнь этот человек успел побывать не в одной серьёзной переделке. Во всяком случае меч свой он предпочитал держать под рукой. Под его взглядом Ялке стало неуютно, она вжалась затылком в подушку и натянула одеяло до подбородка.

- Не бойся, - уловив её смятение, поспешил сказать травник. - Это Золтан, он друг. Он тебя не обидит.

- Почему - Кукушка? - тихо спросила она.

- Ну, надо же мне тебя как-то называть, раз ты мне не представилась.

- Я Ялка.

Тот кивнул без тени малейшей усмешки, как кивают взрослые ребёнку, который он говорит им: "Я - лошадка!", или "Я - кораблик!" Девушке почему-то вдруг стало неловко, словно она назвалась чужим именем.

- Зови меня Лис, - представился тот

- Ты сжёг мою одежду?

- Нет, только башмаки, остальное я выстирал. Рубашку потом постираешь сама. Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо... Есть хочу. Травник улыбнулся.

- Ну, это не смертельно. Вылезай из кровати. Сейчас мы с Золтаном чего-нибудь сготовим.

Ялка встала, повторив свой фокус с одеялом. Травник цокнул, как белка, и одобрительно кивнул. Ничего не сказал. Она подошла к столу, немного стыдясь своего неряшливого вида и всклокоченных волос, однако брошенный украдкой в их сторону взгляд дал ей понять, что ни травника, ни его странного приятеля это нисколько не волновало, и она успокоилась.

За окном по-прежнему было темно.

- Который час? - спросила она.

- Около пяти. - Травник помолчал. - Зачем ты вынимала меч?

Ялка покраснела от стыда, даже не задаваясь вопросом, как тот догадался.

- Я... я испугалась, - призналась она. - Тут были крысы, на столе, три штуки. Толстые, противные, фу... - девчонку снова передёрнуло.

- А! - рассмеялся травник, словно услышал хорошую новость. - Адольф, Рудольф и Вольфганг Амадей. Вылезли всё-таки. Ну, и чего?

- Они хотели хлеб стащить.

- Пускай тащили бы: они тут часто шастают, я им нарочно корки оставляю, я всё равно поджаристые не люблю. А то книги грызть будут. Надеюсь, ты их не зарезала?

Впервые Ялка видела его улыбающимся, и это зрелище ей неожиданно понравилось. У него была хорошая улыбка. Кое-где не хватало зубов, но это уж как водится.

А улыбка всё равно была хорошая.

Вот только в голубых глазах читалось: "Врёшь".

- Так значит, ты крыс испугалась, - подытожил он.

- Да. Они... - Ялка умолкла и закусила губу. Покосилась на Золтана, на травника, потом решилась и закончила: - Они разговаривали.

- Разговаривали? - травник поднял бровь.

- Мне так показалось. Я их... слышала. Лис как-то растерянно улыбнулся и обернулся к Золтану. Лицо того осталось подчёркнуто серьёзным глазах застыло недоверие и что-то, похожее на безысходность.

- Вот видишь, - сказал травник с непонятной горечью в голосе. - Я же тебе говорил!

И тут, как будто эта горечь всколыхнула память, Ялка вдруг вспомнила всё. И дорогу, и маму, и Михеля, и свои поиски.

И разрыдалась.

* * *

Альфонсо Рохелио Родригес де Лас-Пасиа с отвращением сплюнул на пол тягучую и тёмную слюну, положил за щёку свежий ком табачной жвачки и водрузил ноги в сапогах на соседнюю лавку - поближе к камину.

- Дерьмовая страна, - сказал он и с подозрением оглядел четверых своих спутников, надеясь вероятно, что те затеют спор. Но все лишь согласно закивали. Даже Санчес - забияка и крикун - не стал ругаться на Родригесовы ноги, оказавшиеся рядом с ним, а просто отодвинулся подальше.

Дождь, который лил два дня, а после вдруг сменился снегом, заставил Киппера и брата Себастьяна приостановить погоню, и пятерым наёмникам наконец-то выпала возможность отдохнуть.

Пятеро солдат сидели в комнате в пустой корчме с названием "Дряхлый душегуб" на перекрёстке трёх дорог и коротали время за бездельем и выпивкой. Спорить с Родригесом не было смысла - всё уже сто раз было сказано и пересказано. Всех задолбали здешние дожди и долгая дорога, а корчма и постоялый двор вполне соответствовали своему названию и могли убить волю к жизни у кого угодно. По правде говоря, название корчмы было связано с легендой об одном престарелом разбойнике, некогда повешенном как раз на этом самом перекрёстке, но это уже мало кого интересовало - историю эту солдаты уже успели выслушать в пересказе кабатчика, каждый - по несколько раз.