Борис Батыршин - Коптский крест

А пока следовало продолжить столь удачно завязавшееся знакомство, благо повод к тому имелся, и вполне приличный. А заодно – прощупать нового знакомого в достаточно неожиданной для него обстановке. У Никонова имелся в Москве один приятель – и с его помощью лейтенант надеялся разговорить загадочного американца, да так, что тому некуда будет деваться. А сегодняшнее знакомство позволяло сделать это, не нарушая правил хорошего тона.

Под ногами мерзко хлюпало. Застоявшийся смрад был таким густым, что его, казалось, можно было резать ножом. Дно тоннеля покрывал слой топкой дряни; чтобы не увязнуть в нем по колено, приходилось держаться у стены. Яша проклинал себя: ну зачем понадобилось спускаться в эту клоаку? Нет чтобы дождаться, пока бестолковые барчуки вдоволь измажутся в подземельях и сами выберутся наверх! Ну чего такого могло быть там, кроме грязи, крыс и смрада?

Но жалеть было поздно. Когда, поддавшись мгновенному порыву, Яша полез вслед за мальчиками под землю, еще не поздно было одуматься. Да и когда они отошли от лаза на полсотни шагов – можно было на ощупь добраться до выхода. Но теперь, когда троица миновала уже четвертый или пятый поворот, путь назад был отрезан. Яша мог лишь следовать за далеким светом и молить бога Авраамова, чтобы тот не дал ему отстать: своего фонаря у Яши не было. Правой рукой он старался не отпускать стены; порой пальцы попадали во что-то ледяное, мерзко-осклизлое, мягкое. Яша несколько раз падал в вонючую жижу на дне тоннеля, а кольцо света неумолимо уходило вперед, заставляя вставать и, проклиная собственную дурость, плестись за неверным отблеском фонарей. Поначалу Яков боялся, что Ваня с Николкой, обернувшись, увидят незваного попутчика; но теперь он был готов заорать, привлекая их внимание. Один раз, когда нога, оскользнувшись, провалилась в какую-то дыру, Яша и правда завопил; но звук поглотила липкая, смрадная тьма. А фонари уходили все дальше по бесконечному коридору…

Сначала Яша пытался считать повороты, но мальчики, как назло, часто меняли направление. На развилках тоннелей Ваня с Николкой останавливались и принимались совещаться – лучи плясали по стенам в такт поворотам голов. А Яша прижимался к заплесневелым кирпичам, забыв о том, что только что готов был звать на помощь. Один раз он потерял осторожность настолько, что замер в десяти шагах от мальчиков, успев лишь втиснуться в узкую нишу, и видел, как Николка (сейчас он различал мальчиков только по росту) медленно поворачивался на месте, водя перед собой проволочной загогулиной. Его спутник, Ваня, потушил фонарь, поднял руку, и Яша, оцепенев от ужаса, увидел, как на стене возникла большая, светящаяся лиловым стрела-указатель [129]. Иван включил фонарь, и знак исчез. Когда мальчики покинули развилку, Яша ощупал то место, где появлялся загадочный знак. Но не нашел ничего; лишь пальцы его пахли чем-то резко химическим.

Кто же мог знать, чем обернется самая обычная вылазка мальчишек в город! Через неделю после достопамятной велопрогулки Яша, как обычно, пришел на Гороховскую. Олега Ивановича дома не оказалось; Яша совсем уже было отправился по своим делам, как вдруг увидел выходящих из дома Ваню с Николкой. Мальчики были навьючены большими бесформенными ранцами; не заметив отцовского помощника, они поймали извозчика и направились в сторону центра города.

Яша и сам не понял, зачем последовал за ними. В подобной слежке уже не было необходимости – ведь уже несколько дней состоял у Олега Ивановича в помощниках, бегал по его поручениям и мог бывать на Гороховской улице вполне свободно. Однако что-то подтолкнуло молодого человека остановить плетущегося мимо «ваньку» и, сунув ему гривенник, скомандовать: «Гони за той пролеткой, с пацанами, алтын на водку!»

Мальчики отпустили извозчика у приметного дома на углу Хрустального переулка и углубились во дворы. Яша последовал за ними; притаившись за углом дома, он видел, как Ваня расплачивался с приказчиком, служившим, надо понимать, при расположенных здесь же складах; получив несколько монет, тот отвел мальчиков к неприметной двери, скрывавшейся в лабиринте дворовых пристроек и сараюшек. Отомкнув огромный висячий замок, приказчик впустил ребят. Немного выждав, Яша последовал за ними; за дверью скрывался заброшенный лаз в знаменитые соляные подвалы, получившие это название в наследство от Государева Соляного двора, стоявшего здесь еще два века назад. Яков притаился за какими-то ящиками и гадал – что же понадобилось его подопечным в этом нехорошем месте?

Место оказалось удобным – начинающий сыщик во всех подробностях видел, как Ваня с Николкой готовились к подземному путешествию. Странности начались сразу: Ваня достал что-то из кармана, встряхнул – и полумрак рассеял мертвенный бледно-зеленый свет. Яша пригляделся – свет испускала небольшая палочка длиной примерно в четыре вершка [130]. Что там в ней горело, юноша не разглядел, но палочка испускала ровное, несильное сияние, при котором юные искатели приключений принялись облачаться в бесформенные серые хламиды. Потом натянули на головы гуттаперчевые маски вроде той, что Яша видел в веломастерской, а поверх них – глубокие шлемы с фонарями. Яша не сразу понял, что это именно фонари, – блестящие коробочки не были ни на что похожи. Мальчики что-то сделали с ними, и из коробочек ударили невыносимо яркие в зеленом полумраке лучи.

Покончив с приготовлениями, Ваня с Николкой пошли в глубину подвала; шагали они тяжело, дыхание их сделалось чрезвычайно громким и каким-то хрипатым – будто каждый вдох давался с трудом. Ваня остановился, пошарил лучом по стене; за кучей хлама оказался лаз, ведущий в кромешную тьму. Мальчик сделал знак спутнику и шагнул в тоннель.

Надо сказать, Яша не ограничивался чтением книжек про сыщиков; все происходящее напоминало ему теперь сцену из приключенческого романа. Молодой человек осознал, что боится до колик, – и не подземелья, а этих двоих. То, что происходило, не поддавалось разумному объяснению… и Яша, снедаемый страхом и любопытством, двинулся в глубь московской клоаки.

Знай Олег Иванович о планах лейтенанта Никонова, он бы не на шутку встревожился. Но, увы. Гость из будущего занимался тем, что расписывал самые срочные дела, и в первую очередь, конечно, велосипедные проекты.

После достопамятной прогулки в Петровском парке прошло уже около десяти дней, и Олег Иванович с чистой совестью мог сказать, что ситуация изменилась кардинально. Для «велосипедного» проекта удалось найти сразу двух партнеров. Владелец рижской веломастерской Лейтнер специально задержался на четыре дня в Москве, дожидаясь заказанного самоката-кикбайка. Промышленник выложил за него восемьсот рублей, так что теперь Олег Иванович смог вздохнуть спокойно. Больше не было необходимости пускаться в сомнительные сделки вроде часовой аферы: можно было не думать о деньгах на текущие расходы как минимум месяца на три-четыре вперед. А ведь в очереди на новейшие бициклы числилось еще не менее десятка состоятельных московских «спортсмэнов»!