Генри Слизар - Три мили до Марлейбоуна

Мэри сознавала, что тучи войны между дядей Верноном и Софи скапливались со дня его приезда. Однако она надеялась, что ее собственный нейтралитет предупредит открытый конфликт. Но теперь война закончилась, и закончилась она сдачей позиций. Единственное, что Софи могла спасти от поражения, была ее гордость. Именно по этой причине она оказалась твердой и неприступной, несмотря на слезы и просьбы со стороны Мэри.

- Простите меня, Мэри, - произнесла Софи, делая вид, что все ее внимание занято упаковкой вещей. - Ваш дядя и я просто не можем жить в одном доме.

- Я поговорю с дядей, - сказала Мэри. - Я скажу ему о твоих чувствах. Думаю, что мы сможем решить этот вопрос.

- Я никогда не смогу довериться этому человеку, Мэри. Никогда, даже если он и обернется вдруг самым лучшим добряком. Это вас он заставил думать о себе как о порядочном человеке, которым на самом деле не является.

- Ты думаешь, я не знаю, кто он в действительности? - Она подошла вплотную к экономке. - Я не такая глупая, Софи. Я знаю правду. Я знаю, что он всего лишь хитрый, старый человек, который не смог устроить свою жизнь, но это ничего не значит, во всяком случае, для меня.

- Он полон фальши, - с горечью отрезала Софи. - Ничтожный вымогатель. Все эти истории, которые он вам рассказывал...

- Хорошо. Все они являются выдумкой, иллюзией. Но дядя Верной нуждается в иллюзии прежде всего по отношению к самому себе, Софи. Может быть, мы все нуждаемся в этом.

Взгляд Софи был одновременно любящим и сожалеющим.

- Да, - произнесла она с печалью в голосе, - мы все нуждаемся в иллюзиях, как я полагаю. Только я отгоняю их от себя, Мэри. Вот почему я должна покинуть этот дом.

Дядя Верной был в гостиной, когда Софи спустилась сверху со своим чемоданом. Она высоко держала голову, не желая показаться удрученной своим поражением.

Следующий день был пятница. У Мэри даже не нашлось времени поразмыслить над отъездом Софи; ей самой предстояло длительное путешествие в Бостон, в офис доктора Герберта Дадли, чтобы в последний раз подвергнуться сеансу гипноза. Она хорошо провела ночь, но вместе с тем была обеспокоена сновидением, в котором видела себя бегущей кудато в кромешной темноте.

- Направляешься за покупками? - спросил дядя Верной.

- Да, приходится, - ответила Мэри, глядя на него с другой стороны стола, за которым они завтракали. - Пока агентство предложит кого-то, мне придется самой вести хозяйство.

- Хочешь, чтобы я поехал с тобой, малышка?

- Нет, спасибо, дядя, я управлюсь сама. Я поеду в Монткалм, в супермаркет. Постараюсь быстро вернуться, чтобы приготовить обед.

Когда Мэри отъезжала от дома, она увидела в окне гостиной дядю Вернона, внимательно наблюдавшего за ней.

Был чудесный, теплый летний день. Голубое, безоблачное небо навеяло на нее потерянное чувство удовлетворенности. Она вспомнила о Софи. Мэри не могла себе представить, что та покинула ее безвозвратно. Она считала, что в конечном счете все устроится и Софи возвратится в ее дом.

Супермаркет в Монткалме был ярким и веселым заведением, и она получала большое удовольствие от его посещения. Управляя коляской, Мэри обошла все ряды, импульсивно бросая в нее одну покупку за другой, совершенно забыв о подготовленном заранее списке. В отделе деликатесов она потянулась к корзинке с персиками и внезапно почувствовала легкий удар по руке. Это был Барт Хазелтон, и она вдруг вспыхнула румянцем, когда увидела его улыбающееся лицо.

- Ой-ой, - сказал он. - Я бы вам не рекомендовал этого. Вы можете съесть их и тем самым нарушить ваш установившийся сон.

