Октавиан Стампас - Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1)

- Не желаете ли, рыцарь, поздравить своего государя и свою государыню? - иронично улыбаясь, спросил Генрих.

Я встал, поднял чашу. Сердце мое перестало биться, и единственное, что я мог вымолвить, было:

- Да здравствует император Генрих и императрица Адельгейда!

Тут страшный испуг охватил меня. Я вспомнил, что Адельгейдой зовут сестру императора, с которой была связана некрасивая сплетня. В ужасе я вдруг решил, что с перепугу вместо императрицы выпалил имя сестры Генриха и тем самым оскорбил его и ее.

Но нет, слава Богу, никто не закричал, не разгневался, не выхватил оружие. Генрих усмехнулся и сказал:

- Какой оригинальный тост! Ну, выпьем же, раз рыцарь настаивает на том, чтобы мы были здоровы.

Не перепутал! От сердца у меня отлегло. Ну да, действительно, и сестру императора и его новую жену звали одинаково, и из-за этого совпадения я только что чуть было не тронулся умом.

Меня заставили осушить чашу до дня. Я мигом запьянел пуще прежнего, расхрабрился и сказал, что не могу есть свой улов в одиночестве и прошу отведать моих рыб всех сидящих рядом, хотя бы по маленькому кусочку.

- Ты права, он очаровательный ребенок и действительно похож на Конрада9,- прошептал Генрих Адельгейде. Я услышал его слова и щеки у меня загорелись. Он говорил это женщине, которая была со мною одних лет. Да, конечно, она уже успела побывать замужем, в то время, как у меня еще не росла борода. Но мне не хотелось лишаться того единственного, что равняло нас - одинакового возраста. К тому же, подумал я, про меня уже нельзя говорить: "ребенок", ведь я уже успел утратить девственность.

Тут я повернул голову налево и увидел направленный на меня взгляд сидящего рядом человека. Это был тот самый Гильдерик фон Шварцмоор, который позволил себе хихикать во время совершения таинства бракосочетания. Теперь он смотрел на меня с хитрой улыбкой, будто читал мои мысли и вот-вот собирался сказать: "Мальчик, ты можешь сколько угодно твердить о том, что, якобы, утратил девственность, но у тебя на роже написано, что твои приключения с Катариной в Зегенгейме так ничем и не кончились. И в Регенсбурге у тебя ничего не вышло с той красоткой, которую у тебя в последний момент отбил подвыпивший сын маркграфа Клостеринга. Так что, нечего тут хорохориться, птенчик".

Я снова посмотрел на Гильдерика, он по-прежнему изучал меня взглядом, нагло усмехаясь. Невольно правая рука моя потрогала рукоять меча.

Пир тем временем продолжался, и обо мне забыли, поскольку начались забавы шутов.

- Отчего вы так смотрите на меня? - спросил я Гильдерика.

- Вы мне нравитесь,- ответил он.- Пью за ваше здоровье, юноша.

- Что значит "нравлюсь?" - возмутился я.- Извольте объясниться. Я не потерплю насмешек!

- Цып-цып-цып! - засмеялся Шварцмоор.- Успокойтесь, я не желаю обижать вас. Я искренне любуюсь вашей непосредственностью. Редко встретишь человека, у которого настолько все на лице написано. Особенно при дворе. Нельзя так, милый, надо скрывать свои чувства.

Я покраснел и смутился.

- Что вы имеете в виду?

- Думаете, не видно, как вы пожираете взглядом молоденькую императричку?

Услыхав такие слова, я почувствовал себя так, будто внезапно оказался голым. Я был уверен, что все слышали сказанное Гильдериком, но в испуге оглянувшись по сторонам, успокоился - внимание всех занимало баловство, которое трое шутов затеяли с медведем. Они дразнили его, запрыгивали ему на загривок и ловко умудрялись не попасть ему в когти.

- Она и в самом деле не дурна,- склонившись к моему уху, пробормотал Шварцмоор.- Не переживайте, пройдет немного времени, и вам представится возможность полакомиться ею.

Меня словно кипятком ошпарило. Я вскочил, схватился за меч и выпалил в лицо мерзавцу:

- Я убью вас, сударь! Защищайтесь немедленно!

В тот же миг раздались крики, многие из присутствующих вскочили на ноги, но вовсе не из-за вспыхнувшей ссоры между мною и Гильдериком, а из-за того, что разъяренный медведь подмял-таки под себя одного из скоморохов.

- Смотрите! Смотрите! - вскричал Гильдерик, хватая меня за руки.- Он сейчас разорвет его.

Мне не было дела до суматохи, возникшей вокруг опасных игр с разбушевавшимся зверем.

- Да сядьте вы, болван! - сказал мне Гильдерик.- Что это вы так взбрыкнули? Неужто вы и впрямь собираетесь драться со мной?

- Непременно,- отвечал я, стараясь взять себя в руки и понимая, что здесь и сейчас и впрямь не место и не время затевать драку. Страшный рев огласил залу - несколько разгоряченных вином и зрелищем гостей свадьбы набросились на медведя и принялись рубить его мечами. Шут, виновный в собственной оплошности, оказался почти невредим, хотя одежда на нем была разорвана, плечо, грудь и шея исцарапаны так, что кровь хлестала, но он, как ни в чем не бывало, принялся кувыркаться, гримасничать, схватил со стола пустой кубок и наполнил его кровью, бьющей из ран поверженного хищника.

- Вы подлец! - сказал я Шварцмоору.- Сказанное вами может быть искуплено только в честном поединке, и я объявляю вам, что намерен драться с вами сразу же, как только кончится свадебный пир, дабы не омрачать веселья.

- Ах, как жаль,- усмехнулся наглец.- Вы и впрямь успели понравиться мне своей непосредственностью. Я думал, мы подружимся. Ужасно не хочется убивать вас. Откажитесь от своих слов и выпьем мировую. А? Давайте дружить, Зегенгейм. Вот моя рука.

- Ни за что на свете! - отвечал я, досадуя на происшествие и понимая даже если он хлебнул лишнего и ляпнул не подумавши, я не имею права брать свои слова обратно и должен буду сразиться с ним.- Повторяю вам: вы подлец и будете убиты мною на рассвете.

- Ах, на рассвете? Благодарю вас, благороднейший Зегенгейм, вы даете мне целую ночь, чтобы я мог вспомнить прожитую жизнь и покаяться во всех своих грехах, прежде чем вы прекратите мое бренное существование в этом мире...- Усмешка вдруг слетела с его лица, в глазах вспыхнула злоба.Спасибо вам, доблестный щенок. Значит, так и условимся. На рассвете мы побеседуем о достоинствах и совершенствах Адельгейды, с глазу на глаз.

- Назовите место. Вы вправе выбрать его, поскольку я вызвал вас.

- Я живу около церкви Святого Альбана, там неподалеку есть песчаный пустырь. Устраивает?

- Вполне. Итак, с первыми лучами солнца я и мой оруженосец будем ждать вас.

Мне претило сидеть с ним рядом, я встал, поклонился императору и императрице, чего они, кажется, и не заметили, и удалился, бросив Шварцмоору на прощанье:

- Учтите, я настроен решительно.

Он громко рассмеялся мне в спину.

Вернувшись в ту комнату, где я сидел до того, как меня пригласили в главную залу, я, естественно, попал под целый град расспросов, на которые поначалу отвечал весьма сдержанно, но затем волнение и вино вскружили мне голову, и я запальчиво рассказал обо всем, начиная с сегодняшней утренней рыбалки и кончая завтрашним поединком, утаив лишь причину ссоры с Гильдериком.