Александр Казанцев - Том (5). Льды возвращаются

И это большее было выражено в том внимании, с которым весь конгресс стоя слушал каждое слово его выступления.

Он был скромен, этот физик. Отнюдь не все ученые отличались в прошлом скромностью, не прочь порой были подписаться под работами своих учеников… Буров сказал, что не считает открытие Б-субстанции научным открытием, это лишь «научная находка». Один человек может счастливо найти что-нибудь, но один ученый не может научно осознать столь сложное явление, как действие Б-субстанции на ядерные реакции. А сейчас, когда Б-субстанция использована безответственными элементами для диверсии против Солнца, осознать это становится необходимым. Для этого нужно, чтобы «ученые всего мира»…

И Буров поставил перед собравшимися четкую задачу. Для того чтобы спасти Солнце, нужно понять, что там сейчас происходит, а для этого узнать, что такое Б-субстанция. Идти вслепую здесь нельзя. Нужно выдвигать гипотезы, чтобы потом, может быть, отвергнуть их, заменить или же… подтвердить. Буров далек от мысли высказывать нечто непреложное, он скорее рассчитывает, что возражения помогут найти истину… Его друзья, теоретики, направили его мысль экспериментатора на… тайны космической первоматерии. Как известно, для объяснения процессов, происходящих в ядрах галактик, некоторые ученые допускают существование «дозвездного вещества» непостижимой плотности. Все дальнейшие катаклизмы образования звезд и туманностей связаны с делением этого сверхплотного вещества и освобождением при этом несметной энергии (как в квазарах). Булавочная головка, сделанная из такого дозвездного вещества, весила бы десяток миллионов тонн. Ее можно представить себе как скопление примыкающих плотно друг к другу элементарных частиц, в том числе и нейтронов. Какая же сила до поры до времени удерживала эти нейтроны вместе? Не имеет ли к этому отношение открытая случайно Б-субстанция? Не является ли она той субстанцией, которая была когда-то «цементом» дозвездного вещества? Дозвездное вещество при известных обстоятельствах разрушается, спаивающая сила, быть может, принадлежащая Б-субстанции, преодолевается силой противоположной. То, что эта противоположная антисубстанция существует, доказывают все протекающие и наблюдаемые процессы образования и развития галактик: протовещество распадается, порождая вещество, находящееся в знакомом нам несверхплотном состоянии, из которого и состоят все звезды и туманности, а также планеты ненаселенных и населенных миров.

Что может происходить сейчас на Солнце? Туда попала извне Б-субстаиция. Появится ли там протовещество, начнется ли процесс, обратный образованию звезд, который нарушит установившийся цикл солнечных реакций? И как помешать этому обратному процессу, если он начнется? Чтобы решить, как это сделать, надо ответить на вопросы: что способствует делению протовещества, превращению его в наше обычное вещество, что нарушает связи, носителем которых является Б-субстанция, и можно ли искать субстанцию, ей противоположную?

Решить такую титаническую задачу способен лишь весь научный мир. Здесь удача экспериментатора, которую в лучшем случае считал для себя возможной Буров, – капля в океане исканий.

Исследования по общей программе решено было начать, едва делегаты достигнут своих лабораторий.

Что же теперь должен сделать Леонард Терми? Снова вернуться к ядерной физике, оставив свою биофизику, вернуться, но уже не просто к ядерной, а к до-ядерной физике, которая начала существовать после выступления Бурова на Лондонском конгрессе.

– А рак?

Можно ли говорить об этом сейчас, когда Солнце тускнеет, когда проблему рака человеческого тела заслоняет рак Солнца?

Леонард Терми вздрогнул. Он почувствовал на своем плече руку жены.

– Мой друг, – сказала миссис Терми, – позвольте познакомить вас с почтенным джентльменом.

Солнце уже зашло, на палубе зажгли огни. Леонард Терми ничего этого не заметил и был несколько удивлен произошедшей на палубе переменой.

Он обернулся и увидел неподалеку показавшуюся ему издали красивой и элегантной молодую даму, а с нею рядом низенького плотного человека, нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу.

– Мой дорогой, это мистер Джордж Никсон, владелец газетного треста «Ньюс энд ньюс»…

– И правая рука Ральфа Рипплайна, руководителя Организации «SOS», или, как они называют себя, «Servis of Sun»? – добавил Леонард Терми.

– Я, право, не знаю, дорогой.

Мистер Терми не успел ничего сказать. Джордж Никсон с присущей ему развязной напористостью атаковал ученого:

– Хэлло, док! Как поживаете? Кажется, у нас с вами найдется о чем поговорить. Пройдемтесь. Вам не улыбается перспектива встать во главе великолепного исследовательского института? Директор… Можно – совладелец. Мы с вами поладим, не так ли? Моя жена что-то тут тараторила о раке. Сейчас много шарлатанов занимаются этой проблемой. Но вы-то не из их числа. Мы с вами знакомы еще по отчетам генерала Гревса о Манхеттенском проекте. Ха-ха!.. Я тогда таскал горячие угли сенсации из вашей атомной кухни. Как поживал бы теперь папаша Оппи? Или кто там еще остался жив?

– Я не уверен, что вас очень интересуют мои дружеские привязанности, – сухо сказал Леонард Терми.

– К черту! – признался Джордж Никсон. – Деловые отношения куда устойчивее. И я вам их предлагаю. Если вы на пути к тому, чтобы поймать рак за хвост… то сколько вы хотите, док? Миллион я могу вам предложить сразу… Конечно, в акциях нашей совместной компании. Хотите выпить, док? Скажите, алкоголь предохраняет от рака? Я твердо в это верю. Мне было бы очень горько разочароваться.

– Я боюсь разочаровать вас в ином, мистер Никсон.

– Не бойтесь, старина, не бойтесь. Только не разочаруйтесь сами. Вам мало миллиона? Но я сперва должен узнать, как далеко вы зашли с раскрытием тайны рака.

– Я еще только собираюсь ею заняться, сэр.

– Вот как? Так какого же черта…

– Я совершенно не осведомлен, сэр, какого черта…

Мистер Джордж Никсон сдержался. Он усадил старого профессора за столик и приказал принести коктейль.

Леонард Терми мрачно молчал.

– К делу, старина. Не надо водить меня за нос. Я-то уж все знаю. Вы подобрались к самому сердцу проблемы рака. Если узнать, что такое рак, то ему крышка. А за эту крышку я вам заплачу черт знает сколько… дам в придачу голову Ральфа Рипплайна.

– Вот именно, – повторил Терми, – Ральфа Рипплайна…

– Он чем-нибудь вам не нравится?

– Он… и не только он заставляет меня именно сейчас заняться проблемой рака.

– Опять только заняться?

– Да. Заняться проблемой рака Солнца.

Никсон присвистнул и откинулся на спинку кресла. Он откусил кончик сигары, которую достал из жилетного кармана, сплюнул на палубу и достал зажигалку.