Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

Я, конечно, не думал, что увижу электрический кабель в том виде, в каком он вышел из мастерских. Он имел вид длинной змеи, обросшей раковинами и водорослями, облепленной каменистой коркой, предохраняющей его от сверлящих моллюсков. Кабель лежал плотно, не раскачиваясь, давление на него было благоприятное, электрическая искра пробегает от Америки до Европы за тридцать две сотых секунды. Время действия этого кабеля бесконечно, так как резиновая оболочка становится прочнее от пребывания в морской воде.

К тому же трасса так удачно выбрана, что кабель погружен не очень глубоко и разрывов опасаться нечего. «Наутилус» опускался до самой глубокой точки его залегания — на четыре тысячи четыреста тридцать один метр от поверхности, и даже здесь он не подвергался значительному трению. Потом мы подошли к тому месту, где произошел несчастный случай в 1863 году.

Здесь дно океана образовывало долину шириной в сто двадцать километров. Если бы на нее можно было поставить Монблан, то его вершина не выступила бы на поверхность воды. Эта долина загорожена с востока остроконечной стеной высотой две тысячи метров. Мы сюда прибыли 28 мая, и «Наутилус» очутился в ста пятидесяти километрах от Ирландии.

Неужели капитан Немо имел намерение пристать к Британским островам? Нет, к моему большому удивлению, он пошел на юг к берегам Европы. Огибая Изумрудный остров, я увидел на минуту мыс Клир и маяк Фастнет, освещающий путь кораблям на выходе из Ливерпуля.

Важный вопрос возник у меня в уме: осмелится ли «Наутилус» войти в Ла-Манш? Нед Ленд, вышедший из уединения, когда мы пошли вблизи земли, не переставал меня спрашивать. Но что мне ответить ему? Капитан Немо оставался невидимым. Он показал издали канадцу берег Америки, может быть, и мне только покажет берега Франции.

«Наутилус» между тем шел на юг. 30 мая он прошел мимо островов Силли у полуострова Корнуэлл. Если бы капитан хотел войти в Ла-Манш, то пошел бы прямо на восток. Он этого не сделал.

Весь день 31 мая «Наутилус» описывал по океану круги, возбуждавшие мое любопытство. Он как будто искал какое-то место, которого не находил.

В полдень сам капитан Немо вышел на палубу для наблюдений. Мне он не сказал ни слова и казался мрачнее, чем всегда. Что могло так огорчить его? Не близость ли европейских берегов? Или, может быть, воспоминания об оставленной родине? Что же он чувствовал: угрызения совести или сожаление? Эти мысли долго вертелись у меня в уме. В то же время было какое-то неясное предчувствие, что случай вскоре откроет мне тайну капитана Немо.

На следующий день, 1 июня, «Наутилус» делал то же самое: он явно искал какой-то пункт среди океана. Капитан Немо пришел на палубу определить высоту солнца, как и накануне. Океан был спокоен, небо ясно. Милях в восьми на востоке показался большой пароход. Флага на нем не было, так что я не мог определить его национальность.

За несколько минут до прохождения солнца через меридиан капитан Немо взял секстан и чрезвычайно внимательно стал заниматься своими наблюдениями. Полный штиль помогал ему в этом. «Наутилус» стоял почти неподвижно. Закончив свои исследования, капитан произнес одно только слово:

— Здесь!

Потом он ушел. Увидел ли он, что пароход изменил направление и, казалось, пошел прямо на нас? Этого я не могу сказать.

Я вернулся в салон. Иллюминаторы закрылись, и я услыхал, что резервуары наполняются водой. «Наутилус» стал вертикально опускаться и через несколько минут лег на дно на глубине восемьсот тридцать три метра. Свет в салоне погас, иллюминаторы открылись, и я увидел сквозь стекла ярко освещенное лучами прожектора водное пространство.

Справа я ничего не разглядел, кроме совершенно спокойной воды. По левому борту на дне виднелись какие-то развалины, погребенные под слоем белых раковин, как под снежным покровом. Всматриваясь, я различил очертания затонувшего корабля, потерявшего мачты. Несчастье это случилось с ним, вероятно, очень давно.

Что это был за корабль? Зачем «Наутилус» пришел на его могилу? Я не знал, что и думать, как вдруг около меня капитан Немо медленно произнес:

— Тогда корабль этот назывался «Марселец». Он был спущен на воду в 1762 году и имел семьдесят четыре пушки. В 1778 году, 13 августа, под командой Ла Поуп-Вертрие он смело бился с «Престоном». В 1779 году, 4 июля, с эскадрой адмирала д'Эстена брал Гренаду. В 1781 году 5 сентября принимал участие в сражении графа де Грасс в Чесапикском заливе. В 1794 году Французская Республика переименовала его. 16 апреля того же года он был послан из Бреста для эскорта транспорта, шедшего с хлебом из Америки. 11 и 12 июня эскадра встретилась с англичанами. Ровно семьдесят четыре года тому назад на этом самом месте, на 47°242 широты и 17°282 долготы, этот корабль после геройской битвы, в которой лишился трех мачт и трети экипажа, предпочел утопить себя вместе с тремястами пятьюдесятью шестью матросами, но не сдался и, прибив флаг к корме, пошел ко дну с криком:

«Да здравствует республика!» — Это «Мститель»! — вскрикнул я.

— Да, «Мститель»! Прекрасное имя! — сказал капитан Немо, скрестив на груди руки.

Неожиданность этой сцены, история корабля-патриота, начатая холодным тоном, а потом рассказываемая с таким волнением, которого не мог превозмочь этот своеобразный человек, название «Мститель», имеющее значение, — все это меня глубоко поразило. Я не сводил глаз с капитана. Немо, протянув руки, горящим взглядом смотрел на останки славного корабля. Неужели мне никогда не узнать, кто он, откуда, какие у него цели? А между тем я с каждым днем все яснее видел, как человек в нем выступает из-за ученого. Не просто мизантропия закрыла на «Наутилусе» капитана Немо и его спутников, а ненависть, которую не могло ослабить даже время. Но, может быть, эта ненависть еще искала возможность отомстить? Это должно было раскрыть будущее.

Между тем «Наутилус» начал подниматься на поверхность, и мало-помалу останки «Мстителя» скрылись из вида.

Вдруг раздался грохот.

Я взглянул на капитана Немо, но он даже и бровью не повел.

— Капитан? — спросил я.

Он не ответил.

Я оставил его и вышел на палубу. Там уже были Нед Ленд и Консейль.

— Что это за грохот? — спросил я.

— Выстрелили из пушки, — ответил Ленд.

Я осмотрелся. Ранее замеченное мной судно, очевидно, усилило пары и приближалось к «Наутилусу». Нас разделяло всего шесть миль.

— Что это за судно, Нед? — спросил я.

— Судя по оснастке, это военное судно. Вот если бы оно пустило ко дну этот окаянный «Наутилус»!

— Друг Нед, — возразил Консейль, — что это судно может сделать «Наутилусу»? Разве оно может за ним нырнуть под воду? Разве может с ним бороться на дне морском?