Павел Комарницкий - 30 июня

Оптический блик? Оставьте, господа! Вокруг тётушкиной дачи нигде нет электричества, да и деревья так разрослись — ни зги не видно. Плюс бленда на объективе. Откуда бы взяться блику?

И галлюцинациями Борис не страдал, и впредь страдать не намерен.

Нет, никаких более сомнений. Он видел искусственное небесное тело. Звёздный корабль, вот так.

Борис прожевался наконец, встал из-за стола, твердея, принимая решение. Ладно, пусть ославят, Бог с ним. Не убьют же. А слава — девушка капризная, упустишь, кусай потом локти…

— Я на почту, тёть Кать. Спасибо за завтрак!

— Да какое спасибо! И не поел ничего… Чего на почту-то?

— Телеграмму матушке отобью. Беспокоится маменька, я уж знаю. Заодно и сестричку вреднючую с днём ангела поздравлю.

— Ну ступай, коли так. От меня привет добавь.

— Обязательно, тёть Кать.

— Да, раз уж пошёл, зайди в лавку. Вот кошёлка, вот список, вот деньги…

— Бу сделано, тёть Кать!

— …Эх, и почему я не собственный предок? Разве это когти? Жалкие рудименты…

— Даже наши древнейшие предки пользовались орудиями труда. Это вот пинцет. Умеешь обращаться?

— А, вот это и есть пинцет? Никогда бы не подумал. А мы тут всё когтями, когтями…

— Дикарь дремучий… И ещё лезет в томограф…

Двое в тесной щели споро работали в четыре руки. На душе у капитана было весело. Работать с Ухурром было одно удовольствие. Умнейший парень, балагур, даром что о субординации имеет весьма смутные представления. В принципе, сейчас, когда стало ясно, что, где и как, можно было выбраться из тесной щели и дать задание роботу. Но как бросить на полпути начатое, нет, больше — выстраданное? Нет уж, доведём сами…

— Ладно, Хррот, тут я дальше сам…

— Молчи уж, сам… Сам бы ты до сих пор хвост в кольца свивал…

— Разумеется, о мудрейший и величайший. Именно твой гений… тут подержи, ага, вот так… Именно твой гений открыл мне истину… А, клещ мне в ухо, коготь сломал-таки… Но должен заявить, что с Ярарой работать много приятнее…

— Зато Яраре вряд ли доставило бы удовольствие нюхать твою потную свалявшуюся шкуру… Если бы ты вот так навалился, она бы тебе всю морду расцарапала…

— Как бы она расцарапала, обе руки заняты… Стой, стой, не туда! Ага, вот сюда… Держи, паяю… Всё. Слушай, капитан, мы сделали это! А ты говорил — заводская инструкция…

— Сделали… Вот включим, тогда что-то можно будет сказать… Да слезь с меня уже!

— Повинуюсь, о мудрейший. И всё-таки очень жаль, что ты не Ярара…

— Трепло! Всё, вылезай!

Кряхтя и морщась, оба вылезли из недр планетарного томографа, занимавших заметную часть внутреннего объёма исследовательского корабля. И вообще, «Любопытный» был набит оборудованием так, что оставалось только удивляться, как в этой мешанине удалось выкроить место для экипажа.

— Вовремя успели. Как раз к обеду.

— Куда в таком виде к столу… В душ, немедля!

— Есть, капитан!

В душевой, сверкающей двумя прозрачными кабинами — две душевых кабины есть неслыханная роскошь для гиперпространственного корабля, между прочим, где каждый куб внутреннего объёма, не говоря уже о весе, много дороже золота — стояла, подняв руки и изгибаясь в потоке тёплого воздуха, Ярара. Сушила мех после душа. Капитан невольно залюбовался девушкой. Он от души любил племянницу, и та это чувствовала.

— Сохнешь, моя киска? — Ухурр, похоже, был лишён понятия не только о субординации.

— Не сохну, а обсыхаю, мой котик. Моё почтение, дядя Хррот.

