Кирилл Быстров - Осознание

— Да. Я же в учительском корпусе не одну ночь провёл, за наказаниями.

— Ну… можно попробовать, — с сомнением сказал Гордон.

Уже через пару минут он жалел о том, что не отмёл эту идею как абсолютно самоубийственную. Если Датсон их застукает, им конец. Впрочем, Датсон ведь сам сказал, что они могут попытаться отнять у него удостоверения любым способом. Пусть мирится с последствиями своих слов.

Избегая освещённых территорий школы, они подобрались к учительскому корпусу. Гордон уже было направился ко входу, но был остановлен Патриком.

— Лучше через окно, — шепнул тот. — Входом слишком часто пользуются, можно на кого-нибудь наткнуться. Там дальше есть окно в коридор, прямо возле квартиры Датсона.

Пройдя по указанному Патриком маршруту, они действительно нашли нужное окно. Сняв проводник с блокировки, Патрик лёгким движением руки отворил окно, подсадил Гордона, а затем с его помощью забрался и сам. Затаившись, они оба прислушались. Дождавшись, когда шаги на втором этаже стихнут, они подкрались к двери, за которой по утверждениям Патрика, ночевал Датсон, когда ему было лень спускаться в город. Тихонько щёлкнул дверной замок, Гордон обновил плетение на подошвах, и они, наконец, рискнули толкнуть дверь.

Внутри стояла безмятежная тишина и темнота. Тревожно. Гордону было бы куда спокойнее, если бы из квартиры донёсся могучий храп. Прокрадываясь всё дальше вглубь квартиры, мальчики силились разглядеть что-либо, но зажечь магический свет не решались. Открыв ещё одну дверь, они проникли в спальню и застыли, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Ещё никогда в жизни Гордону не было столь не по себе. Вглядываясь в неясные очертания кровати, он пытался разглядеть там спящего магистра. Но давящая на уши тишина, говорила о том, что его здесь нет. Не было слышно ни сонного сопения, ни вздоха, ни шороха.

— Что-то я не понял, — прошептал Патрик. — А где Датсон?

— Да здесь я… — раздался весёлый голос у них за спиной.

— ЗАСАДА! — заорал Патрик и бросился в сторону окна.

Гордон рванул к выходу, но какая-то ткань спеленала ему обе ноги, и он плашмя растянулся на полу. Над головой мальчика что-то ухнуло, раздался звон битого стекла и невнятные вопли Патрика. Откуда-то повалил едкий дым. Затем ткань начала тащить Гордона в шкаф. Ногти мальчика беспомощно царапнули безжалостно твёрдый мрамор, и он провалился в бездну шкафа. Дверца захлопнулось, и шкаф принялся вращаться во всех направлениях, словно безумная центрифуга. Последнее, что запомнил Гордон, перед тем как приложиться головой о дубовую доску, это зловещий хохот Датсона.

Проснулся он уже утром от холодного прикосновения чего-то мокрого к его лбу. Гордон застонал.

— Ой, прости, — над ним склонилась виноватое лицо Эли. — Датсон запретил лечить тебе голову. Говорит, пусть ещё поболит.

Мальчик, превозмогая страшную головную боль, огляделся. Каким-то образом он оказался в своей спальне.

— Вы что, правда влезли посреди ночи к Датсону? — с нотками назревающей бури в голосе спросила Эли.

Гордон жалобно застонал, и это сработало. Лицо сестры смягчилось, и она, вновь намочив тряпку в холодной воде, приложила её ко лбу мальчика.

— Он опять застал меня врасплох, — сказал Гордон, хоть уже и сам не особо в это верил.

Кровать затряслась, знаменуя начало нового дня. Начало практики.

Практика началась с того, что Гордону пришлось смириться с тем, что Милена не отставала от него не на шаг. Мальчик даже не сомневался, что возможность лишний раз побесить Гордона своим присутствием, безмерно её радует. Единственное место, где от неё удавалось отдохнуть — это операционная. Туда он не пускал её ни под каким предлогом и велел охранять дверь снаружи. То же самое делал и Кристофер в своей операционной, где принимал, как и Гордон, от десяти до двадцати человек в день.

В первый же день практики Гордон, мучаясь от головной боли, всё же пришёл к Датсону, чтобы рассказать о местонахождении Эрика Янга и о его готовности сотрудничать. Как и предполагал мальчик, Датсон, едва это услышав, умчался в порт, но через несколько часов вернулся без Янга, но с дурным настроением. Его отказались пускать на корабль даже после того, как он предъявил удостоверение старшего иллюмината, да и кварцевая брошь магистра не произвела на охранников должного впечатления. Они не отрицали, что на корабле укрывается беглый тёмный маг, но при этом имели приказ от магистра обороны никого на 'Гелиум' не пускать. Всё что удалось из них вытащить, так это то, что груз, находившийся на авианосце во время крушения, был строго засекречен, и никому кроме тех, кто имел специальное разрешение, на борт подниматься было нельзя. Без исключений. А Янга они сами поймают и передадут лично Датсону. Так и сказали.

Всё это дурно пахло. Барио Шиллер играл в какие-то свои игры. Датсон обещал всерьёз поговорить с ним на эту тему на следующем заседании магистрата, а пока что пребывал в состоянии ярости от собственного бессилия. Новость о том, что куратор Эрика Янга до сих пор находится в школе, Датсон воспринял с тревогой и пообещал присмотреться.

Практика тянулась неимоверно долго. Изо дня в день происходило одно и то же. Поскорее бы набрать на факультет надёжных ребят, передать им секрет лекарства и скинуть с себя эти поднадоевшие обязательства. Пусть молодые практикуются. А Гордон был слишком стар для всего этого. По крайней мере, он сам так про себя думал. Единственное, что скрашивало унылые дни, это вечерние посиделки в Косой Башне. Хоть ребята и не позволяли играть Гордону в покер вместе со всеми, он всё равно хулиганил в меру своих возможностей. Считал карты и с помощью мимики и жестов давал игрокам подсказки так, что бы другие этого не заметили. Причём давал подсказки всем без исключения, но каждый из них был уверен, что Гордон подсказывает только ему.

Про занятия с Кристофером Гордон так же старался не забывать. В последние дни тот радовал его всё сильнее. Он перестал совершать глупые ошибки и начал делать умные. Одна из таких ошибок и открыла Гордону эффект, которого он раньше никогда не встречал. Оказалось, можно было собрать уже высвобожденную магическую энергию в одной точке над ладонью и погасить её, одновременно с тем восполнив запас своей аумы. Эффект показался мальчику настолько интересным, что он провёл несколько ночей за экспериментами в своей лаборатории и даже пытался внедрить этот эффект в свой кулон. Записать алгоритм создания этого плетения было нетрудно, а вот научить кулон адекватно реагировать на опасность, гасить вражеские плетения и передавать ауму хозяину, казалось невозможным. В прочем, Гордон не унывал, так как бессонные ночи не прошли впустую. В ходе своих исследований он придумал и добавил к кулону несколько интересных функций. Например, запись и воспроизведение голоса. Мембрана улавливала звуки и записывала порядок колебаний воздуха в спирали ДНК, а затем могла воспроизвести их из памяти. Ещё добавил новую форму с крыльями, научив кулон летать. Это было крайне удобно, если нужно было послать сообщение для Эли. Нужно всего лишь записать свой голос, и отправить кулон по воздуху искать её. Кулон содержал частичку её крови, поэтому найти кулон мог только Эли. Ну и самого Гордона, разумеется.