Октавиан Стампас - Семь свитков из Рас Альхага или Энциклопедия заговоров (Тамплиеры - 6)

- Вы, граф, выражаетесь куда изысканней всех придворных поэтов, которые мне известны, - с неким сомнением проговорил Великий Магистр.

- Это от усталости, - сказал я, ничуть не покривя душою. - С вашего позволения, монсиньор.

- Разумеется, я не могу удерживать вас более, граф, - теперь уже огорченно произнес Фульк де Вилларэ. - Но сожалею об этом. Я пригласил вас сюда не только для того, чтобы показать вам ваши владения и провести время в очень приятной беседе с вами, но и для того, чтобы вы вместе с госпожой Буондельвенто смогли стать свидетелями редкостного зрелища.

Увы, мне ничего не оставалось, как только проявить любезное любопытство. Великий Магистр иоаннитов подвел нас вплотную к мощным зубцам башни и предложил обозреть с высоты орлиного полета то, что происходило далеко внизу, на краю родосского берега.

Если Великий Магистр, подобно ночному хищнику, был способен разглядеть все мелочи кипевшей там муравьиной возни, то мы с Фьямметтой ясно различали только мельтешение каких-то багровых огоньков и по доносившимся звукам могли догадаться, что вся эта суета связана со стоявшими у пристани кораблями.

- Мы получили сведения, граф, что венецианским толстопузам не терпится прибрать к рукам Родос, - сообщил Фульк де Вилларэ. - Представьте себе, они тешат себя надеждой, что нас можно согнать отсюда, как ворон. Рума больше нет, граф. Сельджуки выродились. Они растащили свое царство по кусочкам и стали продавать толстопузам из Венеции и Генуи. Теперь венецианцы снарядили двадцать пять кораблей, посадили на них этих варваров и, пообещав им пару тысяч золотом, отпихнули от румского берега в сторону Родоса.

- То самое золото? - усмехнулся я.

- Возможно, - невозмутимо ответил Великий Магистр. - Оно живет своей собственной жизнью. Итак, граф, мы ждем гостей. С часу на час флот сельджуков подойдет достаточно близко, чтобы получить достойный прием. Мы готовим для них смесь китайских огней с греческим огнем. С высоты этой башни вы увидите незабываемое зрелище. Наступает добрая ночь, граф. А кроме того, вы увидите исход последних тамплиеров в адскую бездну пламени и воды. Замечу особо, граф: последних настоящих тамплиеров, тех, которые двести лет вподряд не снимали со своих белых плащей алого креста, очень похожего на изображение китайского дракона.

- Что с вами, мессер? - испуганно прошептала Фьямметта, почувствовав, как весь я содрогнулся и тут же застыл, словно окаменев на месте.

- Каких тамплиеров вы имеете ввиду, монсиньор? - большим усилием придав своему голосу непринужденный тон, вопросил я Великого Магистра.

- Кого же, как не тамплиеров Румской капеллы, - отвечал Великий Магистр иоаннитов, - этих древних титанов, уже отчаявшихся взять приступом божественные высоты и теперь готовых воевать со всем миром. Венеция надеется на силу этой дюжины больше, чем на силу трех тысяч сельджуков.

- Вам дурно, мессер? - еще сильнее испугалась Фьямметта.

- Там мой брат, - шепнул я ей, взметнув своим порывистым дыханием прядь ее волос.

Ровно одно мгновение молчала Фьямметта.

Ровно одно мгновение я оставался пленником "Доброй Ночи".

Взор Фьямметты воспламенил мою душу. С этим жгучим пламенем не сравнился бы никакой греческий огонь, и никакая китайская смесь не смогла бы вспыхнуть ярче.

- Значит, мессер, мы будем вдвоем спасать вашего брата, - тихо, но непоколебимо проговорила Фьямметта.

- Я вынужден предположить, монсиньор, - обратился я к Великому Магистру, вздохнув с нарочитой грустью, - что мой брат Эд де Морей никогда не был тайным иоаннитом.

- Однако, в отличие от своего дяди Гуго, он никогда не надевал сразу два плаща, один поверх другого, - разгадав мое настроение, сказал Великий Магистр.

- Хочу передать своему брату эти ваши слова, монсиньор, - сказал на это я.

- Вот как! - последний раз удивился Великий Магистр.

- Клянусь вам, монсиньор, тем, что у меня нельзя отнять никакой силой, - торжественно изрек я, опустившись перед Великим Магистром на одно колено. - Я клянусь, что не подниму руку ни на одного из ваших братьев-рыцарей.

Огромная ночная птица безмолвно замерла надо мной.

Спустя несколько мгновений я услышал голос Великого Магистра, донесшийся словно бы издалека:

- Вам что-либо еще будет угодно, граф?

- Если позволите, монсиньор, - отвечал я, поднимаясь. - В счет моего годового дохода: лодку, парус, двадцать пять локтей пеньковой веревки, один боевой топор, пару бурдюков пресной воды, два десятка простых лепешек, два щита и кольчугу. Две кольчуги, монсиньор. Самого маленького размера.

И вот мы с Фьямметтой, окруженные мельтешением факелов и живых светляков, устремились во тьму - сверху вниз.

В сотне шагов от пристани, кишевшей воинами и их оружием, мы снарядили свой собственный флот и наконец, укрывшись между грозными тушами боевых галер Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, покинули родосский берег.

Договорившись пред тем с одним из знатных рыцарей, я прицепил лодку веревкой к корме корабля, и мог теперь без всяких забот копить силы для главного дела и любоваться при свете звезд и молодой луны моей прекрасной невестой, красовавшейся, как самый настоящий рыцарь-крестоносец. Мерцание ее кольчуги и равномерный плеск весел на галере убаюкивали меня, и я, стараясь не заснуть, начинал-таки грезить наяву. Перед моими глазами вдруг проносились кони, потом я различил и всадников, пестрых, белых, черных. И вот в хаос этого безмолвного, призрачного сражения ворвался доблестный Эд де Морей, предводительствуя своими верными братьями-тамплиерами. Их белые плащи парили над полем битвы, их алые кресты рассекали ряды неприятеля, а впереди возвышался голубой дворец, "украшенный" безобразной черной башней, что дерзко упиралась в небеса.

- Мессер, положите голову мне на колени, - раздался ласковый голос Фьямметты. - У вас будет тяжелая ночь. Я разбужу вас, как только что-нибудь начнется.

"Боже мой! - обомлел я, очнувшись, как от удара. - Куда же я потащил это хрупкое создание?! Что же я делаю?!"

- Боже мой! - воскликнул я вслух. - Как же у меня хватило ума посадить вас в лодку! Вы просто околдовали меня своей отвагой! Ведь мы можем погибнуть оба! Но если погибнете вы, я буду обречен на вечную муку! Не будет мне прощения ни на земле, ни на небесах!

- Успокойтесь, мессер! - твердо сказала Фьямметта. - И не преувеличивайте.

- Еще не поздно, Фьямметта! - встрепенулся я. - Повернем! Я высажу вас на берег и благополучно успею туда и обратно.

- Одного я вас больше не отпущу никуда, - по-королевски властно изрекла Фьямметта. - Жизнь нужна мне только для того, чтобы видеть вас, мессер. Если вы хотите от меня отделаться, то бросьте меня в воду немедля.

Я схватился за голову, зарычал, подобно загнанному льву, и принялся учить Фьямметту, как следует обращаться с широким пехотным щитом и как укрываться им от падающих сверху стрел.