Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

Нед Ленд и Консейль стояли около меня. Мы глядели во все глаза и ждали, что будет дальше. То тут, то там я увидел небольшие холмики, покрытые известковым слоем и расположенные с той правильностью, которая обнаруживала работу человека.

Посередине на пьедестале из коралловых обломков возвышался коралловый крест, казалось, раскинувший в стороны свои длинные, как бы окровавленные руки.

По знаку капитана Немо один матрос приблизился к кресту, вынул из-за пояса кирку и начал рыть яму.

Я понял: здесь было кладбище, это роют могилу, а продолговатый предмет — тело умершего ночью раненого человека. Капитан Немо и его люди пришли хоронить своего товарища на братском кладбище на дне недоступного океана.

Могилу рыли медленно. Потревоженные рыбы сновали туда-сюда. Беспрестанно раздавался глухой стук железной мотыги, иногда она ударялась о кремень, и тогда летели вверх искры. Яма становилась все глубже и шире и скоро была достаточно широка и глубока, чтобы вместить тело.

Тогда приблизились носильщики. Тело, покрытое тканью из белого виссона, опустили в темную мокрую могилу… Затем могилу засыпали и немного подровняли образовавшийся холмик.

Когда все было кончено, капитан и его товарищи приблизились к могиле и поклонились ей в знак последнего прощания.

Затем все отправились обратно к «Наутилусу» и снова прошли под сводами кораллового леса, мимо зарослей коралловых кустарников, теперь уже поднимаясь в гору. Наконец вдали показались огни, путеводный свет привел нас к «Наутилусу». Переодевшись, я вышел на палубу и сел около прожектора. Много мыслей — и мыслей довольно мрачных — теснилось у меня в голове.

Вскоре ко мне присоединился капитан Немо. Я встал и сказал ему:

— Значит, мое предсказание исполнилось: этот человек умер ночью?

— Да, Аронакс, — отвечал капитан.

— И теперь он похоронен среди своих товарищей на коралловом кладбище?

— Да, профессор. Мы вырыли могилу, а полипы замуруют мертвого в прочную гробницу.

Капитан вдруг закрыл лицо руками, напрасно стараясь сдержать рыдание. Овладев собой, он добавил:

— Это наше мирное кладбище на глубине нескольких сот футов под морскими волнами!

— Ваши мертвые, капитан, спят там спокойно, не боясь акул!

— Да, профессор, — ответил с горечью капитан Немо, — ни акул, ни людей!

Коралловое кладбище произвело на меня глубокое впечатление. Капитан Немо не только жил под морскими волнами, но и устроил себе могилу в безднах океана. Там, на дне пропасти, никакое морское чудовище не нарушит последнего сна хозяина «Наутилуса». «И ни один человек!» — как сказал капитан.

Во всем проявлялись у него горькое недоверие и ненависть к людям.

Что это был за человек?

Консейль видел в нем непризнанного ученого — одного из тех «огорченных», которые платят людям презрением за равнодушие.

— Это какой-нибудь гений, с позволения их чести, — говорил достойный парень, — никто его на земле не понял, он этим огорчился и вот ушел под воду. «Если они меня не поняли, — думает он, — так я уже не хочу теперь их знать, — буду сидеть в воде и тут делать ученые открытия!»

Я не возражал Консейлю, но не вполне разделял его мнение на этот счет.

Мне не давали покоя последние происшествия.

Зачем нас заточили в каюту на ночь? И не только заточили, но даже усыпили снотворным? Почему капитан Немо вырвал у меня из рук подзорную трубу, когда я хотел посмотреть на горизонт? Каким образом получил смертельную рану тот человек, которого мы похоронили?

Все это наводило меня на самые неутешительные мысли. Быть может, капитан Немо не только избегает людей, но и при случае жестоко мстит им?

Все это были, разумеется, только предположения. Я нахо дился, как говорится, во мраке и видел только кое-какие слабые проблески, пока ничего не разъясняющие.

«Нечего делать! — думал я. — Будем писать под диктовку событий!»

Нас ничто не связывало с капитаном Немо. Он отлично знал, что убежать с «Наутилуса» невозможно. Мы не можем, значит, считаться связанными никакими обязательствами.

Мы просто были пленниками, а гостями нас называют только из любезности. Нед Ленд прямо заявил, что воспользуется первым удобным случаем для побега. Я, без сомнения, поступлю точно так же.

Однако я подумал, что почувствую что-то вроде сожаления, когда придется навсегда расстаться с этим таинственным человеком. И как решить, надо ли его ненавидеть или ему удивляться? Кто он — палач или жертва?

К тому же, признаюсь, мне очень хотелось завершить кругосветное подводное путешествие, увидеть все чудеса, таящиеся в безднах Мирового океана. Ведь до сих пор я, собственно говоря, очень мало что видел и мало что открыл. Что мало! Я ничего не открыл! Мы всего-навсего прошли шесть тысяч лье по Тихому океану! Правда, за эти открытия можно поплатиться жизнью. Но отчего же ею и не поплатиться, если это стоит того?

Мне было известно, что «Наутилус» приближается к обитаемым землям, и если представится удобный случай для побега, я не имею никакого права приносить своих товарищей в жертву моей страсти к естественным наукам. Надо будет следовать за ними, даже, может быть, показывать им дорогу.

Но представится ли когда-нибудь такой случай?

Во мне словно было два человека: один, лишенный свободы, хотел бежать из плена, другой, любопытный ученый, боялся минуты, когда появится такая возможность.

21 января в полдень лейтенант по обыкновению вышел на палубу и занялся наблюдениями. Я тоже поднялся наверх, закурил сигару и стал следить за его действиями. Очевидно, этот человек ни слова не понимал по-французски. Я несколько раз громко сделал кое-какие замечания, которые непременно обратили бы на себя его внимание, если бы он понимал смысл моих слов, но он пропускал их мимо ушей, как бессодержательные звуки, и оставался нем и невозмутим.

В это время на палубу вышел матрос — тот самый крепыш, который ходил с нами на подводную охоту, на остров Креспо, и начал чистить стекла прожектора. Я подошел поближе, чтобы хорошо рассмотреть устройство этого прибора. Сила света увеличивалась благодаря расположению черепицеобразных стекол, как в маяке, концентрируя световые лучи. Вольтова дуга находилась в безвоздушном пространстве, что обусловливало равномерность и силу света.

«Наутилус» приготовился к погружению, и я поспешил спуститься в салон. Корабль направился курсом на запад.

Мы плыли по волнам Индийского океана. Индийский океан простирается на пятьсот пятьдесят миллионов гектаров, и воды его до того прозрачны, что кружится голова, если наклониться над их поверхностью и смотреть вглубь.