Александр Казанцев - Том (5). Льды возвращаются

Я не смог здесь пить и вышел на летное поле.

Самолет босса ждали с минуты на минуту.

С тех пор как босс, не занимая никакого официального поста, обрел удивительную власть, его посещению в любой стране придавали особое значение. Его называли государственным «сверхсекретарем». Говорили, что якобы настоящим руководителем государственного департамента был… Ну, не будем повторять того, что говорят досужие языки.

Я ждал босса с непонятным волнением.

Что я думал тогда о телепатии? Что? Слышал, читал, догадывался о передаче мысли на расстоянии. Допускал, что мать за тысячу километров неведомо как узнает о внезапной смерти сына, что какие-то медиумы в далеких закрытых помещениях общаются между собой, по заказу рисуют квадраты и треугольники. Не подозревал я в себе ни таких могучих чувств, ни острой чувствительности сомнамбулы, но…

Я смотрел в небо, где должна была показаться стальная птица под эскортом истребителей, и сердце у меня билось, словно я встречал совсем не босса…

Темный полустанок, страшное слово «никогда», рельсы, на которых я остановился, ощущая вкус поцелуя на губах…

Клянусь негритянским зельем беззубых старух, это было смешно! Стоять в лютую жару на месте возможного радиоактивного кратера, встречать самого государственного «сверхсекретаря» – и распустить нюни! Похож ли я на злополучного Тома Стрэма? Впрочем, и Том Стрэм, заработавший миллион на руанской истории, был человеком…

По сравнению с истребителями самолет босса, несмотря на отогнутые назад крылья, казался неуклюжим. Наши не умели летать, как русские, над самой землей, и были уязвимы. У босса неплохие нервы.

Истребители кружили над аэродромом, а серебряный гигант, выпустив шасси, коснулся громоздкими колесами бетона дорожки. Он остановился вдали от зданий, и мы побежали к нему.

В колледже я хорошо бегал на двести ярдов. Я обогнал всех встречающих и даже не задохнулся, хотя сердце готово было выскочить из груди. Неужели я так растренирован? И вообще глупо было бежать.

К самолету подкатили лестницу с ковром на ступеньках. С боссом считались и здесь!..

Он вышел первым, сощурился на яркое солнце, чуть бледный, совсем не загорелый, как все мы тут. Он увидел меня и усмехнулся, поманил рукой.

Я подошел к трапу.

Вокруг щелкали фотоаппараты, жужжали кинамо. Я тоже спохватился и нацелился на босса, потом на выходящую из самолета за ним свиту. Два генерала, детектив в мягкой шляпе и темных очках…

Я увидел ее в видоискатель. Руки опустились, я бы уронил аппарат, если бы он не повис на ремне. Холодный пот покрыл мой лоб.

Босса окружили какие-то люди. Он быстро шел и давал на ходу указания. Фотографы бежали следом.

Так вот оно что! Какой же я ублюдок с зародышем мозга без извилин! Так вот зачем надо было сулить ей голливудские павильоны, а мне супружеское ложе!.. Он таскал ее с собой, чтобы согревать простыни в отелях! Они успели сговориться еще до дурацкой нашей поездки на ферму к отцу…

Эллен увидела меня и улыбнулась, помахала рукой и крикнула:

– Хэллоу, Рой!

Она легко сбежала по ступенькам.

– Пропустим по стаканчику, Рой? Есть здесь приличный бар? – И подставила щеку для поцелуя.

И я, бесхвостый осел, я чмокнул ее, промямлив:

– Приличный? А разве есть что-нибудь приличное на свете?

Я имел в виду прежде всего ее поведение, но она сделала вид, что не поняла.

Эллен была очень хороша в светлом дорожном костюме, гибкая, легкая, с тонкими, крепко сжатыми губами, с усмешкой в уголках твердых серых глаз.

Мне надо было все-таки поговорить с боссом – он платил мне деньги. Мы догнали его у входа в аэровокзал. Он всегда был краток. Он назвал мне место, где я должен был находиться. Я понял: там я мог остаться живым… О времени мне сообщат дополнительно, но, вероятно, не так скоро, как предполагалось раньше. И он отпустил «славного парня», хлопнув на прощанье по спине. Генералы с завистью смотрели на обласканного счастливчика, а я стоял, мрачно сверля босса глазами. Он нахмурился и повернулся спиной.

Может быть, Джордж Никсон указал мне место, где будет кратер?

Эллен взяла меня за руку и повела в бар. У нее был нюх ищейки, она безошибочно нашла стойку и взгромоздилась на высокий табурет.

– Сигарет и два виски! – потребовала Эллен у черного бармена. – Двойные порции, – добавила она.

Мы выпили, Эллен закурила и вдруг спросила:

– Хэллоу, бармен? Есть у вас русская водка?

Она нравилась даже неграм. Бармен улыбнулся и с таинственным видом вышел в дверь. Он вернулся с прозрачной бутылкой. На ней был нарисован какой-та советский небоскреб. Надпись была довольно странная: каждую нормальную букву нужно было читать как-нибудь не так. Питье оказалось изумительным. Оно не имело никакого привкуса, оно жгло. Огонь без дыма! Я попытался прочесть варварское слово:

– Кно… Кито…

– «Столичная»! – поправила меня Эллен и рассмеялась.

Я покосился на Эллен. Она всегда удивляла меня.

– Слушайте, Эль, – сказал я, чувствуя, что обрел отвагу. – Теперь я лучше понимаю парней, которые прокатили меня над землей. Они пьют огонь без дыма и едят мороженое при сорокаградусном морозе. С ними лучше не связываться.

– Они еще и закусывают после выпивки, – сказала Эллен и потребовала у бармена селедки.

У черномазого нашлась банка анчоусов.

Это было странно – пить и заедать соленым. Но Эллен так хотела. Чему только не научил ее аристократический предок!

– Когда начинаете сниматься в Голливуде? – осведомился я.

– Глупый Рой, – ответила она, разглядывая на свет рюмку.

– Передайте привет золотоносным мостовым малой Америки.

– Я никогда там не буду.

– Я не люблю слово «никогда». Кроме того, босс летит туда.

Эллен пожала плечами и улыбнулась.

– Кто же будет греть ему пододеяльник? – дерзко спросил я.

Она закатила мне пощечину. Я слетел с табурета, но удержался на ногах.

Бармен сделал вид, что ничего не заметил.

Из-за соседнего столика поднялся русский пилот, один из тех, что вел дьявольский самолет, и стал надвигаться на меня. Если бы я не благодарил его за перелет, если бы я не жал дружески его руку, я не отступил бы.

Эллен соскочила с табурета, бросила бармену бумажку, схватила меня за руку и вытащила из бара.

– Дырявая шляпа, сонный бегемот, сточная канава, свинья, дурак! – отхлестала она меня словами, упрощая и уточняя свое отношение ко мне. – Есть у вас свободная ночь?

– У меня есть свободная, ничем не занятая жизнь, – ответил я, потирая щеку.

– Оставьте. Вы дешево отделались. Вам еще нужен босс?

– А вам?

– Только как адресат.

– Уже?

– Болван! Я предложила бы вам снять очки, если бы вы их носили.

– Благодарю, я еще не выступал на рингах с женщинами.