Галина Мария - Волчья звезда

- Почему ты не допускаешь…

- Да если бы и впрямь было что-то в этом роде, то суеверия были бы всеобщи. А они процветают только здесь, в горах. И то, возможно, потому, что когда-то ими прикармливали туристов… Если поверить Лагранжу, на равнине совершенно иные суеверия. А здесь. Уж такое это место… Песни западных славян, все такое…

- Посмотри на его белую шею - видишь на ней кровавую рану? Это зуб вурдалака, поверь мне, - зловеще произнес Гидеон. И миролюбиво добавил: - И все-таки, почему бы не поговорить по этому поводу с Лагранжем? Может, мы просто недостаточно хорошо его расспросили? Потому что не знали, о чем спрашивать?

- Гидеон, ну неужто ты веришь в эту чушь? Винер хватается за соломинку. Да и соломинка-то эта знаешь ли… одна иллюзия.

- Я бы и не поверил… - Гидеон смущенно покосился на него. - Но… голос его упал до шепота. - У меня такое чувство, что за нами кто-то наблюдает.

- Мы все напряжены до предела… Это обычная паранойя.

- Знаешь, как в старину говорили, - возразил Гидеон, - Если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят… В любом случае, пусть развлекается. Хоть какая-то цель, пусть и ложная. Ты же знаешь…

- Маниакальная идея - это еще не цель. “Мы все цепляемся за любую соломинку”, - подумал он.

- Он говорит, всего лишь несколько дней, - успокоил его Гидеон. Симон усмехнулся.

- А что, - спросил он, - у нас впереди вечность, а, Гидеон?

“Тьма, - подумал он, - та же тьма, что глядела на них с орбиты - темная, лежащая за терминатором поверхность ночной планеты, где нет ни единого огонька там, где должно было бы раскинуться море огней - причудливые фейерверки больших городов, рассыпные огни мобилей, светящиеся личинки судов, пересекающих океаны… Мы все гадали, что же это такое, погасившее все огни, могло произойти, а потом сами погрузились в эту тьму - и нет от нее спасения… Теперь, должно быть, с орбиты можно разглядеть их базу - один-единственый хрупкий кокон света, дрожащий под напором первобытного мрака, но этот свет все истончается, гаснет, а времени все меньше… и скоро его не останется совсем”.

*

- Как вы себя чувствуете? - спросил Симон. Старая Урсула пожала плечами.

- А как я могу себя чувствовать? В моем возрасте человек уже почти ничего и не чувствует.

Она сидела на лавке, аккуратно наматывая высохшими руками пряжу на веретено. Движения были механическими, привычными, и Симону было не по себе слепой взгляд старухи был обращен на него и дальше - в молчаливую глубину, которой нет названия.

-Пришел спрашивать? - спокойно сказала она.

- В общем, да, - признался Симон.

-Так спрашивай. Тот, что приходил вчера, тоже спрашивал. Но он слышит один ответ, ты - Другой.

-Он, - сказал Симон, - тот, что приходил вчера, наткнулся на старое предание. О вампирах… По-моему, оно существует у вас испокон веку.

- А ты ему и не поверил.

- Не люблю верить на слово.

- Иногда, - заметила старуха, - проще поверить на слово, чем проверять самому.

- Все равно, - нетерпеливо сказал Симон, - я хочу услышать это от вас. Нечисть - вампиры, упыри, вурдалаки… Неужто вы с ними сталкивались?

- Может, и нет, - ответила старуха, - кто знает… Я помню то, что было и до меня, а быть может, то, что будет после меня. Но он прав, твой чужеземец. Вампиры есть.

- И что они такое?

- Люди. Люди, которые впустили в себя тьму.

- Они пьют кровь?

- Вовсе не обязательно. Они питаются человеческим страданием.

- Вампиры?

- Мы зовем их - андры. Какая разница?

- И все-таки они - люди? - упорствовал Симон.

