Александр Пересвет - Война во времени

А хитрый в практических вопросах деда Да теперь простодушно выкладывал, зачем ему нужен чужой мальчик. Пользу его он, вида Да, оказалось, предполагает в том, что явно, на его, виды Да, взгляд, знает тот мальчик много. А главное — знает о жизни в той стране, куда в конце концов переселятся все уламры.

Ведь одет он странно, так? Не будет возражать маленький-белый-как-дух-похожий-на-уламр?

Маленький-белый возражать не стал.

Ведёт себя странно, верно?

Верно, согласился белый-как дух.

Камень режущий есть? Кстати, где он? — стрельнул глазками упрямый старик.

Дематериализован, — не менее упрямо ответствовал похожий-на-уламр Саша.

Значит, что? Значит, полезен маленький дух мощному старику, заключил мудрый Да. Поделится с видой технологиями духобытия. Оттого станет вида Да ещё более мощным видою. Мудрым, как старый вождь. И на ежегодном собрании уламрских вид у священной горы покажет Да свою мудрость. И признают его самым большим видою уламров. А паршивый и трусливый вида рарганов, коего имени даже и называть невместно, сдохнет от злости. И тогда его сожгут. Чтобы не шатался тут больше и не отравлял действительность своим присутствием. Зато когда помрёт вида Да, то сделают из него мумию, и будет он окружён вечной заботою своего племени.

Вот такая программа.

Что характерно: ни разу не упомянул вида Да мнение старины Тутанхамона, на чьё место нацелился. Как и подозревал Саша, позиция мумифицированного ветерана формировалась прежде всего в мозгу его хозяина.

И ещё об одном не рассказал колдун. А что будет с маленьким-духом, ежели тот не сможет или не захочет делиться своими технологиями? Или что с ним будет, если не постигнет двойной дух мудрого Да технологий будущего? Не сложновато ли будет ему разобраться в принципе действия, например, автомата Калашникова? В каковом, кстати, и сам Саша не разбирался — видел лишь схему на плакате в классе ОБЖ.

В общем, не спасение для него этот переход под покровительство шамана. Только отсрочка. Думай, Сашка, думай! Думай, как сбежать от этих… уганров. Которые людей едят не со зла и не от голода, и чисто в интересах душевного здоровья…

Самое трудное было — убедить арругов, что не бессмыслицу предлагает им Антон.

Поначалу всё шло хорошо.

Когда он задумал «изобрести» лук, ему помогли. Алька нашла нужные деревья. Женщины сплели тетиву из конского волоса. Мальчишки местные — двое, с которыми он фактически подружился, — помогли выточить ровные стрелы. Не такая уж простая работа, когда делаешь это не на станке токарном, а голыми ручками, да каменным скреблом!

А вот дальше начались трудности.

Во-первых, болела спина. Так что особо не напряжёшься, когда надо натягивать тетиву.

Во-вторых, никогда он лучником не был. Баловался с мальчишками, было дело. Но тогда они луки вообще из орешника делали. Так ни выстрела, ни точности, соответственно. А тут теперь надо было освоить это искусство так, чтобы убедить в пользе нового оружия суровых здешних охотников. На мамонтов, в том числе.

В-третьих, технологии на ходу пришлось осваивать. Куда каменное остриё воткнуть? Как его к концу стрелы привязать? Как вообще выточить эту стрелу, чтобы не тяжела была, но и не сломалась от излишней тонкости? Из какого дерева — нужно ведь твёрдую древесину.

Сотни вопросов. И отвечать надо было по ходу дела.

Мальчишки — Урргц («ц» было традиционным прищёлкиванием, которое Антону давалось с трудом, и он в конце концов остановился на «сокращённом» варианте) и Рино — пришельцу верили. Прежде всего потому, что им было интересно. И язык общий они втроём быстро нашли — местные приноровились к неполному пониманию со стороны Антона, а тот не стеснялся поначалу коверкать фразы и слова. Чем вызывал здоровый смех у приятелей. Но на это было невозможно обижаться, а хотелось, наоборот, похохотать вместе.

Но вот взрослые воины смотрели на занятия юной поросли скептически. Правда, и не осуждали. Особенно после того, как оценили преимущества некоторых новых для них изобретений.

Так сработала удочка — первое, что «придумал» Антон вскоре после того, как пришёл в себя. Он, правда, долго пытался объяснить, что такое крючок и как его сделать. Отбить его из камня он, естественно, не мог, а у местных получались только рубила и острия для копий. Но озарило его едва не случайно: когда одна из местных девчонок — кстати, слишком часто, по мнению Алины, бравшаяся ухаживать за раненым мальчиком — дала ему мясо птицы. Там же есть в грудине такие изогнутые косточки, хлопнул себя по лбу Антон. Обточить камнем — и вот тебе крючок!

Кости вообще оказались благодатным материалом для новых изделий.

В итоге удочка — когда Антон показал, как восторженно непуганая местная рыбёшка реагирует на жука, опущенного на крючке в воду, — оказалась оценена высоко. Ещё бы — не надо торчать в холодной воде с острогой, дыба подстеречь добычу. Вот только занятие это было долгим — удить рыбу. Взрослые подумали, пошевелили морщинами на лбу и вынесли вердикт: это пусть мальчишки занимаются.

С куда большим интересом была воспринята рыболовная сеть. Правда, настоящий энтузиазм по этому поводу арруги проявили, когда увидели результаты ловли рыбы с её помощью. Но удочка помогла тем, что после неё местным взрослым стало интересно узнать, что ещё покажет им чужой пришелец-ребёнок. И когда они с Алиной, намучившись с жёстким конским волосом, показали, как плести сетку — ой, какая она получалась корявая! — их инициативу снизу, что называется, поддержали административно.

Работа, конечно, потом та ещё была! Два дня сеть плели! Хорошо, что женщины арругов такие неприхотливые и терпеливые. Показали им, что надо делать, одобрение от ведуньи Гонув они получили — и пошли шевелить пальцами. Лишь мычали что-то распевное.

Зато потом эффект был хорош!

Сеть сплели небольшую. Но для первоначальной демонстрации её возможностей было достаточно.

Дошли до реки, нашли место возле неглубокого переката. Забили колья, закрепили сеть. Потом мальчишки отправились на двести шагов выше по течению, зашли там в реку и погнали рыбу вниз, вопя и шлёпая руками-ногами по воде.

Антону как-то папка рассказывал про такой способ рыбной ловли. Он сам в нём участвовал, в своём детстве, когда в деревню ездил, где бабушкина — его бабушки — сестра ещё жила.

Тогда, говорил отец, в деревне, откуда происходит их род, — в Рязанской области, Антон сам там не был, — мужики объединились, взяли длинную сеть, перегородили ею речку и потихоньку пошли вперёд, вверх по течению. А мальчишек, в том числе и Антонова отца, отослали метров на двести выше, чтобы те там били ногами и палками по воде и вообще всячески шумели, пугая рыбу и загоняя её в сеть.