Леонид Смирнов - Ламбада, или Все для победы

"На мне ярлык, - думал Георгий Сластев, глядя на беззвучно - по-рыбьи открывавшего рот диктора первой программы ЦТ. Слушать эту мерзость было превыше сил. - Я - эталон субъективности. А потому повязан по рукам и ногам. Вниз не пускают, и здесь бесправен. Случись что, даже не смогу помочь Контролерам отсюда, с "Миротворца". Нет доступа ни к боевым механизмам, ни к подпространственному туннелю...

Я один среди тысяч Миротворцев - этого галактического сброда - знаю, что Система чудовищна, Эксперимент с треском провалился, а Договор - ширма для палачей. Но фактов нет - одни слухи, которые, как оказалось, преодолевают и межзвездные бездны. С другой стороны, фактов полным-полно фактов неприятных даже для снобов вроде Ха-буа-буи. Но они говорят не о нарушениях конкретных статей Договора, а затрагивают область морально-нравственную, а потому бестелесную...

Ну а что же Запад? Неужто атлантисты не сумели накопать криминала к началу новой Проверки? Увы. Даже если они смогли углядеть то, что прозевали наши наблюдатели и спутники-шпионы, веры им нет. Сами по уши в дерьме. Когда противостояние двух блоков в разгаре, методы борьбы с мировым коммунизмом чистотой не отличаются и руки у поборников демократии по локоть в крови. Разве поверит им Галактическая Лига? Тем более что Кремль напрямую не участвует в войнах с начала Эксперимента и формально соблюдает международное право".

Оставаясь на станции вместе с дюжиной членов экипажа и группой техобеспечения, Сластев вынужден был со стороны - из близкого далека следить за ходом Проверки, мысленно проклиная Эксперимент, которому пошел уже сорок пятый год.

Все началось в тысяча девятьсот сорок девятом. Автоматический корабль-приемник Галактической Лиги Миротворцев после долгих десятилетий субсветового полета достиг окрестностей Земли и, задействовав программу "Приход", с помощью подпространственного передатчика материи обрел экипаж. Тот, в свою очередь, из доставленных узлов и деталей вскоре смонтировал орбитальную исследовательскую станцию.

В СССР как раз в это время покатился новый вал репрессий: "ленинградское дело", "белорусское дело"... В переполненных лагерях многотысячное выбытие заключенных. Создана советская атомная бомба. В соседнем Китае гражданская война. Пылают Греция, Вьетнам, Малайя. Корея на грани войны. Индия расколота. И прочая, и прочая...

Миротворцев охватил ужас. Но, будучи миротворцами по своей морали, по образу мышления, а не только по целям, они не могли грубо и зримо вмешаться в это безумие. Потому и был использован уже опробованный на ряде планет прием - компромисс на базе Особого Договора: "поэтапное снижение кровавости режимов и прекращение войн в обмен на регенератор (так называемый эликсир бессмертия) для правящей верхушки".

Вводить эликсир в человеческий организм следует не реже одного раза в одиннадцать лет. В каждую Проверку Галактическая Лига должна удостовериться, что другой стороной достигнут очередной плановый рубеж гуманизации и миротворчества. И только тогда в Кремль под усиленной охраной доставляли заветные инъекторы.

Конечно, на планете работали наблюдатели и постоянные представители Галактической Лиги во главе с Хай-би-бо, но проку от них было мало. Наблюдатели (то есть разведчики) рано или поздно вступали в конфликт со службой безопасности. И какой объективности можно ждать от партизан-подпольщиков? Постпреды (то есть послы), напротив, попадали в зависимость от властей, а то и вовсе вступали с ними в сговор. Так что в любом случае Генеральная проверка - необходимое звено миротворческого ритуала, его высшая точка.

По мнению Сластева, Советская страна и через сорок четыре года по-прежнему оставалась огромным концлагерем, средоточием тихого террора, удушающего, всеобъемлющего страха, который калечит и убивает людей ничуть не хуже физических пыток и казней. Георгий Сергеевич уже давно считал: Миротворцы попались в собственный капкан. Они придумали правила игры, но гениальный интриган Дядюшка Джо играет в нее гораздо лучше. Они ищут преступления, подпадающие под статьи Договора, а Сталин никого не уничтожает (во всяком случае, его пока не удается поймать). Тюремного надзирателя, например, за убийство заключенного ждет самое страшное наказание - лишение всех прав состояния на три поколения вперед.

А в мировом масштабе крови меньше не стало. Как и раньше, разгораются локальные войны, вспыхивают мятежи, тлеют бесконечные партизанские войны. Хуже другое - социальный прогресс застопорился. Политическая ситуация на Земле не меняется с того самого сорок девятого года.

Однажды в разговоре со знакомым ксенопсихологом Сластев сказал в сердцах:

- Чтобы прекратить Эксперимент, я готов спровоцировать ИХ на убийство.

- Вы с ума сошли! - воскликнул собеседник в непритворном ужасе.

Георгий Сергеевич действительно был готов на все, да только бодливой корове бог рогов не дает...

15

Сначала в районе объявилась фольклорная экспедиция из Сталинодарского университета. Возглавлял ее плотный широкоплечий профессор с мрачным взглядом, круглой бритой головой и презрительно сжатой полоской губ. Похож он был не на кабинетного ученого или непоседу экспедиционера, а скорее на начальника отдела кадров. Впрочем, сам он исследований не проводил, а только решал оргвопросы. И отдадим ему должное, экспедиция ни в чем не нуждалась.

Надо сказать, Аль-Башдык, Казанрет и Хекран всегда отличались от соседних аулов. Только их обитатели, избежав депортации в страшном сорок четвертом, не покусились на опустевшие плодородные земли на равнине. Здешние бойцы геройски бились с фашистами, да и во времена покорения Кавказа они сражались достойно. Тридцать лет отбивали они атаки русской армии, потеряв почти всех мужчин. И лишь под угрозой полного истребления согласились замириться с Россией, выставив при этом целый ряд условий почетной сдачи. Однако несколько родов так и не смогли смирить гордыню, ушли через перевал и в конце концов обосновались на чужбине - то ли под Халебом, то ли под Диярбакыром.

Старинный уклад здешней жизни действительно был крайне интересен ученым - этнографам и фольклористам. Несколько экспедиций уже побывали тут в советское время, но такой, как эта, никогда не бывало. Умные улыбчивые студенты оказались все как на подбор: в плечах косая сажень, рост под два метра и более, глаза ясные, рукопожатие железное. Они были полны уверенности в себе - ни грана той интеллигентской застенчивости, что нередко отличает ученых мужей и сразу замечается здесь, в горах.

Парни на удивление хорошо знали кызылганский и горный диалекты, дотошно расспрашивали аксакалов о былом, о. здешнем житье-бытье: кто от кого произошел, как чьего сына звали и почему такой-то уехал в долину. Их не больно-то волновали горские песни, свадебный ритуал с символическим похищением невесты, праздник сбора винограда или соревнования ашугов, зато очень интересовала совершенно конкретная информация о сегодняшней жизни аулов: семейная хроника, случаи из жизни, характеры, привычки людей. При этом чужаки были вежливы, щедры на комплименты, охотно делились со стариками сухпайками и столичными деликатесами. Горцы, в свою очередь, расстарались для гостей на славу: зарезали двух баранов, наготовили плова, принесли самодельного вина и овечьего сыра...