— Как у тебя дела, Ярара? — капитан попытался перевести беседу на деловой лад, иначе это трепло, Ухурр, склонит её в русло весьма сомнительных и двусмысленных комплиментов — Есть подвижки?

— Есть, дядя. Всё-таки телефон — это не телеграф…

Девушка резко мотнула хвостом туда-сюда, и опытный глаз капитана это заметил.

— Что, есть ещё проблемы?

— Есть. Оказывается, тут нет единого языка. Тут много языков, дядя Хррот.

— Много — это сколько? Три, пять, десять?

— Больше. Много больше. Я не до конца ещё разобралась, но, похоже, тут настоящее столпотворение. Куча стран, и чуть ли не в каждой свой язык.

— М-да… Нужна помощь?

— Пока нет.

— А вот мне так нужна была все эти дни твоя помощь — не утерпел-таки Ухурр — ты себе даже не представляешь, Ярара! Томограф не фурычит. Не с кем поделиться сомнениями, некому умное слово молвить… Некому меня даже погладить… Некого мне погладить…

Ярара смешливо фыркнула. Капитан покосился на Ухурра. Инженер стоял, уныло свесив хвост, и даже уши горестно обвисли.

— Марш в душ, трепло!

— Какой теперь смысл, капитан? Я опоздал. Несравненная Ярара уходит…

Девушка засмеялась в голос, и даже капитан, не сдержавшись, сморщил в улыбке нос. Клоун, ну клоун…

— Примите, пожалуйста — Борис протянул в окошко телеграфисту пару заполненных бланков — Эту, в Санкт-Петербург, «молнией», а в Москву обычную…

— Зробым — разбитной телеграфист по-свойски подмигнул студенту, принимая бланки. До Бориса через окошко донёсся свежий запах перцовки и сала с чесноком. Телеграфист, похоже, соскучился сегодня на работе, и ввиду отсутствия наплыва клиентов слегка себе позволил — Так… ага… С вас одын карбованец и восемнадцать грошей.

— Возьмите — протянул в окошко горсть серебряной мелочи Борис — Тут рубль двадцать.

— Эх, сдачи-то нема у мене — притворно-сокрушённо закрутил головой телеграфист — Как буты?

— Да ладно… — отмахнулся Борис.

— Ну спасыбо. Ото квитки вам — телеграфист просунул назад в окошко квитанции.

Выйдя на улицу, Борис посмотрел на небо, невольно сощурившись. Майское украинское солнце щедро заливало землю потоками золотого огня. Разумеется, никаких небесных объектов в этом неистовом сиянии углядеть невозможно.

Но Борис уже не сомневался — он там. Нет, невозможно предположить, что этот «гость» — случайный прохожий. Как астроном, Борис отчётливо представлял себе, какие колоссальные, невообразимые бездны мрака отделяют светила друг от друга. Этот «гость» — именно гость, и никак иначе. Он прибыл к нам.

Студент вздохнул и решительно зашагал по направлению к продуктовой лавке. Нет доказательств? Надо найти. Очень похоже, что «гости» умеют пользоваться невидимостью. Возможно, это была какая-то авария, отчего корабль и стал на время виден. Систему починили, и он снова стал призраком. А может, так было нужно. Возможно… Всё возможно. Или не всё?

Как любой маломальски образованный молодой человек, Борис читал, разумеется, знаменитый роман «Война миров» английского писателя Герберта Уэллса, наделавший столько шума. Насчёт художественного уровня романа Борис не спорил, но вот сама идея… Нет, как хотите, только изощрённо-злобный рассудок английского колонизатора мог породить такую идею. Отправляться за многие миллионы миль для завоеваний! А между тем даже испанские конкистадоры плыли в Америку не для завоеваний как таковых. Они плыли за золотом. Страны, где не было золота, их вовсе не интересовали — ни Канада, ни Австралия, открытая испанцем Торресом задолго до хвалёного Кука.