Павел Комарницкий - Всего один шаг

«Ну, Рома, я закончил. Как дела у тебя?»

«Я тоже. Обширный инфаркт с остановкой сердца. Проследить до наступления биологической смерти мозга?»

«Не надо, оставь. Вот тебе ещё добавка»

На экране бодро шагает биоробот Иван, он же Иварс. Как давно я их не видел, просто соскучился…

«Всегда рад помочь, Рома» — шелестит бесплотный смех.

«Он что, идёт на встречу с кем-то?»

«А ты почитай у него в голове. Душа робота — потёмки, Рома, но насчёт этого я могу сказать — никуда он не идёт. Вспомни утреннюю беседу»

Да, я помню. Пять биороботов слоняются по улицам Боготы, Кальяо, Лимы, Кито и Гуаякиля, отвлекая силы и внимание Гауи и её коллег. Очевидно, на это и расчёт «зелёных», иначе они давно ликвидировали бы засвеченных. Больше месяца уже слоняются без дела, ни с кем не вступая в контакт и не выходя на связь. Не спят, не едят, только пиво пьют да бензин…

«Верно, Рома, пора заканчивать пустой номер. Я вот что придумал…»

Уин объясняет мне, я ухмыляюсь.

«Доброе дело задумал, Уин. Психическая атака, я понимаю»

«А то! Они должны нас бояться и плохо спать по ночам. Это будет полезно для дела. Начали!»

Передо мной на двух экранах уже шагают два Ивана. Да, пока биоробот идёт спокойно, его трудно отличить от живого человека. Если, разумеется, не видеть его глаза…

«Не отвлекайся!»

«Я готов»

Значки в углу экрана сообщают, что поражатели уже на месте.

«Давай!»

Я отключаю невидимость у обоих приборов, и оба Ивана останавливаются мгновенно. Убогий мозг биоробота не понимает многого, но вот это им вполне доступно. Да и как ещё можно истолковать появление из ниоткуда ржавого болта перед носом?

Мы приводим в действие все приборы одновременно — Уин три, а я два. Пять биороботов разлетаются с грохотом и ослепительной вспышкой…

«У них плазменные разрядники сдетонировали, похоже» — улавливаю я мысль Уина.

«Всё, операция закончена. Идём отдыхать!»

Я снова ухмыляюсь. Биороботы смерти не боятся, им всё равно. А вот для операторов «зелёных», когда они будут прокручивать запись последних мгновений из жизни Иванов, придётся увидеть смерть, глядящую в упор. Да, вероятно, они привыкли к техническим средствам убийства. Но очень неприятно, когда с полудесятка экранов на тебя одновременно глядит смерть. Пусть помнят, что мы везде, что невидимая и неощутимая смерть ищет их. И обязательно найдёт.

— Здравствуй, папа Уэф.

Я сижу во дворе возле маленького бассейна с прозрачной водой, и по ту сторону бассейна на круглом пушистом коврике сидит папа Уэф. Разумеется, это видеосвязь.

— Здравствуй, Рома, — я улавливаю его огорчение. — Ты хочешь поговорить о серьёзных вещах, а у меня ни минуты свободной. Может быть, ночуешь? Завтра и поговорим…

Я вздыхаю. Да, работа…

— Нет, пожалуй. Уин дал заявку, не отменять же. Через полчаса будем дома.

— Ну, тогда до связи. Правда, Рома, ни одной минуты. И Мауна занята, — я чувствую, как он мучится угрызениями совести.

— Да ладно, папа, ну чего ты? Позвонишь в Рай, как освободишься.

В его глазах что-то дрогнуло.

— Тогда до свидания… сынок.

Изображение гаснет.

«Так бывает, ангел Рома. Такая у вас всех работа»

На плитах двора стоит старый индеец. Я не заметил его появления, и знаю, почему. Этот трюк местные индейцы знали ещё со времён инков — надо полностью погасить мысли, стать частью сельвы… История утверждает, что отряд конкистадоров в железных латах мог пройти в шаге от индейца, прильнувшего к дереву, и не заметить его.

«Здравствуй, Манко»

«Здравствуй, Рома»

«Мы тут прибрались у вас маленько»

«Да, я знаю. Гауя зря помощи не просит»

Узкая и высокая дверь, заменяющая тут ворота, распахивается, и в калитку входит лошадь, гружёная какими-то вьюками. За ней гуськом идут три ламы, несущие груз поменьше. Маленький караван останавливается посреди двора, лошадь фыркает, явно приветствуя хозяина.

— Таука сама знает дорогу, — говорит вслух Манко, перехватывая мою мысль. — Сюда нет дороги по реке, и на машине не добраться. Только лошадью по тропе, или по воздуху.

И, словно в подтверждение сказанного, сверху с мягким гудением опускается дельтаплан, садится во дворе почти без пробега. За штурвалом его неподвижно сидит Манко Капак. Секунда, и кресло пилота пусто.

Я перевожу взгляд на Манко. Старый индеец чуть улыбается.

«Лошадь животное умное, и встретив Тауку с грузом, идущую домой без хозяина, люди не удивляются. Но вот дельтапланы без пилотов пока не летают. Нехорошо смущать людей»

«Рома, это Гауя. Пора, канал готов»

«Одну минуту, ладно?»

«Да хоть две» — шелестит бесплотный смех.

Я зажигаю виртуальный экран. Я и на сей раз не поговорил с Катей, я даже не успел увидеть своих бывших товарищей. Но всё это взрослые люди. А вот без этого сеанса связи не обойтись.

В комнате за столом сидит пацанчик, рисуя что-то в альбоме. Я смещаю ракурс, и вижу — картина изображает нечто крайне звездатое, с нимбом-пузырём вокруг головы и куриными крылышками. Для тех, кто ни хрена не смыслит в живописи, внизу имеется поясняющая надпись: «Ангел Рома. Космичиский». Да, я и забыл, что ребёнок сей уже посещает школу.

— Здравствуй, Олежка, — я включаю обратную связь.

Мальчик стремительно оборачивается, бросается ко мне.

— Ангел Рома! Я знал, я знал!

Пацан проскакивает сквозь мою голограмму навылет, и мне приходится смещать точку обзора.

— Тише, Олежка. Я сейчас далеко, у индейцев. Так что вживую к тебе попасть не смогу, ты уж извини. Это как бы моё изображение. Мне хотелось тебя повидать и поговорить немного.

Олежка смотрит на меня во все глаза.

— А ты почему голый, Рома? Ты что ли в баню пошёл, да?

М-да, этого я не учёл.

— Да тут жарко, Олежка, и потом, тут наши друзья. Зачем носить боевой скафандр всё время, если жарко. Ты же кино про индейцев видел? Разве они тепло одеты?

— У них фартуки такие, и перья на голове.

— Ну так это у них. Перья у меня свои, — я распахиваю крылья во всю ширь, нарочно, чтобы доставить ребёнку удовольствие, — а фартук… Ну где ты видел космических ангелов в фартуках? Нам это не к лицу.

Олежка кивает головой, и я даже без телепатии ясно вижу — последний аргумент он признаёт как нельзя более убедительным. Уж лучше голый космический ангел, чем в фартуке. Ломать имидж никак нельзя.

— А покажи мне индейца, Рома.

Я в растерянности оглядываюсь на Манко Капака. Нет, определённо нельзя давать детям поблажки, враз на голову сядут. И чуть не смеюсь вслух. Старый индеец быстро скидывает майку и втыкает под налобную повязку перо — судя по виду куриное, но для импровизации сойдёт. Что касается камуфляжных штанов, то им позавидовал бы и сам Чингачгук Большой Змей.