- Доктор, официальное рабочее время кончилось, и советы ваши излишни, ведь сегодня уже наступает уик-энд.

- Многие доктора очень часто работают даже по субботам. Она повернула коляску в сторону от него.

- Эй, как насчет перемирия? - настаивал он. - Вы ведь не можете обижаться на меня; мой грех - всего лишь пара глупых замечаний.

- Я не обижаюсь, я просто сильно занята. Он сопровождал ее до самой кассы. Покупки, которые он сделал, включали лишь хлеб и банку арахисового напитка.

- Ленч, - сказал он. - Это моя порция по субботам. Она улыбнулась:

- Вы разбиваете мое сердце. Мне просто жаль вас.

- Конечно, я в любой момент могу пойти в ресторан. Теперь, если вы согласитесь присоединиться ко мне, мы могли бы восстановить наш прерванный роман.

Кассирша слушала эти слова с неподдельным интересом и не скрывала этого. Барт отвел Мэри в сторону.

- Я действительно имею такое намерение, - сказал он серьезно. - Я хочу видеть вас снова, Мэри.

- Но мне нужно вернуться домой, Барт. Я должна позаботиться об обеде для дяди Вернона. Софи вчера ушла от меня... - Она встретилась с его взглядом. - Слушайте, почему бы вам не поехать со мной? Я могу сделать обед на трех человек.

- У вас постоялец? - Он усмехнулся.

Если прекрасный день можно превратить в еще более прекрасный, именно это и имело место. Настроение Мэри было беззаботным и веселым, когда они ехали в направлении Марлейбоуна.

- Я не могу поверить в то, что она действительно решила уйти, возобновила Мэри тему о Софи. - Я знаю, что она не может отсутствовать бесконечно.

- Речь идет о собственной гордости, как я могу догадываться. Однако имя Софи у меня ассоциируется с мягкостью, доброжелательностью, поэтому я уверен, что она в конце концов вернется и будет все хорошо.

- Я надеюсь на это, - сказала Мэри, почувствовав вдруг веру в то, что с этого момента дела у нее пойдут намного лучше.

Машина приближалась к месту резкого поворота на Марлейбоун-роуд, которое всегда вызывало у Мэри непонятный испуг, поэтому ее нога автоматически коснулась педали тормоза еще до того, как она увидела дорожный знак, требующий от водителей повышенного внимания. Еще через несколько мгновений впереди появился другой знак: "ДО МАРЛЕЙБОУНА 3 МИЛИ".

- Я ненавижу этот поворот, - произнесла Мэри. - Этот отвесный обрыв на другой стороне дороги; они действительно что-то должны сделать, чтобы обезопасить этот участок шоссе.

- Просто-напросто снизить скорость, - сказал Барт.

Она сбросила газ, и машина пошла медленнее. Неясные очертания знака быстро увеличивались в размере и становились более отчетливо различимыми.

Мэри вдруг начала ощущать странную обеспокоенность, а ее руки мгновенно стали влажными.

- Кто-то стоит на шоссе, - прошептала она невнятно.

- Что?

- Перед самым указателем...

Машинально ее нога вместо тормоза надавила на педаль акселератора, и машина резко набрала скорость.

- Эй, потише, потише, - предупредил Барт.

Теперь она видела его совсем отчетливо. Он медленно передвигался к середине шоссе, совершенно игнорируя мчащиеся на него машины. На нем было серое твидовое пальто и шляпа, а из-под пальто выступали несуразно короткие ноги в пижамных брюках; солнечный свет превратил стекла его очков в два ярко светящихся пятна. Руки были подняты до уровня головы, словно он делал ей знак остановиться. Затем она увидела его лицо, и оно было настолько ужасным, что она не могла удержать взгляд; ее руки бросили руль, и она закрыла ими глаза, закричав от страха так сильно, что, казалось, ее крик забил шум работавшего на максимальных оборотах двигателя и пронзительный визг колес, которые, не слушаясь руля, безумно скользили по шоссе, крутили машину в разные стороны и несли ее к самому обрыву, обозначавшему начало зоны небытия...