Октавиан Стампас - Проклятие (Тамплиеры - 5)

Дослушав взволнованную, даже слишком, речь государственного канцлера, король допил вино.

- Я с неудовольствием отмечаю, Ногаре, что это расследование ударило вам в голову. Вы словно заразились какой-то болезнью. Скорей всего, вы напускаете туман там, где все более менее ясно. Вместо того, чтобы еще раз взнуздать своих шпионов и заставить их постарательнее выполнять свои обязанности, вы твердите о магии и сверхъестественных вещах. Ваши построения не выдерживают никакой критики. Достаточно спросить, почему этот восточный монстр, если он так могуч и изворотлив, позволил себя пленить, причем безропотно?

Физиономия Ногаре пошла пятнами.

- Я согласен, разумеется, с вами, Ваше величество. Что касается того, чтобы взнуздать моих людей, это будет сделано. Я к тому же удвою их число в ближайшие недели. Я пошлю еще десяток толковых помощников Дюбуа в Кагор. Умоляю вас только об одном.

- О чем это?

- Выслушать некоего человека.

Король досадливо вздохнул.

- Это он забил вам голову этим "внутренним кругом"?

- Он был последней каплей.

- Ну ладно, дьявол вас разрази, ведите сюда своего восточного сказочника.

Через минуту Арман Ги предстал перед королем.

За те две недели, что он провел на воле, внешность его пришла в норму, малая толика подвального мрака задержалась в глазах, это придавало ему некоего, инфернального весу. Королю он не то чтобы понравился, просто убедил, что к его словам имеет смысл прислушаться.

- Кто вы такой?

- Зовут меня Арман Ги, я был комтуром тамплиерской капеллы в Байе в Нормандии.

- Почему же вас не арестовали мои люди?

- Потому что они меня освободили.

- Объяснитесь и больше не говорите загадками. Такая манера вести беседу меня раздражает.

- Прошу прощения, Ваше величество. В тот момент, когда ваши люди входили в Тампль, я сидел на самом дне мрачнейшей из его тюрем.

- Вы согрешили против Ордена?

- Нет, я согрешил против Жака де Молэ, против его представлений о том, каким должен быть Орден рыцарей Храма Соломонова.

Король прищурил глаза, ноздри его слегка вздрогнули.

- Еще раз прошу вас говорить проще. Что именно вменил вам в вину ваш господин Жак де Молэ?

- То, что я практиковал повседневное винопитие не исключая дней постных и даже дней страстной недели, то, что я соблазнял прихожанок местной обители, не оставляя без внимания ни девиц, ни вдов, ни замужних женщин. То, что я склонял к содомскому сожительству служек и молодых рыцарей своей капеллы.

- Грехи немалые, - усмехнулся Филипп.

- Но, тем не менее, не они послужили главной причиной того, что я оказался в каменном мешке.

Его величество искренне удивился.

- Что же вы сделали еще - ели человечину?

- Отнюдь, мой главный грех перед Жаком де Молэ был в том, что я отказался раскаяться. Я сказал ему, что считаю свой образ жизни истинно тамплиерским, основанным на древней, исконной традиции, что их игра в примитивную святость мне отвратительна. Она извращает суть тамплиерства. Под внешней благостностью скрывается пресное тесто духовного тлена.

Король потянулся к кубку, он был пуст. Он поискал глазами кувшин, он был далеко.

- И много вас таких? Таких истинных тамплиеров в Ордене сейчас.

- Мне известен один, - гордо сказал Арман Ги.

- Ну, из одного такого жирной судебной похлебки не сваришь.

- Я понимаю ход вашей мысли, и если понадобится выступить на любом процессе главным свидетелем против Жака де Молэ, я согласен. Но вы правы, это мало что даст. Французская часть тамплиерского Ордена хоть и громоздкая и внушительная на вид конструкция, но она начисто лишена уже содержания. Не Тампль и не Жак де Молэ руководят земным существованием Ордена. Импозантность и размеры это еще не все. Уйдя с востока, рыцари Храма ушли от своей истинной природы.

Филипп все-таки встал и налил себе вина. Красного, хиосского. Он не жаловал вина своей родины.

- Это все слова. Проще простого сказать, что сердце Ордена тамплиеров осталось на востоке, и его истинный властитель сидит там же. Сказать это, все равно, что ничего не сказать. Это так же мало стоит, как и ссылка на мифические древние традиции.

Арман Ги выслушал речь короля с самым невозмутимым видом.

- Простите, Ваше величество, можно мне задать вам один вопрос?

- Н-ну.

- После того, как вы объявили Орден вне закона на территории вашего королевства, вы получили то, что ожидали? Вы вырвали его сердце, говоря вашим языком?

Филипп Красивый отставил кубок и выжидательно откинулся в кресле.

- Продолжайте.

- Я не знаю, что вы понимаете под обозначением "сердце Ордена", может быть золото, может быть эликсир бессмертия, может быть какую-нибудь магическую систему. Не знаю, но с уверенностью заключаю, что ничего подобного вы не отыскали ни в Тампле, ни в одном другом тамплиерском прибежище. Все они здесь, во Франции, были устроены по одному типу. И если никаких тайн не было у комтура Байе, откуда они могли взяться у любого другого. Могу спорить, что вам достались чистенькие и невинные, как девственницы, капеллы, наполненные богобоязненными монахами. Что же это, разрази меня дьявол, за мировое пугало, если самым страшным зубом является какой-то Арман Ги, человек, может быть, и неприятный, но никак не ужасающий, не отмеченный исконной каиновой печатью.

- Значит, - неторопливо сказал король, - вы предполагаете искать на востоке?

- Да, Ваше величество. И в этом деле мы с вами естественные и искренние союзники. Я хочу отправиться на поиски истинного Ордена, попутно я разыщу и то, что нужно вам. Вам остается сказать, что именно.

Филипп Красивый захохотал.

- А вы еще не догадались?

- Нет, - спокойно и совершенно искренне ответил бывший комтур Байе.

- Мне нужны деньги Ордена тамплиеров, - резко посерьезнел король.

Арман Ги, казалось, был несколько разочарован, как будто всерьез рассчитывал на другой ответ.

- Я найду их вам, Ваше величество.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ШИНОН

Жак де Молэ не мог понять, что происходит. Не так он представлял себе развитие событий. То, что его схватили и довольно грубым образом препроводили в узилище, то что его заковали в цепи и держали на хлебе и воде, Великого Магистра не удивляло и не возмущало. Таким образом сказывалась ненависть короля. О том, как к нему относится Его величество Филипп Красивый, Жак де Молэ давно не строил никаких иллюзий и не изменил своего мнения даже тогда, когда был приглашен в крестные отцы к последнему королевскому отпрыску.

Итак, Великий Магистр сидел на гнилой соломе в угрюмом полумраке и ждал, когда на него обрушится со всеми своими силами огромная и подлая машина королевского следствия. Но ожидаемое не случалось. Никто не спешил с допросом седого старика, его как бы забыли на дне каменной ямы. Только однажды, дней через десять после ареста, к нему явился один из помощников парижского инквизитора и сообщил, в чем его, собственно, обвиняют. В том, что он отрекся от креста и плевал на святое распятие. Разумеется, Жак де Молэ отказался признать, что когда-либо проделывал подобное. Следователь не стал упорствовать, всем видом он показал, что примерно на такой ответ и рассчитывал, зевнул и удалился. Это было хуже чем ничего.