Александр Рыжков - ФБР

В идеале, змея должна была испугаться и уползти в траву. Но этот полоз был не из пугливых. Да и не мудрено — крупная двухметровая особь, матёрая, повидавшая на своём веку не одного человека. Может быть, и укусившая не одного человека… И вообще, почему именно жёлтобрюхий полоз? Есть ведь такая дрянь из семейства аспидов, желтобрюхая пеламида, морская змея. Да, моря поблизости нигде нет, ну и что? Мало ли чем там чупакабры занимаются у себя в гетто? Вдруг аспидов разводят ради яда и кожи? Или эксперименты генетические ставят, скрещивают полозов и аспидов, чтобы вывести уникальную породу ядовитых змей, способных жить как на суше, так и в море? А этот экземпляр решил уползти от нерадивых хозяев, на дорожке полежать, подкараулить пару-тройку наивных десятиклассниц, чтобы прыснуть в каждую по порции яда? Почему бы и нет?

В любом случае, полоз то был, аспид или мутант какой-нибудь, а уползать он и не подумал. Он свернулся кольцом, вытянул голову, зашипел и начал делать угрожающие выпады в сторону Ли. Та отпрыгнула, словно пчелой ужаленная. Но лучше уж пчелой быть ужаленной, чем смертоносной пеламидой…

— Ой девоньки, чую недоброе, — выдохнула Света.

— Бежим! — завопила что было сил Таня и пустилась наутёк. Да так, что только подошвы её новеньких кедов сверкали. Ни Ли, ни Соловьёва спорить с этим проявлением самосохранения не стали. Побежали следом.

Они бежали вплоть до остановки «Площадь Победы». Там перевели дух, посовещались и решили, что затея Ли изначально была обречена на провал, и что незачем порядочным девочкам в гетто чупакабр свои носики совать, и что вообще страх к змеям сидит в генах человека так же крепко, как, к примеру, половой инстинкт, а, следовательно, его не побороть.

В общем, девчонки дождались ближайшего троллейбуса «двойки» и с радостью набились в его переполненный салон. Остаток дня они провели в гостях у Светки, чаёвничая «зелёным порохом», ради которого Ли пришлось сбегать к себе домой и выдержать бой со строгой матерью, которая сама любила этот редкий и невероятно дорогой чай и делиться им не очень-то и хотела.

Прессованные в горошинки чайные листки раскрывались в кипятке, как цветы. Это понравилось всем. Правда, вкус истинного зелёного чая категорически не понравился Тане Паучковой. Она об этом неоднократно заявляла, даже когда брала себе добавку, мол, мне не нравится, но раз вы пьёте, то чем я хуже?

Три ученицы десятого «В» класса средней школы номер двадцать два с углублённым изучением дагонского языка ещё долго вспоминали поход в гетто — как один из самых странных, самых бессмысленных и самых безрезультатных поступков, который им довелось совершить вместе.

— Генерал Машхаран, подумать только, — выдыхая едкий дым «кэмэла блю», прошептал Говард.

Чан сидел в позе лотоса: глаза закрыты, лицо застыло в каменной маске безмятежности. По разумению Говарда, именно таким должен выглядеть достигший у-вэй Будда. Но как-то сложно себе представить человека, чья жизнь недавно висела на волоске, а сейчас он вот взял и достиг нирваны. Странные люди, эти фанатики Карающего Феникса. Или, может, это не все такие, а только Чан Вэй Кун? В любом случае, эта нирвана была какой-то неправильной, показной, что ли? То есть, на первый взгляд казалось, что Чан находится в полной прострации, ограждённый от человеческих эмоций, воспоминаний, от суеты жизни как таковой. Но более пристальный взгляд говорил совсем другое: Закиров руку бы дал на отсечение, что вздумай мимо Чана пролететь муха, как тот бы раздавил её большим и указательным пальцами. При этом не открывая глаз.

Да, непростой у парня старший напарник, очень непростой…

— Старший лейтенант… — мечтательно протянул Говард и потушил сигарету о пенёк, на котором сидел. — Это ж, наверное, бумажной возни будет, чтобы звание оформить…

— Оставь возню баранщикам, — не открывая глаз, сказал Чан. — Ты теперь гладиатор. Крещёный боем гладиатор. Я, конечно, представлял себе всё по-другому, но всё же… ты отлично справился, Закиров. Даже более чем — на первом же задании получить старлейта…

— Да ладно… — попытался быть скромным Говард.

— Не ладно, парень, не ладно, — Малыш поднялся с земли и подошёл к напарнику, положил руку на его плечо — Ты спас мне жизнь. Мало про кого я могу ещё такое сказать.

— На моём месте ты бы сделал то же самое, — Говард похлопал по руке Чана. — Просто так сложились обстоятельства.

— Наверное, и так, — пожал плечами Чан. — Не знаю… Я ведь из тех мест, где спасти человека — значит отвечать за него всю дальнейшую жизнь. Эта бальсая атвецсвенасть, друг, ты типеря за меня атвечаеша, за все маи паступаки.

Говард открыл было рот, но тут же закрыл его, не проронив и слова. Просто не знал, что можно здесь сказать.

Через некоторое время они сели во флаер. Затяжная бочка никак не повлияла на его аэродинамические характеристики. Разве что в салоне царил беспорядок, но двух холостяков вряд ли это как-то могло серьёзно беспокоить. А уж тем более, это не беспокоило зарычавший мотор, подавший струи сжатого газа на дюзы.

Рация передала последние новости: штурм состоялся. Враг нейтрализован. Заложников не обнаружено…

На ближайшей милицейской станции обслуживания заправили полные баки топливом. Пока флаер стоял на обязательном осмотре, Говард и Чан сидели в буфете. Говард пил чёрный кофе, заедая солёными крекерами. Чан заказал графин водки и тарелку квашеных овощей.

Закиров молча жевал. Когда его четвёртая чашка подходила к концу, графин с водкой Чана был пуст. Остатки водки плескались на донышке гранёной рюмки.

— Твоё здоровье, — сказал Малыш и опрокинул стопку. Поморщившись для порядка, он впился зубами в квашеный помидор, высасывая из него мякоть.

Шкурка помидора треснула, и Говарду на лицо брызнуло соком помидорины. Красная жидкость. Напоминает кровь. Именно ту, которая в достатке пролилась в это злосчастное воскресенье. Кровь милицейских и заложников, которых «не обнаружили».

Закиров вытер лицо вафельным полотенцем, покоившимся на спинке соседнего стула. Должно быть, это полотенце забыла забегавшаяся официантка. Им она смахивает крошки со стола и протирает стаканы, сполоснутые в тазике с холодной водой. Ну, или вытирает слёзы после тяжёлого рабочего дня — здесь, в милицейском буфете редко когда дают на чай…

Для людей сухощавой комплекции, к касте которых принадлежал Чан Вэй Кун, выпитое им количество водки должно оказаться фатальным. Нет, до смертельной дозы ещё далековато, но вот для дозы «упал-хватит» — в самый раз. Вопреки всем законам распределения алкоголя на живую массу человека, Малыш был стоек. Со стороны вообще не видно, чтобы хмель хоть на йоту подействовал.