Александр Казанцев - Том (8). Мост дружбы

Директор усмехнулся:

– Ну, давай руку, поздравляю! С правительственной наградой. С орденом «Знак Почета», которым наградила тебя Москва за пуск завода зимой… наградила по моему представлению.

– Орден? – удивился Степан.

– Да, брат! И выговор и орден – за одно и то же. В этом, так сказать, диалектика… Сумей понять. Выговор тебя кое-чему научил. Орден – тому признание.

– Признание?

– Да, Корнев, признание. Садись. Разговор серьезный. Инженерное образование ты получил, но знай – образование без воспитания как колесо без оси. Вот эту ось мы старались приладить к твоему колесу. И теперь…

Низенький директор вернулся на свое место за столом и уселся в вертящееся кресло. Степан сел на жесткий стул. В кабинете директора стояли только жесткие стулья с высокими неудобными спинками, как на железнодорожном вокзале.

– Признание, – продолжал директор, – и в первую очередь мое признание. Я приказал заготовить тебе документы. Поедешь в Москву.

– В Москву? А как же завод?

– Это хорошо, что ты не представляешь себе завода без себя… и себя без завода. Вижу – мой ученик. Все же поедешь в Москву получать орден. И явишься к нашему министру. Только что с ним о тебе говорил по прямому проводу.

– Обо мне с министром? – настороженно спросил Степан.

– Да, Степан Григорьевич, о вас. Наш главный инженер, как вы знаете, безнадежно болен. Едва ли в строй вернется. Вот министр и хочет с вами, товарищ Корнев, познакомиться. По моему совету, конечно… – Перейдя со Степаном на «вы», директор подчеркнул особое значение того, что он сказал.

Степан понял все и почувствовал, как жар приливает к лицу.

– Разве я могу быть главным инженером такого объединения? – воскликнул он.

– Ну, не главным инженером, – поправил директор, – а исполняющим обязанности главного инженера, а там посмотрим. Вот так. – И он впился острыми, близко поставленными глазами в зардевшееся лицо молодого инженера. – Мне показалось, что ты научился со мной работать, – снова перешел директор на короткую ногу со Степаном. – Себя, да и других не жалеешь. Не рисковать. Чувствовать, что важно. Стену не ломать, а обходить. Запретов не нарушать. Держать помощников в неослабном напряжении. Знать, что работа – цель жизни. Все мы – для нее! Ты это понял. Хвалю!

– Михаил Сергеевич! Спасибо! – срывающимся голосом выговорил Степан.

– В напряженной обстановке выдвигаются быстро, – поучал генеральный. – В другие годы тебе бы долго пришлось выбиваться. А сейчас, получив признание, знай: первое дело – дисциплина, производственная и финансовая. Помните, товарищ будущий главный инженер, о бухгалтере. Он и первый помощник вам, он же и «недремлющее око государства» одновременно! До сих пор вы были только инженером, а предстоит вам стать руководителем. Многое понять придется.

– Пойму! – Степан неожиданно встал с жесткого стула.

В позе его было что-то торжественное.

Директор тоже поднялся.

– Когда ехать? – спросил Степан.

– Сегодня.

– Но ведь пассажирский поезд уже ушел.

– Для тебя к товарному экспрессу прицепят служебный вагон. К министру едешь! Пассажирский поезд ты еще перед Прудовкой обгонишь. Кстати, проследи за быстрым продвижением наших грузов.

– Понятно.

– Иди готовься к отъезду. Имей в виду: на тебя курс держу, потому что на молодежь у меня ставка. Ночь-то спал?

– Не спал.

– В пути выспишься.

– Есть выспаться в пути! – весело ответил Степан и почти выбежал из кабинета.

Он ликовал. Да, ликовал! Получить в его годы, с его небольшим инженерным стажем такое высокое назначение, стать главным инженером крупного объединения с рудниками, металлургическим заводом и машиностроительными цехами – это неслыханная победа!

Степан забыл об усталости, он даже насвистывал что-то, хотя отличался редким отсутствием музыкальности.

Идти сразу домой было нельзя, пришлось заглянуть на завод, чтобы передать заместителю дела «на время отъезда» – ведь говорить о возможном назначении на пост главного инженера недопустимо!

Степан вернулся домой почти одновременно с Андрюшей и, как только тот показался, объявил ему о своем отъезде.

– В Москву? – удивился Андрюша. – Зачем?

Степан пожал плечами:

– Я не могу сказать тебе всего. Но кое-что скажу. Получу в Москве орден, которым меня наградили.

Андрюша даже подпрыгнул:

– Орден? Ленина? За что?

Степан рассмеялся:

– Нет. «Знак Почета». За установку насоса.

– Так ведь тебе же за это выговор объявили!..

– Выговор – за опоздание. А за пуск завода – орден. Такова диалектика, дорогой мой братец Андрюша! – И Степан взъерошил волосы у него на голове. – Достань из-под кровати чемодан.

Андрюша сначала торжественно пожал брату руку, а потом бросился исполнять приказание. Никогда еще мальчик не был так горд, как в этот момент, стоя на четвереньках перед кроватью и вытаскивая из-под нее пыльный чемодан. Степан – орденоносец! Там, в Москве, одобрили его идею, оценили, что он не спал десять суток и пустил завод! Значит, из Москвы виднее!

– Подожди! – вдруг вскрикнул Андрюша и сел на пол, смотря снизу вверх на брата. – А как же бак?

– Бак? – нахмурился Степан Григорьевич.

Нефтяной бак, на котором давно стерлись буквы «Нобель», старый, никому не нужный, стоял, примыкая к новому школьному зданию. Огромный, наполовину врытый в землю, он занимал часть предполагаемой спортивной площадки, Андрюша от имени пионерской организации школы – он был председателем совета отряда – приставал к брату, настаивая, чтобы он, как главный механик завода-шефа, распорядился убрать бак. Сначала брат обещал это сделать, хотя и говорил, что поднять бак очень трудно и дорого. Но он все-таки обещал. И вот теперь он уезжает, а в школе скоро начнется спортивный сезон…

– Бак? – повторил Степан, отворачиваясь. – Видишь ли… положение несколько изменилось. Ты не знаешь, что такое финансовая дисциплина. Я не могу оплатить работы, связанные с подъемом бака, ибо подобные расходы нигде не предусмотрены.

Андрюша не верил ушам:

– Но ведь ты обещал!

Степан поморщился:

– Я не могу послать рабочих за пределы завода. Подобное распоряжение повредило бы делу… и мне… И вообще это недопустимо. На месте главного инженера я бы этого не позволил.

Андрюша вскочил, тонкий, бледный, со взъерошенными волосами. Глаза его сверкали, на скулах выступили красные пятна.

– Ты не можешь так говорить! Что подумают ребята и директор, которым я от твоего имени обещал!

Степан усмехнулся:

– Что ж… очевидно, ты поторопился, ибо…

– Что – ибо? – почти плачущим голосом закричал Андрюша. – Ибо мой брат не умеет держать слово!

– Ну как ты не понимаешь? – не обращая внимания на Андрюшину резкость, мягко сказал Степан. – Обстоятельства изменились. Не всегда возможно поступать опрометчиво. Расходы, деньги… А что я скажу бухгалтеру?