Борис Батыршин - Коптский крест

– Ключ для подзаводки не нужен; а если вот так утопить головку, – и Олег Иванович щелкнул рубчатым колесиком, возвращая его в исходное положение, – то можно ею же заводить. Только колесико крутите не в одну сторону, а туда-сюда, пока оно не перестанет проворачиваться. А вот эта пимпочка – перевод календаря. Вот так нажимаете – и дата меняется. Только это ногтем надо…

Ваня наблюдал за этой сценой со стороны и постепенно до него доходило, что отец делает что-то не то. Глаза у старого еврея буквально лезли на лоб; он давно уже сжимал свой «монокуляр» в руке, свободной от часов, и смотрел на Олега Ивановича то ли как на опасного сумасшедшего, то ли как на Моисея, вещающего заповеди Божьи народу Израилеву. А Олег Иванович ничего не замечал – он увлекся объяснениями и уже описывал хозяину лавки устройство пружинного браслета.

– Сударь… – сумел наконец подать голос Ройзман. – Извиняюсь спросить – откуда вы взяли этих механизмов? И только не надо мне сказать, что это сделали в какой-то Канаде! Азохн вэй [50], там живут одни французы, а они понимают за часовое дело не лучше, как ребе в ветчине!

Похоже, удивление заставило старика стряхнуть с себя налет венского лоска; вместо правильного, чопорного языка, коему место в магазинах Невского проспекта, он заговорил на наречии Фонтанов и Дерибасовской.

– Таки вы думаете, что я куплю этих ваших часов? Почему нет, может, и куплю, только скажите, что старый Ройзман станет иметь с этого товара, кроме немножечко геморроя?

Ваня с трудом сдерживал смех – он видел, как теряет нить разговора отец, и понимал, что ситуация заходит в тупик. Олег Иванович явно промахнулся с часами: похоже, их начинка опередила свое время несколько сильнее, чем он рассчитывал, что и ввергло беднягу Ройзмана в футуршок. Сам-то Ваня успел разглядеть разложенный в витрине лавки товар – крупные, солидные часы, часть из которых была снабжена массивными откидными крышками, заводилась особыми крохотными ключиками. Ключики эти были привязаны к колечку для цепочки. Любой из выставленных экземпляров был как минимум втрое толще тех часов, что опрометчиво предложил Ройзману отец Ивана.

Надо было как-то выкручиваться из сложившейся ситуации – и Олег Иванович решил дать «полный назад». Он решительно сгреб часы с прилавка в саквояж, не утруждая себя возней с коричневой бумагой, и заявил:

– Если я правильно вас понял, эти часы вам неинтересны? Что ж, очень жаль, что отнял у вас время…

Ройзман подпрыгнул, словно его кольнули в зад, причем не шилом, а как минимум штыком от винтовки «Бердан» № 2.

– Ой-вэй, что ж за цурэс! [51]Разве старый Ройзман имел вам сказать за то, что ему неинтересно? Нет, он таки имел сказать за то, что ему интересно, только он не имеет понимания – откуда эти ваши часы и какая им будет цена!

После того как было произнесено слово «цена», разговор наконец перешел в конструктивную стадию. Олег Иванович и Ройзман принялись торговаться. Тут уж часовщик был на своем поле – взяв себя в руки, он стремительно мимикрировал, возвращаясь в образ венского коммерсанта. Из-за косяка двери, ведущей в подсобное помещение, за торгующейся парочкой испуганно наблюдал приказчик Ройзмана – похоже, весь этот цирк оказался для молодого человека в новинку.

В общем, не прошло и получаса, как высокие договаривающиеся стороны пришли к соглашению. Ройзман согласился взять всю партию оптом («гамузом», как он выразился, вновь перейдя на одесское наречие), по тридцать пять рублей за экземпляр вместе с браслетами. Олег Иванович, вымотанный беседой, с радостью согласился и, увидев, как радостно вспыхнули глаза Ройзмана, Ваня понял, что на этот раз они с отцом крупно просчитались.

Напоследок Олег Иванович оставил в лавочке экземпляр письма и визитку, ничем совершенно не рискуя: трудно было представить себе, что в Москве в ближайшие несколько лет объявится представитель хоть какой-нибудь канадской фирмы.

Притворив дверь за необычными посетителями, часовщик обернулся к приказчику, все еще недоуменно выглядывавшему из задней комнаты лавочки.

– Лева, что вы мне тут стоите, как памятник дюку? Ноги в руки – и скажите позвать Яшу! И пусть хватает свои гимназические бебехи! Бикицер [52], Лева, и не делайте мне нервы, их есть кому испортить!

Двумя минутами позже любой, кто взял бы на себя труд понаблюдать за лавкой Ройзмана, увидел бы следующее: дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просочился молодой человек характерной наружности. Он был в старенькой гимназической тужурке, которую вместо положенных, серебряных, украшали желтоватые роговые пуговицы – так донашивали форму исключенные гимназисты и экстерны. Голову молодого человека украшала гимназическая же фуражка без кокарды.

Вслед за ним из двери лавки выглянул и сам Ройзман; что-то втолковывая молодому человеку, часовщик тыкал пальцем в сторону двоих пешеходов, неспешно удалявшихся в сторону Никольской. Юноша несколько раз мелко кивнул часовщику и, перейдя на другую сторону улицы, тоже двинулся к Никольской, вслед за недавними гостями часовщика.

Из часовой лавки отец с сыном вышли, разбогатев на пятьсот рублей. Олег Иванович кряхтел и без нужды потирал переносицу – он понимал, что сделка прошла совсем не так, как он планировал. Иван видел, в каком состоянии отец, и счел за лучшее воздержаться пока от комментариев.

Олег Иванович заглянул в бумажник – деньги, тоненькая пачка бледных, разноцветных купюр разного размера, уютно поместились в его просторное отделение. Спрятав доходы от первой торговой сделки в карман, Олег Иванович вновь потер переносицу и смущенно взглянул на сына:

– Да, брат, что-то я тут недодумал. Нет, а лавочник-то каков, оценил? Акула бизнеса, подметки на ходу режет…

– Знаешь, пап, – сказал Ваня, – сдается мне, мы сейчас подарили этому Ройзману небольшое состояние. В часах, что ты ему продал, наверное, много нового – ведь так? Он же из-за этого так удивился?

– Точно! – Олег Иванович с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть от досады под ноги. – Ах я, олух самоуверенный! Ведь читал про такие коллизии, так нет, не пошло впрок… Небольшое, говоришь? – продолжал Олег Иванович, виновато глядя на сына. – Как бы не так! Готов спорить на что угодно – через пару лет этот самый Ройзман станет миллионером. Если он не будет зевать и запатентует в Европах хотя бы половину того, что он подглядит в этих часах… – Мужчина вновь сокрушенно помотал головой, хмыкнул и неожиданно добавил: – Чтобы я хоть раз связался с мелочной торговлей – да ни в жизнь! Не хватало еще до челноков скатиться! – И Олег Иванович решительно зашагал к стоящей неподалеку громаде Верхних городских рядов – иначе говоря, к будущему ГУМу. – Пошли, нам еще надо одеждой приличной обзавестись…