Борис Батыршин - Коптский крест

Ваня хмыкнул. Наполеоника была давней слабостью отца.

– Ну вот. И в тот момент, как мы попадаем в тысяча восемьсот двенадцатый год – возникает еще одна боковая «мировая линия» – и в ней мы тоже есть. – Олег Иванович провел от точки «1812» третью линию. – И все наши путешествия теперь будут приводить нас на нее – вот, смотри, обозначаю сдвоенным пунктиром. И теперь продолжение возникшей третьей «мировой линии» не соприкасается ни с нашей, ни с той, что возникла в момент нашего появления в восемьдесят шестом году.

Ваня кивнул.

– Ну да, все ясно. То есть если ты, скажем, вновь отправишься в тысяча восемьсот двенадцатый год вот отсюда, – и он ткнул карандашом в точку, обозначенную как «2014, день Y», – попадешь на Бородинское поле и застрелишь там из снайперской винтовки Наполеона – он и в нашей, и в Николкиной истории все равно останется жив и возьмет Москву? А на этой исторической линии, – и мальчик ткнул карандашом в пунктир, продолжающийся от точки «1812, день Y», – битву выиграет Кутузов, потому что без Наполеона великая армия растеряется и не будет сражаться так, как в нашей истории. Так?

Олег Иванович тоже кивнул, и Ваня продолжил:

– Только что-то тут не так… дай соображу… Ну да, точно! По этой схеме получается, что вот эта линия, в которой мы меняем историю, возникла в тот момент, когда мы с Николкой сгоняли в прошлое… ну, в одна тысяча восемьсот восемьдесят шестой год?

– Да, верно, – кивнул Олег Иванович. – Я же говорю…

– А вот и неверно! – торжествующе заявил Ваня. – Потому как где же тогда путешествия профессора? Ну, того самого, что создал портал? Он ведь уже попал в наш, двадцать первый век? И может быть, даже пару раз сходил туда-сюда, прежде чем пропал, так?

– А ведь точно… – И Олег Иванович удивленно взглянул на мальчика. Он не ожидал от сына такой глубины мысли. – Тогда получается, что либо боковая линия создана не в момент вашего путешествия, а тогда, когда этот неизвестный профессор создал портал, то есть существовала ДО того, как Николка отыскал эти четки? А ведь точно!

– Вот! Не так-то все и просто, – глубокомысленно заявил Ваня. Он был доволен – не так уж часто ему удавалось поставить отца в тупик.

– Впрочем, для нас это особого значения не имеет. Даже если Николкина мировая линия возникла и раньше – для нас это ничего не меняет. Все равно наши путешествия каждый раз будут выводить нас в один тот же мир, а профессор, если жив, находится где-то здесь… – Олег Иванович замолк. – Нет, погоди… не так. Когда этот самый чудак открыл свой портал и попал в наш двадцать первый век – он тоже создал боковую линию, уже третью… то есть первую…

Тут он принялся лихорадочно черкать карандашом на новом листке.

– Получается… вот так – возникает боковая мировая линия, на которой профессор и его портал уже есть… А все путешествия – и профессорские, и наши – происходят уже между двумя боковыми ветвями реальности.

– Что ж это выходит? – озадаченно хмыкнул Ваня. – Мы, значит, тоже живем в боковой мировой линии?

– А ты чего хотел? – усмехнулся отец. – Именно так. И заметь – на основной мировой линии живут точно такие же Ваня с отцом, которые и знать не знают ни о каких порталах и перемещениях между мирами. И мы на эту линию попасть можем только в момент, предшествующий появлению «профессорского» портала. – И Олег Иванович провел карандашом по дуге, изображающей путешествие в одна тысяча восемьсот двенадцатый год. – Ну а там… в общем, как мы с тобой и говорили. Вот так-то, сын…

Ваня почесал затылок.

– Так что же это значит? Может, и наш мир кто-то уже изменил? Ну, кто-то кроме профессора, – поправился мальчик. – То есть, может, и у нас тут были свои попаданцы – скажем, помогли японцам победить при Цусиме? Ты вот сколько раз говорил, что японцам везло во время той войны, так, может, это не просто так было, а тоже – боковая мировая линия?

– А что, вполне возможно, – усмехнулся Олег Иванович. – Вот все эти авторы попаданческих книг обожают писать, как их герои переделывают историю, – а что, если мы сами обитаем в такой, уже переделанной реальности?

– Ну да, – подхватил сын. – Причем переделывал какой-нибудь японский гаденыш-попаданец. А сделать мы ничего не можем, потому что…

– …Потому что, – подхватил Олег Иванович, – даже если мы и научимся создавать порталы, то, попав в прошлое, где действует этот самый японец, создадим очередную боковую ветку истории. И на нашей собственной, уже испакощенной им, наши действия никак не скажутся: мы будем менять новую реальность, а наша собственная останется прежней.

Ваня в очередной раз кивнул:

– Ну хорошо, с этим ясно. То есть ничего не ясно, но хоть понятно, что дальше делать. Но ты вот скажи: а почему все же ты против того, чтобы мы помогли этой реальности? Ну, сделать так, чтобы у их России не было поражений, террора, революции в конце концов?

Олег Иванович тяжко вздохнул. Как же он хотел уйти от этого разговора…

– А ты сам подумай. Вот, к примеру, книги про попаданцев. Помнишь?

Ваня помнил.

– Там в прошлое попадает человек или какая-то группа. Как правило – не по своей воле и, что называется, с «билетом в один конец». То есть выбор у них прост – либо жить спокойно, ни во что не вмешиваясь, либо, исходя из своих знаний и, что куда важнее, представлений, менять историю. Вернуться они не могут. А мы – мало того что можем, – так еще и в состоянии выбирать тот момент истории, в который можем попасть. То есть, – поправился Олег Иванович, – будем в состоянии, если я, конечно, прав. Верно?

– Верно, – согласился Ваня. – Но это здесь при чем?

– А при том, что почему ты хочешь менять именно эту реальность? А все остальные как, по боку? Что за прок от изменения этой реальности, если существует бесчисленное множество других, в которые ты никогда не попадешь? А там ведь тоже живут люди, страдают, умирают, льется кровь. Или ты хочешь рассуждать так: «раз уж мы здесь – давайте что-нибудь сделаем?» Не очень красиво выходит – будто мы заполучили в качестве игрушки целый мир и теперь перекраиваем его историю так, как это нам нравится. А он, между прочим, живыми людьми населен! Ты их спросил?

– Вот и спросим, – заметил Ваня. – Того же Николку и спросим. Как думаешь – что он скажет?

– Ну, что он скажет, я, уж поверь, примерно представляю, – усмехнулся Олег Иванович. – Только что это меняет? И к тому же откуда ты знаешь, что наши изменения не принесут еще больше горя? Это ведь только в книжках стоит продумать изменения и все шаг за шагом выполнить – и все получится. Но только одно дело играть в такие вот интеллектуальные игры, а другое – ломать судьбы людей, и не одного-двух, а многих миллионов. Не многовато на себя берем?