Геннадий Хазанов - Para Bellum

Эта и другие попутно возникающие заботы Куцего напрягали, но не настолько, чтобы не обратить внимания на хорошенькую белокурую биксу. Она явно попала в Марьину Рощу впервые и оглядывалась по сторонам, ища таблички с названиями улиц и номерами домов. А с этим здесь как раз не очень. Кому надо – и так знают, а прочим ни к чему. Надо думать, девица искала, как быстрее из бандитского района выйти. У вора даже мелькнула мысль: а не помочь ли девушке? Проводить бы её, как раньше, к Трухе, так туда теперь путь заказан.

«Ладно, куда вести, придумаем, надо сначала разговор завязать», – и он двинулся навстречу красотке небрежной блатной походочкой.

Бикса кочевряжиться не стала, разулыбалась, попросила подсказать, где тридцать второй дом. Это ж надо – такое совпадение. Куцый совсем развеселился и уже прикидывал, как это всё обставить. Чтобы без лишних сложностей.

Если бы он думал не о стройных ножках под полами заячьей шубки и иных приятностях, он, скорее всего, обратил бы внимание, что, войдя в калитку, девица бросила острый взгляд на истоптанный снег между флигелями и глубокую борозду от крыльца к сараю, словно здесь тяжёлый мешок волокли.

Девка повернулась к Куцему:

– А где тут Ивановы живут?

– Какие Ивановы? Что-то не знаю…

И тут же блондинка с неожиданной силой схватила его запястье, рванула в сторону и вверх, резко заводя руку за спину. В плече хрустнуло. Виктор коротко взвыл, а красотка уже очутилась сзади, толкнула вора к сараю.

– Шагай. Дёрнешься – ломаю руку. – Куцый на подгибающихся ногах двинулся к дощатой двери…

Теперь Куцый полулежал, прислонившись к ледяной стенке сарая. Его дружки-подельники пристроились рядом, и вид у них был далеко не презентабельный. У Цыгана щёку пересекала сочащаяся кровью царапина от впритирку прошедшей пули, Лыцарь выглядел поприличнее, но перепуган был до полусмерти, под ним натекла небольшая лужа, и серые штаны потемнели сверху от колен.

Проклятая девка курила, стоя у двери, ловко покручивая пистолет спусковой скобой вокруг пальца, и вид её выражал абсолютную безмятежность.

Лось сидел опершись локтями о колени и тяжёлым взглядом смотрел на Куцего. У того даже челюсть перестало дёргать болью.

– Ну что, Куцый, допрыгался? В зоне тебе уроков не хватило. На волю вышел – и гулял бы как зайчик, жрал, пил, девок имел. Чего ты опять к нам полез?

Виктор судорожно, в предельную меру умственных способностей пытался сообразить, как быть дальше. Джабой этого вояку не напугаешь, Джаба далеко. Интеллигент Игорь? Тот при делах, так пойди до него доберись теперь…

– Вот что, Куцый. Я тебя и твоих дружков могу сейчас грохнуть, и всё на этом. Соседи, как я догадался, у вас нелюбопытные. Мы уйдём, а они в сарай не полезут, пока сильно не завоняетесь. А завоняетесь только по теплу, не раньше. Меня к тому времени и след простынет. Поэтому колись, падла, насквозь, до донышка. Я в военной разведке служил, мне подручных средств хватит, чтобы вы сто томов уголовного дела напели. А чтоб не орали зря, портянки в рот затолкаю. Понял, Куцый?

Лось подкинул финку вверх, поймал за наборную рукоятку и поднёс к глазам вора, как недавно Косой ему заточку подносил.

– Начинай говорить сразу, и если хоть слово соврёшь… Я по глазам читать умею. У меня и махновцы, и белые, и румынские шпионы – все чистую правду выкладывали. Причём учти – я после Соловков на тебя такой злой, что тебе очень постараться придётся, чтоб отсюда своими ногами уйти. Поехали! Прямо с того момента, как нас из барака вывели. С кем говорил, какое задание получил, кто в Москве тебя принял, о чём спрашивал и что обещал. А вы, сявки, – повернулся он к Цыгану и Косому, – слушайте внимательно, и если дружок ваш сбиваться начнёт – подсказывайте. Жизни ваши тоже в его руках.

Лось коротким взмахом финки провёл Куцему по шее. Из бритвенного тонкого пореза выступила кровь.

– Ну, считай, что я вам поверил, – сказал Лось, когда Куцубин, выложившись, замолчал. Дружки всё больше молчали, иногда поддакивали, а Цыган было затянул, что он вообще здесь не при делах, а «гражданина начальника» по ошибке стукнул, за «ссученного фраера» принял.

Но Владимир велел ему заткнуться.

– Теперь последнее дело осталось. – Лось достал из внутреннего кармана телогрейки пополам согнутую тетрадь и зелёный химический карандаш. – Пиши: «Я такой-то, блатная кличка такая-то, добровольно соглашаюсь работать секретным агентом НКВД и освещать все известные мне противоправные действия профессиональных преступников и прочих граждан. Число, подпись».

– Ты что, начальник?! – вскинулся Куцый. – Такое своей рукой написать – лучше сдохнуть…

– Сдохнешь, – легко согласился Лось и снова ткнул вора остриём финки под челюсть. Теперь поглубже. – Сдохнешь, и они с тобой. Вы теперь одинаково измазаны и повязаны…

– Пиши, Куцый, – заныл Лыцарь. Цыган его поддержал.

Вор, что-то бормоча под нос, начал выводить требуемые слова в тетради, на заботливо подставленной Лосем дощечке.

– Теперь ты, – протянул он тетрадку Цыгану.

Когда расписку дал и Косой, Владимир спрятал тетрадь.

– Пока всё, орёлики. На связь будешь выходить по средам и субботам, – сказал он Куцему. – Вот по этому телефону. Рассказывать, как меня ищешь, как попа. И хорошенько запоминай, что тебе этот Игорь подсказывать будет. И поаккуратней – заподозрит что – прихлопнет как муху…

Дома Люся (называть её Люсечкой больше не поворачивался язык) растёрла Лосю спиртом борозды и ссадины от верёвок на запястьях, ощупала распухшую от удара челюсть. Перелома не нашла, только два зуба шатались, и решила, что можно граммов сто – «для сугрева» и поправки травмированной нервной системы – пропустить. Не чинясь, сама за компанию опрокинула рюмку «медицинского», запила холодной водой.

При этом старательно делала вид, что ничего такого как бы и не произошло. А ссадины так – сами по себе.

Но Лося это не устраивало. Под воздействием соточки он постепенно расслабился, и к уже крутившимся на языке вопросам добавились новые. Он закурил папиросу из стоявшей на столе коробки, настоящий «Дюбек», а не взятый в рейд для маскировки поганенький «Норд».

– Ну? – посмотрел он на подругу с усмешкой.

– Что – ну?

– Куцый выговорился, теперь твоя очередь. Только не нужно мне рассказывать про курсы ОСОАВИАХИМа, про значок «Ворошиловский стрелок» и прочие тру-ля-ля. Давай всё как есть…

Девушка сузила глаза.

– Что, как с Куцего, расписку требовать будешь? А я ведь тебе жизнь сегодня спасла.

– За это спасибо. Так поступил бы каждый советский человек, тем более сотрудник наших славных органов. Давай, милая. А то ведь знаешь – я по должности обязан доложить о сегодняшнем происшествии и твоём в нём участии. А вот как мы, – он подчеркнул это «мы», – докладывать будем, и будем ли – давай вместе думать…