Шон Тан - Другие миры (сборник)

– Если мы хотим вернуться – время все еще есть. Но еще минута…

С гор донеслось гавканье грома. В глубокой расселине стронулась маленькая, в несколько камешков, лавина, завершившаяся чудовищным обвалом. Дождик покрыл рябинками гладкую белую кожу День. Через минуту ливень промочил ее волосы, превратив их в гладких змей.

– Слишком поздно, – прокричала она сквозь влажный топот босых ног. – Теперь мы можем только бежать вперед!

И да, было уже слишком поздно. Судя по расстоянию, обратная дорога для них закрылась навсегда.

Нога вдруг решила напомнить Симу о себе. Он снизил темп, щадя ее. Стремительно налетел ветер, холодный ветер, тут же впившийся в кожу. Но он пришел с оставшихся позади утесов – не препятствием на пути, а толчком в спину. Уж не знак ли, подумал Сим. Нет, не знак.

Ибо с каждой минутой Сим все ясней понимал, как скверно оценил расстояние. Время утекало сквозь пальцы, а они все еще были страшно далеко от корабля. Он ничего не сказал, но бессильная злоба на слабые мускулы ног наполнила глаза слезами, нестерпимо горячими и горькими.

Он знал, что мысли День заняты тем же. И все же она летела вперед, словно белая птица, едва касаясь ногами земли. Сим слышал, как ее дыхание скользит в горло, словно острый и чистый клинок – в свои ножны, и вновь выходит наружу.

Полнеба уже заволокло тьмой. Первые звезды старались хоть что-нибудь разглядеть сквозь смятые покрывала черных туч. Молния озарила тропинку вдоль хребта – прямо перед ними. Еще миг, и целая буря с жестоким ливнем и взрывами электричества обрушилась на них.

Они поскальзывались и ехали по гладким булыжникам. День упала и снова вскочила на ноги, ругаясь так, что какому-нибудь другому небу стало бы жарко. Она была вся покрыта царапинами и грязью, но ливень тут же все смыл.

Дождь падал и орал что-то в лицо. Он заливал глаза, ручьями бежал по спине, и Симу хотелось плакать и выть с ним в один голос.

День упала и больше не встала, всасывая воздух сквозь стиснутые зубы и дрожа мелкой дрожью.

Он поднял ее и стиснул в объятиях.

– Давай, День, пожалуйста, беги!

– Брось меня, Сим. Беги сам!

Дождь утопил ее слова. Вода, всюду вода.

– Бесполезно. Беги без меня.

Он стоял рядом с ней, замерзший и бессильный; разум слабел, пламя надежды, мигая, доживало последние мгновенья. В мире больше не было ничего – только отчаяние, ледяные водопады ливня и ночь.

– Значит, мы пойдем, – сказал он. – И будем идти и отдыхать по пути.

И они вправду прошли с полсотни ярдов – безмятежно и медленно, как детишки на прогулке. Впереди ущелье заполнялось водой, с влажным гуденьем и свистом мчавшейся вперед, к горизонту.

И Сим закричал и кинулся вперед, таща День за собой.

– Новое русло! – орал он, тыча пальцем в камни. – Каждый день вода пробивает новое русло. Сюда, День, скорее!

И он схватил ее и бросился в реку.

Поток толкал и швырял их, как обломки дерева. Они сражались с ним, стараясь удержать голову над поверхностью, но вода заливалась им в рот и в нос. По обе стороны уносились назад берега. Сим вцепился в руку День с нечеловеческой силой, а река крутила и била его, без конца, без конца. Над головой ярились молнии, и в их свете новая, гневная надежда вставала в нем. Они не могут больше бежать – отлично! Пусть вода продолжит гонку за них.

Бросая о камни, раскраивая плечи, сдирая кожу с ног, молодая, бешеная река волокла их вперед.

– Туда! – прокричал Сим сквозь залп грома и принялся отчаянно грести к противоположному краю стремнины.

Прямо перед ними возвышалась гора, на которой покоился спящий корабль. Только бы не промахнуться! Сражение с потоком, потом удар о берег. Сим рыбой выпрыгнул из воды, ухватился за нависающую скалу, сомкнул ноги вокруг День и постепенно, подтягиваясь, рука за рукой, вылез наверх.

Буря унеслась так же быстро, как налетела. Молнии поблекли. Дождь перестал. Облака растаяли, и их смыло с неба. Ветер прошептал что-то напоследок и затих.

– Корабль! – подала голос День, лежа на земле. – Корабль, Сим. Это гора корабля!

И пришел холод. Смертельный, убийственный холод.

Пьяно качаясь, они двинулись вверх по склону. Стужа текла по членам, забиралась, словно яд, в жилы и заливала их ледяным покоем.

Впереди, омытый дождем, лоснящийся в мирном сиянии ночи, лежал корабль. Сон. Это сон. Сим не мог поверить, что они сумели подобраться так близко. Триста ярдов. Сто семьдесят ярдов.

Лед сковал землю. Они скользили и падали, и снова, и снова. Река позади застыла сине-белой бесстрастной змеей. Последние несколько капель дождя звонко стукнулись оземь замерзшими бусинками.

Сим практически упал на гладкий бок корабля. Он его трогает! Он трогает его своими руками, сейчас! Он услышал тихие всхлипы День, рвущиеся через сжатое холодом горло. Вот оно, железное зерно, вот корабль! Сколько людей прикасалось к нему за последние тысячи дней?

Они сделали это! Он и День!

И тут его жилы, и без того холодные, как ночь, стали звонким льдом.

А вход-то где?

Бежишь, плывешь, почти тонешь, проклинаешь все на свете, потеешь, работаешь, добираешься до горы, влезаешь на нее, колотишь кулаками по металлу, орешь от облегчения, а потом – просто не можешь найти вход.

Неимоверным усилием Сим попытался взять себя в руки. Медленно, сказал он себе, медленно – но не слишком! – обойди вокруг корабля. Гладкий металл под руками – такой гладкий, такой холодный, что покрытые от ужаса потом ладони почти к нему примерзают. Хорошо, теперь обойди другой бок. День шла рядом с ним. Мороз взял их в кулак – и начал неспешно сжимать.

Вход…

Металл. Холодный, вечный металл. Тонкие контуры люка, шов. Отбросив всю осторожность, Сим бьется о стальную обшивку. Он чувствует, как его желудок стискивает стужа. Пальцы немеют, глаза наполовину вмерзли в глазницы. Он царапает, и бьет, и кричит на проклятую дверь.

– Открывайся! Открывайся!

Он шатается. Он что-то стронул там, внутри…

Тихий «клац».

Вздыхает воздушный шлюз. Шелест металла о резиновую закраину. Дверь мягко качается вбок и исчезает.

Сим видит, как День бросается вперед, хватаясь за горло, и валится внутрь, в крошечную сияющую камеру. Он слепо падает вслед за ней.

Пневматическая дверь закрывается за ними.

Нечем дышать. Сердце замедляет биение, останавливается.

Теперь они оказались в ловушке внутри корабля… и корабль что-то делал с ними. Сим упал на колени и попытался втянуть хоть немного воздуха.

Корабль, к которому он пришел за спасением, замедлял его пульс, помрачал разум, отравлял тело. С ужасом – слабым, изголодавшимся, гаснущим – Сим понял, что умирает.

Темнота.

Смутное ощущение идущего времени, текущих мыслей, борьбы, попыток заставить сердце биться быстрее… глаза – сфокусироваться. Но соки его тела лениво катили свои волны по умиротворенным жилам, а пульс – удар, пауза, удар, пауза и еще удар – убаюкивал.