- Когда-то были людьми. Очень давно. Они бессмертны - может, они уже и сами не помнят, кем они были когда-то.

- И никто их не видит, разумеется,- недоверчиво сказал он.

- Я все время их вижу. Они почти всегда здесь.

- На черных конях?

Старуха тихонько покачала головой.

- О, нет. Те, на черных конях - всего лишь демоны прошлого. Наши демоны. Былые страхи, былые беды. Они еще способны испытывать злобу, способны ощущать боль. И потому от них еще можно защититься.

- Что же, - спросил он, - человечество всегда одолевали страхи и тьма?

- О, да! - сказала старуха. - Но человек потому и человек, чужеземец, что способен противостоять им. Он смертен и слаб. И в этом его сила, потому что ему нечего терять. Ты смертен, чужеземец?

- Наверняка - да.

- Тогда чего же ты боишься?

- Тьмы, - тихо сказал он.

Она встала, веретено упало с колен и покатилось по полу.

- Так бойся! - сказала она. - Цепляйся за свой страх. В этом твое спасение.

- Не понимаю, - ответил он, - но все равно, спасибо.

- Не ходи сегодня по улице, чужеземец, сын мой. Сегодня скачут самые страшные кони, хромые кони, отставшие от первых. И скажи своему другу, пусть слезет с крыши. Он с утра там сидит. Скажи, он смотрит не теми глазами.

Симон вышел во двор, курица шарахнулась у него из-под ног. С крыши сарая посыпалась соломенная труха, потом вниз свесилась голова Гидеона. На шейном ремне у него болтался инфракрасный бинокль.

- Привет! - сказал он жизнерадостно.

- Гидеон, - с чувством произнес Симон, - ты дурак! Что ты там делаешь, скажи на милость?

- Веду наблюдение, - ответил Гидеон. - С самого рассвета. Пожалуй, добавил он задумчиво, - на сегодня хватит.

Он ловко спрыгнул с крыши.

- Какое наблюдение? - удивился Симон. - За кем?

- Я подумал, - пояснил Гидеон, похлопывая ладонью по биноклю, - может, если этих коней нельзя увидеть простым глазом, их можно засечь на инфракрасном… Вот я и…

- Здорово же Винер всем нам головы заморочил, - заметил Симон. - Нет тут никаких коней. Ни хромых, ни здоровых. Ни черных, ни инфракрасных. И всадников тоже нет. Это же просто суеверие, Гидеон. Не больше. Оно по-своему реально, для них, раз уж они в него верят. Боятся зажигать огонь вне дома, воду носить… Знаешь, как говорят - если ситуация воспринимается как реальная, она реальна по своим последствиям.

- Может, просто техника недостаточно чувствительна. Нельзя жечь костры, говоришь?

- Нельзя. Они не терпят дыма. Уж не знаю, почему.

- Так значит, не терпят дыма, - задумчиво произнес Гидеон

-Да, - Симон спохватился. - Что ты задумал?

-Ничего.

- По глазам вижу.

- Нет, - сказал Гидеон, - правда, ничего. Ты сейчас куда - на базу?

- Да, - вздохнул Симон, - похоже, больше тут делать нечего. Во всяком случае, сегодня. Ты со мной?

Гидеон вновь любовно похлопал по биноклю.

- Посижу еще немножечко, понаблюдаю…

- Пустое же дело…

-Чем-то надо заниматься, верно?

Он ухватился за балку, подтянулся и вновь угнездился на крыше.

- Вижу тебя, - произнес он, наставив на Симона бинокль.

- И не удивительно, - холодно сказал Симон.

- Тебя окружили черные всадники. На хромых конях. Берегись, Симон, ты взвешен на весах и найден очень легким.

- Иди ты к черту, - с чувством сказал Симон. Он пнул ногой калитку, вышел, и, сунув руки в карманы, пошел вверх по дороге.