Тимоти Зан - Бомба замедленного действия

— Взяли на прокат? — спросил он.

— Нет, купил. Это недорого. Вот, значит, как я попался?

— Не совсем. Компьютеры ежедневно покупают сотни людей в этом городе. Я подумал, что Шампейн — не то место, где удобно прятаться, если только здесь нет чего-то такого, что вам нужно позарез. И тут я вспомнил о компьютерной системе института имени Бекмена. Проследил их модемную связь — и пожалуйста! Вы пошли на неоправданный риск.

— У меня не оставалось выбора, — ответил Гарвуд. — Мне был нужен доступ к специальным банкам данных.

— Как в Стэнфорде и Миннеаполисе?

— Я думал, что хорошо замел следы…

— Вы были обречены. Решив, что вы подключились к суперкомпьютеру института имени Бекмена, мы стали неуклонно сжимать кольцо. И вот я здесь.

— Значит, я сам виноват?

— Это уже неважно. Гораздо важнее суть. Сандерс проверяет возможные причины участившихся поломок во время работы над Проектом. Когда мы вернемся, он, возможно, сообщит вам любопытные гипотезы.

— Как я погляжу, мудрец Сандерс никак не уймется! — произнес Гарвуд с горечью. — За эти четыре месяца он так ничего и не узнал определенно.

— Боюсь, что нет. А вы? — Дэвидсон опять указал на компьютер.

— Только одно: Вселенная полна тупиков.

Дэвидсон присел за стол.

— Признаться, я застрял примерно там же, где и вы. Надеялся на прорыв, но…

Гарвуд удивленно наморщил лоб. Волнение, нерешительность…

— Не вздумайте, док! — предостерег его Дэвидсон. — Бесполезно: мои люди перекрыли все выходы. Лучше садитесь.

Гарвуд медленно подошел к креслу и сел.

— Что вы хотите? — спросил он осторожно, положив обе руки на стол.

— Объясните мне, что происходит — только и всего. — Дэвидсон покосился на исписанные формулами листы бумаги и сигареты на столе. — Я хочу знать, в чем цель проекта «Бэкдроп», почему вы попытались уйти и как работает этот ваш колдовской «эффект».

Гарвуд облизнул пересохшие губы.

— Если бы у вас был допуск, майор…

— То Сандерс сам бы мне все рассказал? — Дэвидсон пожал плечами. — Не исключено. Но прошло уже три недели, а я так и не знаю, что у него на уме.

— Не понимаю, зачем мне вас просвещать.

Дэвидсон насупленно взглянул на него.

— Потому что я хочу знать, представляет ли «Бэкдроп» угрозу для моей страны.

Гарвуд опустил глаза, не выдержав его взгляда, и крепко сцепил пальцы.

— Вы не открываете мне всех карт, майор, — произнес он со вздохом. — Впрочем, теперь это неважно. Что задумал Сандерс? Посадить меня под замок? Он и так собирался это сделать.

— Вам известно нечто, заставляющее их всех сильно нервничать, — сказал Дэвидсон. — Что это такое?

Гарвуд отбросил колебания.

— Я знаю, как сделать машину времени.

В комнате надолго повисла тишина, нарушаемая только тихим гудением компьютера в углу. Дэвидсону казалось, что гудение сопровождается скрипом его собственных мозгов, пытающихся переварить слова Гарвуда.

— Что вы сказали? — осторожно переспросил он.

Гарвуд передернул плечами.

— Звучит невероятно? Тем не менее это правда. А все из-за них… — Он щелчком пальца отбросил подальше ближайшую к себе сигарету.

— Но, доктор Гарвуд… — Дэвидсон судорожно сглотнул. — Это какая-то бессмыслица! Какая связь между машиной времени и этим… — Он поперхнулся, не пожелав облекать в слова очевидный абсурд.

— Вы имеете в виду распад предметов? — Гарвуд вздохнул. — Сандерс тоже не верит, как я ему ни разъяснял смысл своей работы.

Дэвидсон постепенно приходил в себя после шока.

— Может, и мне объясните?

— В двух словах: фактор неопределенности в квантовой механике не обязательно проистекает из взаимодействия наблюдателя и Вселенной. Во всяком случае, не так, как это обычно понимается. Я вывел ряд уравнений, показывающих, что это явление открывает возможность путешествия во времени.

— Те самые уравнения, которые вы декламировали, чтобы испортить автомобиль и пистолет?

— Нет, те показывают саму возможность перемещений во времени. — Гарвуд отправил подальше от себя еще одну сигарету. — Вообще-то, майор, будь это не столь серьезно, то было бы даже забавно. Проект «Бэкдроп» уже разваливается на глазах, а Сандерс по-прежнему отказывается верить, что причина кроется именно в наших исследованиях. Попытка построить на базе моих уравнений машину времени является по своей сути саморазрушительной затеей.

— Тогда, в автомобиле, — медленно произнес Дэвидсон, — вы говорили: мол, сигареты рассыпаются у вас в руках потому, что многие считают никотин ядом или хотели бы отвыкнуть от курения.

Гарвуд утвердительно кивнул.

— Так происходит и с другими вещами, например, пластмассой…

— Но как?! Каким образом отношение людей может приводить к подобным последствиям?

— Попробую объяснить. Согласно теории квантовой механики, все вокруг нас состоит из атомов, каждый из которых представляет собой некую туманную частицу. Существует довольно высокая математическая вероятность того, что эта частица никуда не денется со своего места. Математическую туманность придает атому его электронная оболочка. Атомы взаимодействуют друг, с другом посредством своих электронных оболочек, образуя молекулы.

— При чем тут квантовая теория? Это общеизвестно.

— Допустим. Вы мне говорили, что вам очень не нравится быть рабом табака. Представьте: у вас есть шанс разом уничтожить всю табачную индустрию и тем самым освободиться от тягостной привычки. Вы бы это сделали?

— Предлагаете уничтожить всю экономику штата Северная Каролина? Ни за что на свете!

Гарвуд поджал губы.

— Вы просто разумнее многих наших соотечественников. Большинству представителей поколения «А мне какое дело?» в голову бы не пришло переживать из-за последствий. Впрочем, мы знаем, что табачная индустрия развита в наши дни слишком сильно. От нее теперь не избавиться. Но что бы вы сказали, если б вам предложили покуситься на нее, скажем, в 1750 году?

Дэвидсон открыл рот и снова закрыл, ничего не ответив. Туман потихоньку рассеивался.

— Предположим, я бы соблазнился, — произнес он наконец. — Что дальше?

Гарвуд зажал сигарету между пальцами.

— А теперь вспомним об атомах. Атомы этой сигареты, скорее всего, находятся здесь. Скорее всего, но не наверняка. Скажем, определенный атом занимает положенное ему место девяносто девять целых девятьсот девяносто девять тысячных процента времени, а остальное время болтается неизвестно где. Отсутствие слишком непродолжительно, чтобы нарушить его связи с другими атомами. Поэтому сигарета остается сигаретой.

Но вот я догадался, как сделать машину времени, а вам приспичило уничтожить табачную промышленность в 1750 году. Если вам удастся искоренить табак, то получится, что эту сигарету никто никогда не производил. Ее атомам положено находиться совсем в другом месте.