Галина Мария - Волчья звезда

- Может, я замолвлю утром за тебя словечко. До утра было еще далеко, и я спросила:

- А что с остальными? Ты не видела Хранителя?

Она сказала:

- Видела. Его протащили за лошадью. Потом веревки обрезали, но он уже не шевелился.

И пояснила:

- Он ведь был уже очень старый.

Кочевые забирают к себе только тех, кто на что-то еще годен, потому я не удивилась. По крайней мере он погиб от рук чужаков, а не людей из своего Дома.

Ей, похоже, все-таки было здесь не очень уютно, потому что она продолжала - видно, хотелось поговорить с кем-то знакомым:

- Звездных тоже порезали, знаешь?

Я сказала:

-Да.

- Вот уж не думала, что кто-то может до них добраться. Все их становище обчистили, все Предметы… десять телег оттуда ушло, не меньше, и все груженные Предметами! Такое богатство!

- Да, - согласилась я, - это племя теперь будет сильное. Послушай… там была женщина, у Звездных, она еще за мной приезжала. Высокая, светловолосая не знаешь, где она? Тут ее, вроде, нет.

-А, - сказала Иволга, - эта… Я видела, когда ее везли - она странная. Была вроде как не в себе. Ее забрал Барсук.

В голосе прозвучала скрытая обида - может, ей хотелось, чтобы Барсук увел к себе ее, а не Диану. И точно, она тут же добавила:

- Не понимаю, что он в ней нашел. Я спросила:

- А где его шатер?

- У воды, - сказала она. -. Вон тот, его отсюда видно. Только ты туда не ходи - худо будет. Я сказала:

-Я снаружи подожду. Может, утром она замолвит за меня словечко, если она теперь за таким большим человеком.

Иволга фыркнула, но ничего не сказала. Я вышла из палатки и пошла к коновязи. Особенно я не пряталась - если кто и заметит, то увидит просто одну из пленных девок, которой понадобилось до ветру - дело обычное.

Улисс увидел меня, когда я подошла к коновязи, он зашевелился в траве и беспокойно спросил:

- Ну что?

- Ее нет в женском шатре. Я поговорила там с одной, из нашего Дома. Она говорит, ее забрал к себе Барсук.

Он сказал:

- Ох, нет!

- Похоже на правду. Это он, чтобы сквитаться с вами. Он вам так и не простил. Иначе бы и не посмотрел на нее - ты уж извини, Улисс, но иначе бы никто на нее и даром не польстился - ни кожи, ни рожи.

Он устало сказал:

- Хватит, надоело. А куда он ее отвел, ты узнала?

Похоже, раз уж он вбил себе что-то в голову, его было не остановить первый раз вижу, чтобы человек лез на верную смерть из-за какой-то бабы, которую даже и красавицей-то не назовешь, да еще и бездетной.

-Узнала. Только это без толку - ничего не выйдет. Из бабьего шатра ее, может, еще и удалось бы вытащить, но оттуда - никак. Да и она сказала. Иволга эта, что Диана твоя вроде как помешалась. Может со страху? Только от нее нам помощи ждать нечего.

Я думала, он опомнится и откажется от своей затеи, но вместо этого он аж подскочил и сказал:

- Нам надо торопиться.

Я напомнила себе, что связалась с сумасшедшим, и ничего хорошего от него ждать не приходится. Самое разумное было бы оставить его здесь - пусть подставляет себя под стрелы кочевников, если ему так хочется, а самой бежать отсюда куда подальше, но в том-то и дело, что бежать мне, в общем, было некуда. Может, перед смертью, мне удастся добраться до Барсука и перерезать ему глотку - все больше чести, чем умирать посреди степи, как загнанный заяц. Потому я сказала:

-Ладно. Как ты собираешься выманить ее оттуда?

Он задумался.

- Там только Барсук? Больше никого?

- Почему - никого? Там все его жены. Где же им еще быть?

- Можно попытаться пустить туда снотворный газ, - сказал он, - остался еще баллончик.

