Октавиан Стампас - Семь свитков из Рас Альхага или Энциклопедия заговоров (Тамплиеры - 6)

В сравнении с бушующим хаосом холодного моря, то было теплое молоко. Право, я устыдился, оскверняя эту нежную жидкость, в которой потом, при свете солнца, я видал и дохлых собак, и кое-что похуже.

Короче говоря, я прополоскался, как мог, стараясь не поднимать шума и волн, от которых река могла выйти из берегов и затопить чудесный город. Почувствовав некоторое облегчение на сердце и в носу, я заметил, что теперь никак не смогу жить без облегчения в других полостях, прилегающих к этим органам снизу. И вот, кляня на чем свет стоит смазливую злодейку, я отыскал подходящее местечко, оказавшееся как раз под Старым мостом и там облегчился, озираясь по сторонам. Там же мне пришлось, затаив по двум причинам дыхание, дожидаться, пока по мосту не прошествует в торжественном сиянии факелов городская стража. Затем я нашел необходимым еще раз окунуться в воду, дабы отбить остатки зловонного духа, а уж после того омовения я вновь почувствовал себя честным и почтенным путешественником, вполне достойным приличного ночлега.

Я двинулся вдоль берега, подыскивая среди кустов и бугорков местечко поуютней. Наконец одна выемка приглянулась мне, если так можно сказать о месте, выбранном в темноте наощупь. Я раздвинул ветки и заполз туда, стараясь поместиться как можно удобней. Какой-то плоский и холодный камень был явно недоволен моим вторжением. Мне он показался не слишком тяжелым, и я попытался отвалить его в сторону. Но только я сдвинул его, как почва под моими коленями провалилась. Я схватился руками за края дерна перед собою, но тщетно: вместе с дерном, клочьями травы, комьями земли и плоской глыбой я покатился вниз, в еще какую-то чертову дыру, которыми так преизобиловала та первая ночь, проведенная мной во Флоренции.

По чистой случайности или волею свыше, я достиг дна вместе с камнем, однако по отдельности, иначе тот бы несомненно расплющил мне голову или переломил хребет. Ощупав стены и приглядевшись к небесам или тому нечто, что их заменяло, я подумал, что есть чему ужаснуться: скорее всего мне довелось вновь очутиться на дне заброшенного колодца, откуда без посторонней помощи не выбраться и лучше не прикладывать к тому до утра никаких стараний, дабы не оказаться погребенным под рухнувшими стенами.

Предложенный судьбою ночлег мне совсем не понравился, но делать было нечего. Я кое-как устроился на боку и вытянул ноги, полагая, что упрусь ступнями в стенку. Однако, ноги мои вытянулись в пустоту, показавшуюся мне необъяснимой. Я проверил, откуда такая пустота взялась, и обнаружил довольно широкое отверстие, которое вело куда-то в сторону и, главное, не вниз, а даже немного вверх. Уподобившись ящерице, я пролез в него, и вскоре оказался в такой темноте, в которой дышать стало гораздо легче. Здесь даже как будто дул тонкий ветерок, напитанный ароматом благовоний.

Я поводил кругом себя руками, потом осторожно поднялся на ноги и, походив туда-сюда, остановился в своих мыслях на том, что нахожусь в довольно обширной пещере, устланной мраморными плитами и, следовательно, не в пещере, а в неком помещении, вероятно, заброшенном.

Едва возникла мысль, что место покинуто Богом и людьми и я смогу до самого утра еще спокойно поразмышлять о том, с какой стороны света мне теперь лучше всего двигаться во главе своего войска на завоевание Персии, как сверху раздалось железное бряцанье, а затем - ужасный скрежет.

Я прижался спиною к стенке, до боли всматриваясь в темноту. Слабый отсвет озарил пределы помещения, и я, воспользовавшись им, быстро огляделся. Шлифованный мрамор и гранит убедили меня в рукотворности этой довольно просторной пещеры, а отсутствие всяких окон и предметов домашнего уюта - в том, что предназначена пещера скорее всего не для жилья. Раздумывать дальше было некогда: нужно было скорее найти закуток, где можно притаиться, потому что дверь, натужно скрипя и стеная от боли в заржавевших петлях-суставах, приоткрывалась все шире и уже была готова исполнить свое предназначение и впустить тех господ, что нарушили ее покой.

Никаких спасительных закоулков и щелок не нашлось. В глубине стояло несколько каменных коробов, и крышка одного из них была немного сдвинута, достаточно, чтобы худощавому вору, вроде меня, проскользнуть внутрь. Отбросив все опасения, я бросился к тому ящику и, подтянувшись на руках, живо юркнул в него.

Из этого самого ящика как раз и исходил приторный аромат благовоний. С трудом переведя дух и кое-как устроившись в уголке среди каких-то тяжелых брусков и мешочков, я подумал, что, верно, тут кто-то содержит склад пряностей и всякого прочего добра.

Между тем, дверь, справившись наконец со своими обязанностями, затихла в ожидании новых повелений, и на каменной лестнице, что вела на неглубокое дно помещения, раздались опасливые шаги.

- Святая кочерга! - донесся голос не менее скрипучий, чем заржавевшая дверь.

- Будьте осторожны, мессер, не оступитесь, - последовал за ним другой голос, тихий и подобострастный.

- Вот я и говорю: клянусь кишками святого Иакова, - снова заскрежетал первый, - тут скорее шею себе сломишь, чем обогатишься, как Крез. Да неужто здесь они припрятали свои денежки? Что-то не верится.

- Здесь, мессер, здесь! - с жаром зашептал второй, и каменные стены передали мне тот шепот так отчетливо, будто говоривший склонился прямо над моим ухом. - Я подслушал приора, а он отвечал не кому-нибудь, а самому маршалу Ордена. Они обо всем дознались. Уверяю вас, здесь теперь лежат те самые сокровища тамплиеров, что они вывозили из Акры. Я все знаю!

- Много ты знаешь, хитрый крот, - пробормотал первый.

- Знаю-знаю! - с гордостью подтвердил второй. - С тех пор, как во Франции их всех похватали, остальные только и хлопочут, где бы припрятать денежки, чтоб не достались королю и иоаннитам. Но и "черненькие" тоже не дураки, мессер. Я верно рассчитал, к кому поступать в услужение. Главное: не отрывать ухо от щели. Все уши так и отсохли, мессер, но судьба наградила меня за терпение. Золото здесь, мессер! "Беленькие" припрятали его и хотят увезти в Тунис или еще куда-то, а "черненькие" прознали и теперь готовят засаду. Как бы там ни было, а наше дело протиснуться в промежуток между ними, набить карманы доверху и улизнуть.

Все эти удивительные речи велись, пока грабители неторопливо спускались с лестницы. Одолев спуск, оба остановились и несколько мгновений молчали.

- Много у тебя карманов, - вновь пробормотал второй. - Так где твое золотишко?

- Да здесь! - радостно воскликнул первый. - Во всех этих гробах! Крышки тяжеленные, скажу я вам, пуп надорвать! Крышку-то одну я вчера сдвинул. С ней возиться легче - "беленькие" ее сами приподнимали и в гроб-то своего сенешаля положили. Да не успел я удочку забросить, спугнули меня.