Бернард Вербер - Микролюди

– Для маленького ума, возможно, нет, но не для большого, – тотчас парирует Аврора.

Микроженщина не поддается на провокацию:

– Я все же считаю это невозможным. Вы разыгрываете меня.

– Я вас уверяю, что решение есть, – вмешивается Давид. – Мой прадед его нашел.

– Может быть, вы просто еще не сравнялись с нами в игре ума, – добавляет его подруга.

– Если решение есть, то я его найду, – заявляет Эмма 103.

И, чтобы подбодрить себя, она смотрит на картину, изображающую эволюцию к малым размерам.

Чувствуя, что атмосфера накаляется, все гости стараются вежливо улыбаться, однако Великие не могут забыть высказывания капитана.

А Эмма 103 напряженно, сдвинув брови, смотрит на три спички, лежащие на полу.

Прогуливаясь среди Великих, вам кажется, что они могут вас раздавить своими толстыми подошвами, если не увидят, куда ставят ноги? Особенно вечером, когда хуже видно. Они такие неуклюжие.

С устройством «Luciol» вы будете не только окружены мигающим световым ореолом, но он вас сделает более заметным на расстоянии нескольких метров.

Даже если Великие находятся в подпитии. Даже если они близоруки.

«Luciol» избавит вас от страха быть раздавленными по неосторожности, когда вы поедете к Великим в качестве туристов.

Три моих последних семнадцатиметровых человека вырезали в камне сцену за сценой воспоминания о своем исчезнувшем мире.

Но, если я потенциально бессмертна, они таковыми не были. Даже если они жили гораздо дольше, чем мини-люди, кончилось все их гибелью.

Сначала умер самый молодой, Кетц-Аль-Коатль. Он долго оставался в прохладной зоне пещеры и простудился. Горячка унесла его за одну ночь.

Потом женщина, Инь-Ми-Янь. У нее заболело сердце. Ее артерии чем-то закупорились. Она почувствовала укол в груди и упала.

Аш-Коль-Лейн, самый старший, остался один. Он долго оплакивал сына, потом жену, но не переставал работать.

Он продолжал рассказывать историю своей исчезнувшей цивилизации с удвоенной ожесточенностью, как будто только эта миссия придавала смысл его существованию.

Эта фреска, вырезанная на стенах пещеры, заканчивалась в зале рядом с озером. Там Аш-Коль-Лейн трудился один, обмотав руки тряпками, чтобы не набить мозоли и не порезаться. У него длинные волосы и белая борода, которую он больше не стрижет.

Он рассказал о четвертом катаклизме, астероиде Тейя-7, который, разрушив его остров и его народ, канул в пучину.

Когда он закончил последний эпизод, его охватило желание, свойственное всем художникам, – отступить немного и обозреть свое произведение.

Он и отступил.

Его нога оказалась у самого берега, он оступился, упал в воду и не смог выбраться. Так эта стихия, от которой он чудом спасся во время Потопа, все же забрала его. Я понизила температуру в этом месте, и его тело останется навсегда нетронутым во льдах.

Это был последний представитель моего первого человечества.

Он исполнил свою миссию.

На палубе « Победы лилипутов » Давид и Аврора смотрят на серебристую луну.

– Не надо было бросать вызов капитану. Завтра у нас будет глупый вид, когда придется признаться Эмме 103, что мы тоже не знаем решения загадки со спичками и что, возможно, его просто не существует.

– Если мой прадед написал об этом решении в Энциклопедии, значит, оно существует. Но не понимаю, почему он его нигде не записал. Я искал, но в книге ничего не нашел.

– И что я скажу? «ОК, вы не нашли решения, но у нас его тоже нет, значит, обе наши цивилизации спотыкаются на том же месте»?

– Намеки были неприятные. Зная Эмму 103, она обязательно воспользуется этой историей, чтобы доказать, что мы, Великие, блефуем, а сами некомпетентны. Что на тебя нашло, Аврора, что ты бросила этот вызов?

– Терпеть не могу начальственный тон. Как только на них надевают униформу, эти люди считают, что им все можно.

– Все же лучше бы ей загадать загадку, у которой есть ответ. Например, с шестью спичками, образующими четыре равносторонних треугольника, когда из них складывают пирамиду.

– Нет, загадка с квадратом труднее. С тех пор как ты мне ее предложил, она все время вертится у меня в голове. Это получилось само собой. И потом, именно сейчас я не хочу, чтобы мне возражали.

Она принимает таинственный вид.

– Что еще ты от меня скрываешь?

– У меня две новости: хорошая и плохая, – шепчет Аврора.

– Начни с хорошей.

– Я беременна.

У него перехватывает дыхание.

– С тех пор, как мы научились выводить людей из пробирки, мы разучились производить их в самих себе, смесь тебя и меня. Как восемь тысяч лет назад.

Он глубоко вздыхает:

– А плохая новость?

– Как и восемь тысяч лет назад, наших детей будет трое. Это тройня.

Он смотрит на луну, которая, кажется, смеется над ними.

– И как давно ты это знаешь?

– Я это знала еще до отъезда, но боялась, что ты меня не отпустишь в экспедицию. Я уже сделала первое УЗИ. Пока это еще три… «яичка», я хочу сказать три эмбриона, но они, кажется, хотят уцепиться все трое.

– Это потрясающая новость, – произносит он.

– Для тебя, может быть, но не для меня. Скоро я превращусь в толстую бочку.

Они смотрят друг на друга, смеются и обнимаются.

– Черт возьми, это самая прекрасная новость. Теперь мы бессмертны. Наши гены сольются и продолжат нашу историю в будущих поколениях…

– Поколениях хомо сапиенс?

Падает звезда, она провожает ее взглядом и говорит:

– Загадай желание.

– У меня их больше нет, мое желание только что исполнилось, и я долго еще не захочу других.

Она прижимается к нему:

– О, Давид, если бы ты знал, как я счастлива.

– Ничего прекраснее ты не могла мне сказать.

– А ты меня не разлюбишь, когда я буду бесформенная, с тремя головастиками в животе? Меня уже иногда тошнит, но я хочу во что бы то ни стало спуститься с вами под воду!

Он делает гримасу:

– Не советую.

– Так и знала! – бросает она. – Не надо было ничего тебе говорить. Вы, мужчины, все одинаковые и считаете беременность болезнью. Вообще-то, это касается в первую очередь меня.

– ОК. Решаешь ты, – соглашается он. – Ведь это ты их носишь, трех своих «головастиков», а головастики любят воду.

Они полной грудью вдыхают йодистый воздух.

– Ты меня любишь? – спрашивает она нежным голоском.

– Почему ты меня спрашиваешь об этом сейчас?

– Я видела в Энциклопедии, что твой Эдмонд Уэллс говорил, что любовь творит чудеса. «1 + 1 = 3» – это был его девиз.

Давид гладит ее по щеке:

– Я люблю всех 1 + 3 будущих, то есть всех четверых.

Они садятся на какой-то ящик. Давид кажется задумчивым.

– 1… + 1… + 1… + 1.

Вдруг он подпрыгивает.