- Последний?

-Да.

Я пожала плечами. В конце концов, это были его Предметы и он волен распоряжаться ими как хочет.

- Может, - сказал он нерешительно, - нам удастся отыскать что-то из того оборудования, что они у нас забрали? Если они еще не разгрузили телеги…

- Телеги наверняка охраняются лучше женщин. У нас мало времени, Улисс. Только… если ваш Предмет и впрямь сработает, как мы ее потащим - сонную? Уйти так просто нам не дадут. То, что нас до сих пор не обнаружили - просто счастливая случайность.

Он сказал:

- Ничего. Дотащим. Она же придет в себя - рано или поздно. Можно попробовать уйти по воде.

-Нам так и так придется уходить по воде. В степи они нас быстро настигнут.

Он, наконец, заткнулся и мы стали пробираться к шатру Барсука - тот был меньше, чем женский шатер, но наверняка более добротный. Он стоял у самой воды - слабый ветер доносил запах зеленой гнили - не резкий, сухой запах сохнущих на солнце водорослей, как на морском побережье, а липкий, гнилой. Лягушки орали так, что заглушали все остальные звуки - мы подобрались совсем близко никем не замеченные.

Там, внутри, тоже горел светильник - в слабом свете, пробивающемся наружу, было видно, что шатер и впрямь роскошный - полог был украшен узорами и бахромой; причудливые зигзаги на ткани в полумраке казались черными.

Улисс нерешительно замер и я шепотом спросила:

- Чего ты ждешь?

- Жду, когда он погасит светильник.

- Он его не погасит.

- Если они увидят баллончик, кто-нибудь может успеть выскочить наружу. Поднимут тревогу…

Вроде, он начинал соображать, но, по-моему, слишком поздно.

- Ну, значит, мы убьем того, кто выскочит.

Держи нож наготове, вот и все.

Он уже начал расстегивать сумку, чтобы достать этот свой баллончик, как вдруг в шатре что-то произошло. Раздался глухой шум, словно что-то шлепнулось на устланный коврами пол, потом вопль - даже не вопль, скрежет, кричал не человек, а раненое животное, или хуже того - так мог кричать неодушевленный Предмет, будь у него голос… Улисс напрягся рядом со мной, открыл рот, чтобы что-то сказать, но голос его потонул в общем хоре - теперь это были вполне человеческие голоса”, там, в шатре что есть мочи кричали и визжали женщины.

Я понимала, что нам надо уходить как можно скорее - не уходить, бежать; что бы там ни произошло, они поднимут на ноги весь лагерь. Но тут полог отки-нулся и в проеме появилась темная мужская фигура это бъш Барсук; он выскочил из шатра в чем мать родила, но в руках он сжимал лук. Кочевник скорее окажется без штанов, чем без оружия.

Терять было нечего, и я завизжала:

- Бей!

И, пока Улисс топтался на месте, прыгнула на кочевого, выставив перед собой нож. Он не ожидал нападения, и руки у него были заняты, и вообще он был не в себе - совсем близко от своего лица я увидела белые, остановившиеся, расширенные глаза. Но он тут же пришел в себя - во всяком случае для того, чтобы успеть увернуться и нож скользнул по предплечью, оставив черную вскрывшуюся рану. Я ударила его коленом в пах, но не сильно, потому что не сумела размахнуться, и он, вывернувшись, отбросил лук и ухватил меня за запястья. Я вцепилась ему в руку зубами, болтаясь на ней, как водяная крыса только тут Улисс опомнился и, подскочив, ударил кочевого ножом туда, где затылок переходит в шею. Кочевой издал странный булькающий звук, кровь хлынула у него горлом и руки разжались. Пока он падал, я еще несколько раз ударила его ногой - совершенно напрасно, он умирал, когда падал, но я просто не смогла остановиться. В шатре все еще орали - казалось, они никогда не смолкнут, и, похоже, шума драки никто и не услышал.