Уолтер Тевис - Человек, который упал на Землю

— Чикаго в рождественские дни — не лучшее место для каникул.

— Я ничего не имею против холодной погоды, — возразил Ньютон. — А вы?

Брайс нервно рассмеялся.

— Я не так устойчив к холоду, как вы. Но я могу его вытерпеть.

— Отлично. — Ньютон подошёл к креслу, взял свою куртку и начал одеваться. — Я рад, что вы поедете со мной.

Глядя, как этот человек, — человек ли? — собирается уйти, Брайс запаниковал. Скорее всего, другой такой возможности у него не будет…

— Погодите минутку, — произнёс он, запинаясь, — я хочу… налить себе чего-нибудь.

Ньютон ничего не ответил. Брайс вышел из комнаты и пошёл на кухню. В дверях он обернулся, желая убедиться, что Ньютон всё ещё стоит за креслом. Сердце его упало: Ньютон опять подошёл к картине и стоял перед ней, задумчиво её разглядывая. Он стоял склонившись, потому что голова его была выше картины по меньшей мере на фут.

Брайс налил себе двойной скотч и долил в стакан воды из-под крана. Он никогда не клал лёд в свои напитки. Затем он торопливо отпил глоток, стоя у раковины и тихо проклиная своё невезение, заставившее Ньютона остаться на ногах.

Вернувшись в гостиную, он увидел, что Ньютон сидит.

Повернув голову, он смотрел на Брайса.

— Думаю, мне лучше остаться, — сказал он. — Нам нужно обсудить наши планы.

— Конечно, — ответил Брайс. — Нужно всё обсудить. — На мгновение он замер, как вкопанный, затем поспешно произнёс, — я… я забыл положить лёд. В свой стакан. Прошу прощения. — Он вернулся на кухню.

Брайс просунул дрожащую руку внутрь хлебницы и повернул выключатель. Пока прибор прогревался, он подошёл к холодильнику и набрал льда из ведёрка. Это был один из тех редких случаев, когда он испытал благодарность за то, что технология не стоит на месте: как хорошо, что больше не нужно бороться со льдом, вмёрзшим в лоток. Он бросил в стакан два кубика, расплескав виски на рубашку. Затем вернулся к хлебнице, сделал глубокий вдох и нажал на кнопку.

Раздался короткий, почти неслышный гул, и наступила тишина.

Выключив установку, Брайс вернулся в гостиную. Ньютон по-прежнему сидел в кресле, но теперь глядел на камин. Некоторое время Брайс не мог отвести взгляд от вентиляционной решетки, за которой стояла камера с отснятой плёнкой.

Пытаясь прогнать тревожные мысли, он потряс головой. Было бы глупо выдать себя теперь, когда дело уже сделано. Он почувствовал себя предателем — человеком, который только что обманул друга.

Ньютон сказал:

— Думаю, мы полетим.

Брайс не смог удержаться.

— Как Икар? — спросил он, усмехнувшись.

Ньютон рассмеялся.

— Надеюсь, всё же, как Дедал. Тонуть мне что-то не хочется.

Теперь пришёл черёд Брайса стоять. Сядь он, ему пришлось бы смотреть Ньютону в глаза, а этого ему вовсе не хотелось.

— На вашем самолёте? — спросил он.

— Да. Думаю, мы вылетим в рождественское утро. Но только, если Бриннар сможет договориться на это время о месте в чикагском аэропорту. Что-то мне подсказывает, что там будет давка.

Брайс уже допивал свой скотч — гораздо быстрее, чем обычно.

— Именно в Рождество — не обязательно, — сказал он. — Это время — как раз что-то вроде просвета между наплывами.

— Затем он спросил, сам точно не зная, зачем ему это нужно: — Бетти Джо поедет с нами?

Ньютон помедлил с ответом.

— Нет, — сказал он. — Только мы двое.

Брайс несколько утратил чувство реальности — так же он ощущал себя в тот день, когда они вдвоём пили джин и беседовали на берегу озера.

— Она не будет по вас скучать? — спросил он. Конечно, это было не его дело.

— Может быть. — Казалось, Ньютона совсем не задел этот вопрос. — Думаю, я буду скучать по ней не меньше, доктор Брайс. Но она не поедет. — Он немного помолчал, глядя на очаг.

— Вы будете готовы выехать в восемь утра? Я пошлю Бриннара вас забрать — если хотите, прямо от вашего дома.

— Прекрасно. — Запрокинув голову, Брайс вылил в рот остатки скотча. — Как долго мы там пробудем?

— Два-три дня. — Ньютон встал и снова начал одеваться. Брайса окатила волна облегчения — он уже чувствовал, что больше не может держать себя в руках. Что там со снимком?…

— Думаю, вам понадобится пара чистых рубашек, — сказал Ньютон. — Все расходы я беру на себя.

— Почему бы нет? — Брайс нервно хохотнул. — Вы же миллионер.

— Именно, — подтвердил Ньютон, застегивая молнию на куртке. Брайс сидел в кресле и смотрел вверх. Ньютон, худой и загорелый, возвышался над ним, словно статуя. — Вот именно. Я миллионер.

Затем он, нагнувшись, прошёл через дверной проём и легко шагнул под падающий снег…

У Брайса от волнения дрожали пальцы, и ему было стыдно за свое нетерпение, когда он снял решетку вентиляции, вытащил камеру, положил её на диван и вынул плёнку. Затем он надел пальто, осторожно положил снимок в карман и направился по снегу, уже довольно глубокому, к лаборатории. Ему стоило больших усилий не перейти на бег.

Лаборатория была пуста — как хорошо, что он заранее разогнал своих ассистентов. Брайс направился прямиком в комнату, служащую одновременно фотолабораторией и киноаппаратной. Он не задержался, чтобы включить отопление, хотя помещение уже совсем выстудилось. Он просто не стал снимать пальто.

Вытащив негатив из контейнера газовой проявки, Брайс никак не мог вложить его в проектор — так сильно у него тряслись руки. Но всё-таки он справился.

Когда Брайс включил проектор и взглянул на экран на дальней стене, у него сдавило горло, а руки совсем перестали дрожать. Целую минуту он смотрел на экран. Затем резко отвернулся и вышел из аппаратной в лабораторию — огромное, длинное помещение, пустое и очень холодное. Он насвистывал сквозь зубы мелодию, и почему-то это была «Если б вы знали Сьюзи, как я знаю Сьюзи…»

А потом, один в пустой комнате, он негромко рассмеялся вслух.

— Да, — сказал он, и слово вернулось к нему эхом, отразившись от дальней стены в конце комнаты, вернулось несколько приглушённое, пролетев над стойками с пробирками, газовыми горелками, склянками и тигелями, сушильными печами и испытательными установками. — Да, — повторил он, — да, сэр Румпельштильцхен.

Прежде чем извлечь плёнку из проектора, он снова посмотрел на изображение на стене — окаймлённое тонким контуром кресла изображение неправдоподобного скелета в невероятном теле — без грудины, без копчика, без колеблющихся рёбер. Хрящевые шейные позвонки, крошечные, заострённые лопатки, сросшиеся второе и третье рёбра. Господи, подумал он. Господи. Венера, Уран, Юпитер, Нептун или Марс. Господи!

А в нижнем углу плёнки он увидел маленькие, едва различимые буквы: «ВК». И эти буквы, значение которых открылось ему больше года назад, когда он впервые заинтересовался источником цветной плёнки, вдруг явили ему свой пугающий скрытый смысл.