Александр Казанцев - Том 1. Подводное солнце

Оба они лежали теперь рядом, лицом к краю земного шара, который узенькой полоской чуть выступал над зубчатой горной грядой.

Внизу в пепельном море вздымалось черное облако. Танкетка билась из последних сил. Гусеницы буксовали, она все глубже погружалась в пепел. Эллен и Аникин едва видели друг друга. Евгений круто повернул в сторону:

– Куда вы? Вперед! Только вперед! – кричала Эллен.

Но Евгений не слушал ее.

Эллен стояла. Пепел доходил ей до щиколоток. Аникин сумрачно смотрел вперед. Пепел засасывал машину. Только верхняя часть полусферы еще оставалась над поверхностью.

– Прыгайте! Прыгайте! – почему-то кричал Евгений.

Аникин схватил Эллен за руку, дернул.

Эллен не понимала, что надо делать.

Ах вот что! Над пеплом возвышается скала. Но она слишком далеко… А танкетка перестала двигаться. Она тонет, тонет!

– Прыгай, Лена! Прыгай! – уговаривал Аникин.

Это был непостижимый прыжок. Они прыгнули вместе, держась друг за друга, пролетели сквозь серую тучу…

Скала плавно приблизилась снизу темным пятном, и они упали на нее. Эллен ушиблась.

Полусферы почти не было видно. Чуть выступавший над пеплом ее верх напомнил Эллен краешек земного диска, едва видимый над горизонтом. А потом…

Потом полусфера с Евгением исчезла. Пепел над ней сомкнулся.

– Мой Мираж! – крикнула Эллен. – Он утонул!

– Сядь, Леночка, – мягко сказал Аникин. Эллен рыдала.

Евгений Громов, почерневший, словно пепел действительно оседал на его лице, выскочил из макета танкетки. Он никого не видел в лаборатории, хотя она была полна встревоженных людей.

Наташа плакала, уронив голову на стол.

Евгений бессмысленно твердил:

– Я утонул… утонул…

Вдруг Наташа вскочила из-за стола, схватила Евгения за плечи и стала трясти:

– Только ты знаешь, где они! Только ты!

– Но я утонул, утонул…

– Перестань! Ты не смеешь! Ты знаешь там каждый камень…

– Я знаю там каждый камень, – механически повторил Евгений.

– Она прекрасно разобралась, кто из вас настоящий мужчина! – в исступлении крикнула Наташа, отталкивая Евгения.

Евгений побледнел, посмотрел на часы.

В этой лаборатории командовала все-таки Наташа…

Широкий, приземистый автомобиль заносило на поворотах. Движение на шоссе прекратилось при звуках сирены.

Пожар? Скорая помощь? Авария?..

Гоночная машина неслась, прижавшись к асфальту.

Евгений непроизвольно нагибался, сидя рядом с гонщиком. Перед ним были большие автомобильные часы.

«Разум» отлетал в 10 часов 07 минут…

На стрелках 9 часов 49 минут… До города туристов от Москвы полторы тысячи километров по воздуху.

Ворота аэродрома широко открыты. Гоночный автомобиль несется уже по бетонным плитам.

Реактивная амфибия стояла, освещенная прожекторами, напоминая стрелу с легким оперением.

Сирена гонщика смолкла. Завизжали тормоза.

Сверху из амфибии протянулись руки.

Евгений буквально взлетел и исчез в проеме двери.

Амфибия уже разбегалась… Пролетела над забором… Спрятала шасси…

Часы показывали 10 часов 07 минут.

Волосы Евгения слиплись.

Девушка в белом халате протянула ему стакан. Он невидящим взглядом посмотрел на него, нащупал рукой и залпом осушил. Потом откинулся на спинку сиденья.

Часы показывали 10 часов 23 минуты.

Евгений знал, знал как никто другой, что трасса «Разума», скорость его, движение в каждой точке рассчитаны с предельной точностью. Никогда еще не поднимался с Земли такой гигант. Вылет его не мог задержаться ни на секунду.

Исступленно ревели за окном реактивные двигатели.

Девушка-врач пичкала Евгения каплями и кофе.

– Я знаю, что вы пережили, но от вас потребуется еще многое.

Часы показывали 10 часов 36 минут.

– Мы летим быстрее времени, – убеждала девушка-врач Евгения, словно он не знал этого, – быстрее, чек вращается земной шар…

Амфибия садилась прямо на горное озеро, грудью чайки разбивая блики лунной дорожки.

Луна стояла над самыми зубцами гор, и, словно целясь в нее, поднялось над контуром гор острие гигантской башни – ракеты…

Часы показывали снова 9 часов 49 минут.

Аникин, прихрамывая, несколько раз прошелся по окруженной пеплом скале, потом опустился рядом с Эллен.

– Они уже не ждут нас? – спросила Эллен, не повернув головы.

– Уже нет, – глухо отозвался Аникин. – Мы бы услышали их в шлемофоны.

– Ты не подумаешь, что это теперь для меня значит…

Аникин пытливо посмотрел на Эллен.

– Если бы я осталась жить… – добавила Эллен.

Она не отрывала взгляда от теневой стороны гор, напротив которой они сидели. Тень была черной, как небо, отделяясь от него раскаленной кромкой скал.

– Негатив жизни, – задумчиво сказала Эллен.

Очерченные светящейся линией горы спускались к раскаленному, казалось, дну ущелья. Черные и острые, кинжальные тени с обеих сторон врезались в эту светлую полосу, источив ее неровными зубцами и зазубринами.

– Если бы осталась жить, – повторила Эллен.

– Он не простил бы тебе такого тона, Лена.

– Он умел уважать правду. У нас кислорода не хватит, Ваня, даже если за нами уже летят с Земли.

– Он звал всегда вперед.

– У тебя есть мама?

– Очень славная, тихая такая… И есть еще у меня девушка. Красавица! Целый год я любовался ею… По телевизору.

Эллен покачала головой:

– Изображение? Это мираж чувств…

– Нет! Потом мы встретились.

– Тогда хорошо. А у него все было настоящее, все! Он шел как к Северному полюсу.

– Он шел не один, Лена.

– Женщина никогда не бывает справедлива, Ваня… Аникин молчал.

Эллен резко повернулась к нему:

– Почему я не пошла с ним? Я хочу видеть его! Они не сгорели, если их залило лавой?

– Сгореть они не могут. Здесь нет кислорода.

– Лава могла залить их, застыть камнем…

– Могла.

Влиты в лунный камень, влиты навечно.

Аникин словно видел перед собой тяжелую базальтовую скалу, подобную гранитному постаменту. И по грудь в нее вошли два первых лунопроходца, воочию видевших, как растут камни, поднимаются горы, два первых исследователя, ставшие лунным утесом…

– Что ищет женщина всю жизнь? Что, Ваня? Женщина ищет мужчину. Всю жизнь ищет, если сразу не найдет. Это очень трудно найти, Ваня. А ведь оказывается, надо искать в жизни что-то другое. Об этом знал командор. Он говорил о сказочном лунном городе, о куполах, венчающих скалы, о храме науки в лунной пустыне.

Аникин встрепенулся:

– Город куполов? Очень удобно использовать вон ту груду скал.

– Он так и говорил.

– Когда-нибудь до них будут добираться в просторном вагоне подвесной дороги. И на этой равнине поставят мачты, железные, ажурные, на бетонных плитах, но только очень, очень далеко друг от друга: канаты ведь здесь не порвутся. В подвесных вагонах будет удобно. Неровности, трещины, все нипочем.