Павел Данилов - Власть будущего (сборник)

Сьюзан покачала головой и с теплой улыбкой ответила:

– Значит, это сделала любовь.

– Молодые люди, можно забрать бутылочки? – спросил Иван, одетый в строгие потертые брюки и, несмотря на теплую погоду, плотную олимпийку. На ногах красовались старые белые кроссовки.

На мгновение шумная компания затихла. Три парня тупо уставились на кучу темно-зеленых бутылок, припорошенных пустыми пачками из-под сухариков, чипсов, фисташек.

– Да бери, – буркнул один из отдыхающих.

Второй, не найдя что добавить, глотнул из бутылки. Третий, сделав большую затяжку и отбросив окурок щелчком, медленно проговорил:

– Дед, а тебе не западло вот так корячиться? На че тебе деньги?

Иван, нагнувшийся и уже пронзенный болью в пояснице, выпрямился. В молодости худощавый старик был роста немалого, но возраст сделал свое. Дед поставил большую болоньевую сумку на захарканную землю и поправил лямки светло-зеленого походного рюкзака, откуда донесся характерный звон.

– А что мне? – хрипло проговорил Иван, прищурив тусклые серые глаза, – с голоду помереть?

– В молодости надо было чего-то добиваться, – наставительно заявил парень.

Дед обомлел от такой наглости, но внешне сохранил спокойствие.

– В молодости я был таким как ты, – сказал Иван, засовывая в рот, зияющий дырами недостающих зубов, сигарету без фильтра, – язвительным и знающим жизнь.

– Я бутылки собирать не буду, – поморщившись, презрительно заявил парень.

Старик пожевал губами, отчего сигарета метнулась вверх-вниз.

– Я тоже так думал, глядя на нищих. У меня было много друзей, мы разговаривали о жизни, ее смысле, перспективах.

Двое парней начали болтать о чем-то своем, третий же продолжал слушать.

– Но все высокие разговоры происходили на вот таких посиделках, – махнув рукой на лавочку, сказал дед. – Кто-то пошел в ПТУ, кто-то в техникум, некоторых родители заставили идти в институт. Кто успел повзрослеть – тот живет… ну или, по крайней мере, умер нормально. Я…

– А ты профилонил свое время, – перебил парень, затем добавил насмешливо, – неудачник.

– Мать твою, сучонок, – прохрипел дед и замахнулся на наглеца.

Парень легко увернулся и толкнул старика в грудь. Иван покачнулся, больную правую ногу свело, и он, с жутким перезвоном бутылок в рюкзаке, грохнулся на землю, ударившись головой об лавку.

Дед открыл глаза, рюкзак врезался в спину неровностями бутылок. Кое-как поднявшись, он потер голову – шишки не было. По-прежнему болела поясница и нога. Воздух из легких вырывался со свистом, сердце беспрерывно кололо. Парней как ветром сдуло. Только ворох мусора и бутылки напоминали о недавнем уличном пиршестве.

Мир посерел, как будто из него высосали часть красок. На улице повисло полное безмолвие. «Неплохо я об лавку приложился», – с грустью подумал Иван. Убогая жизнь, состоящая из сна и поиска бутылок, тускнела с каждым днем сильнее.

Иван подтащил болоньевую сумку, в которой красовались три темно-коричневые бутылки, поближе к добыче. Ноги слушались плохо, в глазах постоянно темнело. Старик нагнулся и едва слышно заскулил от боли в пояснице.

Иван поднимал бутылку, выливал из неё капли выдохшегося пива и клал в сумку. Первая, вторая, третья… Дед начинал однообразно материться, когда попадалась бутылка с засунутой в нее свернутой пачкой из-под закуски. Боль в пояснице пропала. «Неплохо ребятки погуляли», – кладя в сумку двенадцатую бутылку, подумал старик. Перестало колоть сердце. Иван разогнулся и обомлел. На клетчатом дне сумки мирно лежали три темно-коричневых бутылки.

– Что за черт? – вслух сказал дед.

Иван поднял сумку. Весила она как полтора десятка стеклянных пивных бутылок.

– Хренотень какая-то…

Старик подошел к лавке, на которой стояли две недопитые бутылки. Вылив содержимое, он отправил тары в сумку. Дыхание стало ровным. Бутылки исчезли, оставив от себя только вес.

Иван воровато огляделся. Вокруг, насколько хватало зрения старческих глаз, не было ни единого прохожего. Все так же царила гробовая тишина. Невдалеке виднелась аллея с рядами лавок по бокам. Старик отправился туда. Сегодня он там еще не охотился.

– Еще бутылок хочешь найти? – послышался гулкий голос. – Ты же обычно в это время уже дома.

Иван вздрогнул и закрутился на месте. Вокруг никого не было. Осматриваясь, старик заметил в траве добычу – бутылки, которые Иван искал изо дня в день последние пять лет и которые он так ненавидел. Дед сложил находки в сумку – нога прошла. Колено стало гнуться. «Да что же происходит?» – подумал он.

– Доволен? – вновь послышался голос из ниоткуда. Воздух стал непрозрачным, словно при легком тумане.

– Да, конечно… – пробормотал Иван.

Старик шел по аллее, подходя к каждой лавочке, заглядывая в каждую мусорку. Иван начинал счастливо улыбаться при виде каждой бутылки. Бешеный азарт завладел человеком, который недавно едва двигался. Морщины разглаживались, волосы начали темнеть. Сумка с тремя темно-коричневыми тарами становилась все тяжелее и тяжелее.

– Ты счастлив, собирая бутылки? – спросил тот же неизвестный.

Иван за неимением собеседника, задрал голову к небу.

– Я доволен оттого, что молодею. В меня рекой течет сила.

– Но раньше ты ее тратил бездумно.

После каждого слова туман становился плотнее.

– Я не знал, что стану настолько слаб. Я надеялся умереть раньше, чем стану развалюхой.

– Но когда пришла старость, захотелось прожить свой век заново. Почему ты злишься на свое занятие? Ведь когда многие работали, ты отдыхал.

Недавний старик остался на небольшой площадке. Остальной мир погрузился в плотный туман.

– Я достоин большего, чем собирать какие-то стекляшки ради куска хлеба! – выкрикнул в небо Иван, хотя голос доносился отовсюду.

– Но сейчас ты был счастлив, собирая бутылки.

– Ну ведь… – хотел оправдаться Иван.

– Ты причитал не на занятие, а на малое вознаграждение.

Последний клочок реальности накрыл густой серый туман. Тут деда затрясло, голова загудела от боли. Иван на секунду закрыл глаза и вновь открыл. Над ним склонился парень со встревоженным лицом.

– Дед, ты живой? – спросил он.

Никита посмотрел на часы – семь минут до конца пары. Впереди парня две одногруппницы шепотом затеяли спор, почему в университете люди к ним относятся лучше, чем в школе.

– Наверное, здесь люди умнее и взрослее, – сказала первая.

Вторая девушка скептически скривила губы.

– Мы помогаем знакомым в учебе, вот они и общаются вежливо. А незнакомым – просто все равно.

– А меня и так все любят, – встрял Никита, – без всякой корысти.