Андрэ Нортон - Лунная магия. Книга первая: Луна трех колец. Изгнанники звезд

Мне повезло. В эту ночь я был свободен. Команда «Лидиса» была столь мала, что незанятыми обычно оставались только четверо, и трудновато было заставить их ходить по двое, если у них разные понятия о развлечениях. Мы считались младшими, и я вышел вместе с Грисом Шервином, вторым механиком. Прекрасно! Мне нужен был практичный спутник для проверки рекламы, а Грис подходил как нельзя лучше. Он был потомственным Торговцем, как и все мы, но основной его любовью был корабль, и я не думаю, что он так уж интересовался торговлей — кроме тех случаев, когда от него этого ждали. К счастью, я вспомнил, что неподалёку от рекламы шоу животных висела тёмно-малиновая реклама выставки мечей, и воспользовался этим, как приманкой для Гриса. Он был игроком, но такая деятельность не рекомендуется на чужих планетах. Игра, наркотики, пьянство и чересчур пристальное внимание к дочерям чужеземцев могли привести к неприятным последствиям, вплоть до угрозы кораблю, так что подобные желания временно блокировались, и мы, в конце концов, соглашались, что это разумно.

Улица, где располагалось шоу, была теперь ярко освещена фонарями, висевшими каждый над своей рекламой и окрашенными в тот же цвет. Светящиеся изображения на них извещали о том, что происходит внутри. Серая с розовым полоса всё ещё висела здесь, фонарь в виде серебряного шара качался над ней, и никакие изображения не разбивали его перламутровый свет.

— Что это? — спросил Грис, подойдя.

— Говорят, шоу животных, — ответил я.

Поскольку Вольные Торговцы большую часть жизни проводят в космосе, понятно, что у них мало контактов с животными. Много лет на всех кораблях жили кошки — в том числе и для защиты груза, поскольку они охотились на всяких паразитов, прячущихся в трюмах. Веками они считались членами команды. Но число их всё уменьшалось: они уже не приносили так часто и много потомства. Мы уже забыли, откуда родом эти животные, и не могли добыть для них притока свежей крови, чтобы восстановить их размножение. Несколько кошек осталось на базах, их высоко ценили, охраняли и заботились о них в надежде, что размножение восстановиться. Все мы пытались время от времени заменить кошек другими животными из многих миров. Один-два вида обещали размножение, но большинство животных так и не смогли приспособиться к корабельной жизни.

Вероятно, желание иметь компаньонов-животных так привлекало нас к инопланетным зверям. Не знаю как Грис, но я считал, что просто обязан посетить палатку под лунным шаром. Оказалось, что уговаривать Гриса не потребуется: он охотно пошёл со мной.

Откуда-то доносился глухой тяжёлый звук гонга. Постепенно стихали смех, разговоры, песни на улицах: толпа платила дань призыву храма. Но тишина длилась недолго, потому что, хотя ярмарка и имела свои религиозные традиции, они с годами потускнели.

Мы прошли под тенью серой рекламы в сиянии лунной лампы. Я рассчитывал увидеть какое-нибудь изображение животного, могущее послужить приманкой для публики, но там оказался только экран с надписью на местном языке, а над дверью качалась странная эмблема — маска — не животного, не птицы, а комбинация того и другого. Увидев её, Грис издал негромкое восклицание:

— Что это?!

Его тон меня не удивил. Я слышал его и раньше, но только в тех случаях, когда Грис стоял перед новой и непонятной машиной.

— Это же настоящая находка!

— Находка? — переспросил я, решив, что речь пойдёт о какой-нибудь удачной покупке.

— Настоящее зрелище, — поправился он, как будто прочёл мои мысли. — Это шоу Тэсса.

Грис, как и капитан Фосс, бывал на Йикторе и раньше. Я же мог только повторить:

— Тэсса?

Я думал, что изучил ленты Йиктора достаточно внимательно, но смысл этого слова ускользнул от меня.

— Пошли! — Грис подтолкнул меня к стройному туземцу в серебряной тунике и высоких красных сапожках, принимающему плату за вход. Туземец взглянул на нас, и я поразился.

Вокруг нас гудела толпа йикториан. Они лишь немногим отличались от людей нашей породы. Но этот юноша в бледной одежде казался более чужим этому миру, чем мы.

Он был так хрупок, что казалось, ветер, треплющий рекламу над ним, может закрутить его и унести. У него была очень гладкая кожа без всяких признаков бороды, очень белая, почти без красок. Черты лица человеческие, за исключением громадных глаз, таких тёмных, что нельзя было определить их цвет. Брови подходили к самым вискам так, что сходились с серебристо-белыми волосами.

Я старался не пялиться на него. Грис заплатил, и туземец поднял полотнище палатки, чтобы впустить нас.

Там не было сидений, только ряды ступеней в одном конце палатки, которые легко убирались после представления. Перед ними возвышалась эстрада, пока ещё пустая, за ней колыхался занавес того же серо-розового цвета, что и вывеска. Наверху висели фонари серебристо-лунного цвета. Всё это выглядело просто, но элегантно, и никак не вязалось с показом дрессированных животных.

Мы, видимо, пришли вовремя: складки занавеса раздвинулись и перед публикой появился мастер-дрессировщик. Несмотря на ранний час, здесь было много народу, в основном, дети.

Мастер? Нет, несмотря на тунику, брюки и высокие сапоги, такие же как и у привратника, это явно была женщина. Её туника не облегала горло, а поднималась сзади стоячим воротничком-веером, отделанным по краю маленькими рубиновыми искорками того же цвета, что и сапожки и широкий пояс. Тунику облегал короткий жилет из золотисто-красного меха, какой я видел сегодня утром в Большой Палатке. Её рук сжимали бич, которым большинство дрессировщиков подкрепляет свои указания, и тоненький серебряный жезл, который не мог служить ни для наказания, ни для защиты. Он подходил по цвету и блеску к её высокой причёске, заколотой шпильками с рубинами. В середине лба блестел серебряный арабеск с рубином, неизвестно как прикреплённый — он не шевелился при движениях её головы. В ней чувствовалась уверенность, как у всех мастеров, умеющих владеть собой и своим искусством.

— Лунная Певица! — выдохнул Грис с некоторым оттенком страха — редкой эмоцией у Торговцев. Я хотел было попросить у него объяснений, но в это время она взмахнула палочкой, и все разговоры смолкли. Публика относилась к ней с явно большим почтением, чем толпа на улице к храмовому гонгу.

— Дамы и господа! — прозвучал низкий, напевный, вызывающий желание слушать голос. — Окажите внимание нашему маленькому народу, который рад повеселить вас, — она отошла и снова взмахнула жезлом.

Драпировки раздвинулись, чтобы пропустить шесть маленьких пушистых созданий.

Они шли на задних лапках, прижимая к круглым брюшкам маленькие рубиново-красные барабаны. Их передние лапки очень походили на человеческие руки, с той лишь разницей, что пальцы животных были длиннее и тоньше. На круглых головках с высоко поставленными бесшерстными блестящими острыми ушками поблескивали глаза, которые, как и у их хозяйки, были очень велики по сравнению с круглой широконосой мордочкой. Позади крючком загибался пышный шелковистый хвост. Они гуськом прошли в противоположный конец сцены и уселись там, поставив перед собой барабаны и положив на них передние лапы. Видимо, она подала какой-то сигнал, потому что они стали бить в барабаны, но не как попало, а в определённом ритме.