Эрик Рассел - Зловещий барьер. Ближайший родственник. Оса

Воль, как рыба, хватал воздух ртом, пытаясь вдохнуть. Он кивком указал на рампу, где воздушка нависала над другим, шоссе, пересекаясь с ним под прямым углом.

— Боже правый! — выдохнул он. — Вы только взгляните!

С их точки казалось, что впереди, ярдах в четырехстах от них, вершина рампы врезается прямо в крошечные оконца дальних зданий. Машина Дейкина находилась как раз в центре возвышения, над ней беспомощно висел полицейский вертолет. Но мчащийся гиромобиль, миновав подъем, не скрылся из глаз, как можно было ожидать при обычных обстоятельствах. Казалось, он медленно парит в воздухе — между его колесами и вершиной рампы виднелся ряд оконных проемов. На какое-то томительное мгновение он застыл в таком подвешенном положении чуть пониже вертолета, как будто бросив вызов закону всемирной) тяготения Потом с такой же сверхъестественной медлительностью исчез из вида.

— Спятил! — выдохнул Грэхем, отирая испарину со лба. — Окончательно и бесповоротно!

Он до отказа опустил боковое стекло. Оба напряженно и тревожно прислушивались. Из-за рампы донесся пронзительный скрежет раздираемого металла. Мгновение тишины — потом приглушенный удар.

Не сказав ни слова, они выбрались из покореженного гиромобиля и помчались по шоссе, одолевая длинный пологий подъем. В ограждении зияла тридцатифутовая брешь. Вокруг скопилась дюжина машин, в основном современные гиромобили. Бледные водители, уцепившись за погнутые стойки, пытались разглядеть что-нибудь внизу, на дне пропасти.

Протиснувшись вперед, Грэхем с Волем тоже перевесились через перила.

Там, далеко внизу, на противоположной стороне улицы, проходившей за нижним, поперечным шоссе, виднелась бесформенная груда металла — трагический финал погони. По фасаду здания, десятью этажами ниже того места, где они стояли, проходили глубокие борозды, оставленные рухнувшей машиной. Колея дороги, ведущей в мир иной…

Один из глазеющих водителей тараторил, не обращаясь ни к кому в отдельности:

— Кошмар, какой кошмар! Он, должно быть, рехнулся. Вылетел, как ядро из пушки, вдребезги разнес ограждение и врезался прямо вон в тот дом. Я слышал, как он туда впилился. — Он облизнул губы. — Что твой жук в консервной банке! Ну и загремел! Кошмар, да и только!

Говоривший выразил слотами то, что ощущали все остальные. Грэхем чувствовал их волнение и страх. Их возбуждение, садистскую жажду впечатлений и эмоциональный подъем, сплачивающий толпу, которая, как всегда в подобных случаях, уже начала собираться внизу, на дне трехсотфутовой пропасти.

«А ведь массовая истерия — заразная штука, — думал Грэхем, ощущая, как она вздымается, словно незримый дымок какого-то дьявольского курения. — Так можно и поддаться. Обычно трезвый человек может в толпе ненароком опьянеть. Опьянеть от коллективных эмоций. Эмоции — невидимая отрава!»

Пока он стоял, как зачарованный, глядя вниз, его посетило иное чувство, прогнавшее эти мрачные раздумья, — страх, смешанный с ощущением вины Так, наверное, чувствовал бы себя чужестранец, лелеющий опасные, наказуемые воззрения, доведись ему оказаться в некой заморской стране, где за инакомыслие того и гляди вздернут на виселицу. Ощущение было столь сильным и острым, что ему пришлось основательно потрудиться, дабы обуздать свой ум. Оторвав взгляд от зрелища, открывавшегося с высоты, Грэхем толкнул Воля в бок, желая привлечь его внимание.

— Здесь больше делать нечего. Мы прошли за Дейкиным до самого финиша — и вот результат! Нам пора…

Воль неохотно попятился от провала. Заметив, что потерпевший неудачу вертолет садится на воздушку, он устремился к нему.

— Воль, отдел по расследованию убийств, — кратко отрекомендовался он. — Свяжитесь с Центральным управлением. Пусть мою машину отбуксируют для ремонта. Еще скажите им, что я скоро позвоню и передам рапорт.

Вернувшись к группе водителей, которые все еще не разошлись, он опросил их и отыскал парня, направляющегося в сторону Уильям стрит. У того была древняя четырехколесная таратайка, с адским грохотом едва выжимавшая пятьдесят миль. Воль снисходительно принял предложение подбросить их до места и, презрительно сморщив нос, полез в кабину.

— Одни идут в ногу со временем, другие забегают вперед, а кое-кто безнадежно отстает, — он брезгливо ковырнул потертую обивку сиденья. — Эта чертова колымага устарела еще в те времена, когда Тутик строил свои пирамиды.

— Тутанхамон не строил пирамид, — возразил Грэхем.

— Ну, тогда брат Тутика. Или его дядюшка. Или субподрядчик — какая разница?

Водитель выжал сцепление, и автомобиль с ревом рванулся с места, так что голова у Воля дернулась. Он выругался и с обиженным видом проговорил, обращаясь к Грэхему:

— Ведь почему я повсюду таскаюсь за вами следом? Мне, как любому работяге, приходится делать все, что ни прикажут. Только я никак не пойму: что вы ищете и ищете ли что-нибудь вообще. Вашему ведомству стало известно что-то конкретное, не предназначенное для прессы?

— Нам известно не больше вашего. Все началось с того, что у меня возникли смутные подозрения, а мое начальство приняло их всерьез. — Грэхем задумчиво рассматривал выщербленное, пожелтевшее от времени ветровое стекло. — Я первый почуял неладное. И вот теперь за все заслуги мне придется либо докапываться до истины, либо трубить отбой.

— Так, значит, это вам я должен отдать пальму первенства по части подозрений? — Воль подпрыгнул на сиденье и жалобно проговорил: — Кто бы видел: сыщик при исполнении — и на таком драндулете! Ну и дела! Все только и делают, что помирают, вот и мы трясемся на катафалке. — Он еще раз подпрыгнул. — Судя по тому, как все складывается, быть мне обвалянным в перьях, и дело с концом! Но пока с головой у меня полный порядок, я остаюсь с вами.

— Спасибо, — Грэхем усмехнулся, разглядывая своего спутника. — Кстати, как тебя зовут?

— Арт.

Спасибо, Арт! — повторил он.

Скрупулезный обыск квартиры Дейкина не принес никаких открытий: ни щемящей душу последней записки, ни спрятанных в тайнике заметок, — ничего такого, что могло бы показаться хоть сколько-нибудь необычным. Этот путь к решению головоломной загадки завел в тупик.

Воль обнаружил грубую модель верньера, собранную руками самого изобретателя, и теперь развлекался тем, что проецировал ее стандартный стереоскопический куб на маленький экран. Крутя микрометрический фокусировочный винт, регулирующий перспективу куба, он то сжимал геометрический каркас до того, что тот начинал казаться совсем плоским, то растягивал его так, что он напоминал нескончаемый тоннель.

— Ловко! — приговаривал он.

Грэхем вышел из задней комнаты, держа в руке почти пустой пузырек с йодом.