Леонид Смирнов - Шарик над нами

Он постарался восстановить в памяти все, что успел рассказать ему старик дворецкий и во что Домард так и не решился поверить. "Вот бы показать ему некрографию!.. Землянка Мария... Неужели это моя мать? О господи... Да-а, чтобы вернуть украденную память, придется снова и снова проходить через боль. Но без прошлого мне не обрести будущее. Ответы на все вопросы там, позади!"

Бильярдист с любопытством поглядел на него, но ничего не спросил. Постояв у двери, Георг вернулся в салон.

- Простите, чуть не забыл. Мой хозяин приказал мне задать вам один вопрос.

- Пожалуйста, сколько угодно.

- А может предок - тот, что на портрете, - оказаться еще жив?

- Конечно. "Некрография" - не совсем точное, хоть и звучное название. Вы знаете эту нашу моду на все, что связано с мертвыми, со смертью. Я был бы только рад, если предок высокочтимого Домарда ныне здравствует.

- И еще... Вы гарантируете точность воспроизведения? Ошибки быть не может? Боюсь, хозяин меня убьет, если я принесу ему чужой лик.

- Клянусь, здесь все по науке и без обмана. - Владелец салона для пущей убедительности перекрестился. - Вы меня обижаете...

С тем фор Белкин и ушел.

- Вам нужно переодеться и сменить лицо, - выйдя на улицу, приказал он Бильярдисту. - Все необходимое - в тайнике.

Робинс терпеть не мог лепить всякую дрянь на лицо. Он поморщился, но ничего не сказал - прибережет свой богатый словарный запас для другого случая.

6

Этот тайник был не единственным, который устроил в городе для Георга "Луна-Шанс". Он находился в неохраняемом складе теневиков, связанных с контрабандистами, которые ввозили с Земли деликатесные продукты и выдержанные вина. Теневиков арестовал Лупол, и сотни ящиков с товаром ждали их возвращения с тюремных нар.

Бильярдист снова был оставлен караулить. Домард почуял чужого, пройдя всего десяток шагов по проходу, снял с предохранителя браунинг и двинулся дальше. Он искал притаившегося человека и был готов к схватке.

...Георг слишком поздно сообразил, с кем имеет дело и что делает ей больно. Бьющаяся в его руках маленькая перепуганная девушка в одной ночной рубашке почему-то напомнила ему облепленную мазутной пленкой птицу из рекламных роликов "Гринпис". Ребрышки ее, столь ощутимые сквозь тонкую ткань, вызвали у фор Белкина приступ острой жалости. Он бережно опустил девушку на тряпки, чувствуя, как бешено ее колотит, и сказал:

- Прости... Я не сделаю тебе ничего плохого.

И тогда она заплакала - почти беззвучно, даже не пытаясь закрыть лицо руками. Слезы струились по ее щекам. "Трогательная сценка", - все-таки подумал Домард, тут же обозвал себя циником и, сняв плащ, накинул девушке на плечи.

- Кто ты такая? - спросил Георг, когда девушка немного успокоилась. Как ты сюда попала?

- Я Лика Степанова, с Земли. Я... - Девушка глубоко задышала, чтобы снова не заплакать. - Я убежала...

Лика подняла на Домарда глаза, взгляд ее был столь беспомощным и доверчивым, что Георгу немедленно захотелось ее от кого-нибудь защитить. Похоже, идти девушке было некуда и помощи ждать не от кого. Он совершенно забыл в эти мгновения о том, что за ним самим идет охота.

- Погоди, я сейчас приду.

Домард погладил ее руку и пошел звать Бильярдиста. Пусть заходит внутрь и сам подберет себе новую личину, одежду и оружие. Вряд ли тот будет рад непредвиденной задержке. Авось пронесет и ищейки Лупола минуют эту дверь.

- Расскажи мне все. Только коротко, - вернувшись вместе с Робинсом, попросил Георг. - Иначе я не смогу тебе помочь.

Фор Белкин снял свою маску и сразу же перестал быть безликим селенитом. Теперь Лика видела его подлинное лицо.

И девушка, покорно кивнув, тихим голосом начала свой рассказ. В злоключениях Лики, по сути, не было ничего особенного. Вмешательство Небожителей в личную жизнь земляшек - дело обычное. Правда, на девушке схлестнулись две противоположно направленные силы, но и это не такая уж редкость. Зато на Георга произвела впечатление попытка Лики проникнуть на Луну и разом покончить со всяким магическим на нее воздействием - заранее обреченная на провал, но такая отчаянная...

Бильярдист сменил внешность, переоделся и вооружился до зубов. Теперь он переминался с ноги на ногу и с нетерпением поглядывал на часы. Время работало против беглецов.

Когда Лика добралась до необъяснимого посещения клиники на островке стабила, Домард вдруг встревожился, как будто эта история имела к нему непосредственное отношение. Он явственно ощущал: разгадка роковых тайн, из-за которых его упорно пытаются убить, где-то рядом, он чует ее всеми фибрами души, этим самым шестым чувством... Она так близка, что кажется: стоит только протянуть руку...

Георгу стало казаться, что перед ним высится ледяная стена, отгораживающая его от прошлого. Недоставало одного-единственного точного удара, чтобы она рассыпалась на тысячу осколков. Но куда нацелиться, где найти самое слабое место? Просто напрягать мозги, и без того изгрызенные множеством безответных вопросов? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Нужен внешний толчок? Но кто поможет Домарду? Неужели она, Лика, потерянная душа, которая сама так нуждается в его помощи?..

Фор Белкин машинально сунул руку в карман и наткнулся на конверт из салона некрографии, достал стереографию его возможной матери и беспомощно повертел в руках.

- Что это у тебя? - спросила девушка.

Ни слова не говоря, он показал ей портрет. Лика внимательно вгляделась в черты молодой женщины. Нет сомнений, та была похожа на лежащую в клинике старуху. Это либо дочь, либо младшая сестра Марии Кедриной. Девушка переводила взгляд с некрографии на Домарда и обратно, потом пробормотала:

- А ведь вы похожи...

- Кто на кого? - не понял Георг.

- Все трое: вы сами, эта женщина и старушка на островке ставила.

Фор Белкин очумело помотал головой. Бильярдист глядел на него и не понимал, что здесь творится. Зато он твердо знал: надо поскорее убраться со склада. Но Робинс чувствовал: сейчас хозяина нельзя торопить - происходит нечто очень важное.

И тут Лика спросила:

- Когда был сделан этот снимок? "Сегодня", - чуть было не сказал Домард.

- Тридцать пять лет назад - в день моего зачатия.

- Так, значит, это она! - воскликнула девушка и остолбенело уставилась на Георга. - А это не ваша?.. - Она не договорила, натолкнувшись взглядом на остекленевшие глаза фор Белкина.

"Моя мать... Это моя мать. И она жива. Жива!" - Радости не было. Ни радости, ни боли. Слишком много переживаний для одного человека.

Ледяная стена лопнула. Из замурованных доселе ячеек памяти хлынули на свободу воспоминания, этаж за этажом затопляя опустошенную регулярными чистками голову Георга фор Белкина. Подсознание непрерывно пыталось восстановить утерянное по оставшимся следам, и сейчас возникло ощущение: Домард помнил это всегда и никогда не забывал.