Александр Казанцев - Том (5). Льды возвращаются

Усталые научные сотрудники собирали записи, выключали приборы и закрывали столы после ночной смены.

Буров не мог дождаться, когда придут его помощницы.

Они пришли, как всегда, вместе. Эта девчонка влюблена в Елену Кирилловну, ревнует ее к каждому брошенному на нее взгляду. А покорная на работе Елена Кирилловна, выйдя из Великой яранги, становится недоступной… Словно и не она застегивала пуговицы на его мокрой рубашке!..

Следом за Шаховской и Людой прямо в отсек Бурова неожиданно пришли профессор Веселова-Росова и академик Овесян.

– Ну как, богатырь? – спросил академик, озорно поблескивая глазами. – Бросай «науку ради науки». Идем ко мне настоящим делом заниматься: будем вместе «солнце» зажигать. Или нравится со статистикой здесь возиться?

– Статистики не выношу, – признался Буров. – И метод исканий, построенный на ней, считаю неверным. Предпочел бы эвристику!

Он решился. Он шел на бой.

– Ого! Бунт на корабле! – засмеялся Овесян, взглядывая на Марию Сергеевну. – Над Великой ярангой выброшен черный флаг.

– Сергей Андреевич склонен к фантазиям, – сказала Мария Сергеевна, – но это пройдет…

– Молодость всегда проходит… к старости, – заметил Овесян.

Буров вскипел. Он вдруг понял, что маститые ученые даже не принимают его всерьез. Они, не ладя между собой, против него едины. И он накинулся сначала на Овесяна:

– Простите, Амас Иосифович, мне трудно понять, как можно произвести в свое время управляемый синтез гелия из водорода, а теперь отрекаться от проблемных исканий? Разве наука может остановиться на том, что в свое время сделали вы?

Овесян вспыхнул. Мария Сергеевна даже испугалась за него. Она-то знала, каким он бывает, когда вспылит. Но он только сказал:

– Сейчас он докажет, что мы, академики, получаем свои звания за работы, сделанные в бытность кандидатами наук.

– Я этого не говорю. Но остановиться на достигнутом, хотя бы во имя практического использования, это наверняка дать себя обогнать другим.

Шаховская, стоя с Людой поодаль, нагнулась к ней и прошептала:

– Ну, Лю, нам с тобой, кажется, повезло… Бой быков или гладиаторов?

– Боюсь, нам придется волочить тело по песку, – шепнула в ответ Люда.

– Чем же вас не устраивает, позволительно будет узнать, наш план работы? – холодно спросила Веселова-Росова.

– Так дальше нельзя, Мария Сергеевна! Для того чтобы найти золото, не измельчают всю гору, чтобы промыть ее, а находят жилу, ведут разработки этой жилы, поворачивают с ней то вправо, то влево.

– Что ж, – вздохнула руководительница работ. – Никто не запретит вам свернуть с нашего пути.

Шаховская и Люда переглянулись. Но Буров не понял намека, он продолжал горячо высказывать свою мысль:

– Надо представить себе направление жилы, определить характер физического явления, которые мы хотим разгадать, предположить, почему стала невозможной ядерная реакция!

– Кстати, наш план предусматривает не предположения, а точное установление причин явления, – прервала Мария Сергеевна.

– Предположения, гипотезы нужны, как луч в темноте. Идя в освещенном направлении, можно подтвердить или опровергнуть гипотезу. Если верно – идем дальше. Если неверно – выдвигаем новую гипотезу, ищем в новом направлении.

– Стоп, стоп, молодой человек! – загремел Ове-сян. – Нет более обещающих загадок, чем загадки природы. Гипотеза должна исходить из фактов, а не факты из гипотезы.

– Корректно только наполовину, – отпарировал Буров, быстро переглянувшись с Шаховской. – Гипотеза должна объяснять факты известные и в то же время должна указывать факты, которые могут быть найдены в ее подтверждении. Догмы – тормоз науки!

– Вот! Не угодно ли! – обернулся к Веселовой-Росовой Овесян. – Закономерный шаг к абсурду. Не взыщите, дорогая! Достаточно только начать «заумные искания» – и они тотчас выльются в экстремальные выводы.

Из-за свинцовых перегородок словно случайно в отсек заглядывали физики других групп. Все чувствовали грозу. Шаховская улыбалась.

– Я понимаю, что неугоден вам, – сказал Буров. – Очевидно, здесь требуются бездумные исполнители…

– Остановитесь, – прервала Веселова-Росова. – Не беритесь так судить обо всех своих товарищах по работе.

Овесян подошел к Бурову.

– Слушай, Буров! В тебе что-то есть. Ты инженер по специальности, понюхал физики… Здравый смысл подсказывает, что тебе надо идти со мной зажигать «Подводное солнце». А гипотезы, гипотезы – потом… Так, кажется, пелось в одной старой песенке.

– Я не склонен шутить, Амас Иосифович. Если бы мне было нечего предложить, я не поднимал бы этого разговора.

– Любопытно все же, что он может предложить? – обратился Овесян к Веселовой-Росовой.

Мария Сергеевна пожала плечами, давая понять, что может выслушать этого человека только ради причуды академика.

– Итак, что вы предлагаете, Сергей Андреевич? – обернулся академик к Бурову. – Требуем информации.

Работа на синхрофазотроне прекратилась, физики столпились в отсеке Бурова, который вынужден был выступать на стихийно собравшейся научной конференции.

– Итак, что глушит здесь ядерные реакции, какие примеси в морской воде неугодны им? – спросил Овесян, усаживаясь на табурет и опираясь руками в расставленные колени.

Буров стоял перед ним, как школьник, отвечающий урок.

– Мне привелось работать над проблемой протовещества.

Овесян высоко поднял свои лохматые брови.

Шаховская насторожилась.

– Протовещество – это состояние материи до появления звезд и планет. В протовеществе все строительные материалы вещества были собраны в невыразимой плотности, как бы в одном немыслимо сжатом атоме, нейтроны которого не могли разлететься…

Овесян поморщился.

– И возможно, существовала некая субстанция, которая удерживала нейтроны, – продолжал Буров.

– За эту субстанцию вам и присудили степень кандидата наук? – прервал Овесян.

Буров смутился, нахмурился.

– Я не боялся черных шаров, – запальчиво сказал он.

Мария Сергеевна осуждающе покачала головой.

– Почему же не допустить, – упрямо ухватился за свое Буров, – что остатки этой субстанции существуют всюду, где материя обрела уже форму обычного вещества? Она может проявлять себя в том, что захватывает нейтроны, мешает ядерным реакциям.

Овесян деланно всплеснул руками:

– И эту физическую жар-птицу он предлагает искать!..

– Взамен планомерных исследований, – с укором добавила Мария Сергеевна. – Мы не вправе отвлечься. Слишком неясно. Слишком малоперспективно. Слишком оригинально.

Лоб у Бурова стал влажным, он словно поднимал с земли немыслимую тяжесть.

– Где же вы хотите искать свою субстанцию? – язвительно спросил Овесян.