Игорь Водолеев - Где кот идет 2

– Известно какого, – пожал плечами Белов. – Сразу видно, что ты в Москве сто лет не был. Второго Великого повышения цен на водку, коньяк и прочие услуги. Случилось оно как раз в начале семьдесят шестого. Двинули мы в семьдесят второй и тут нас как громом осенило. Семьдесят шестой у них какой год был? Високосный, не так ли? А семьдесят второй, когда Лемех академиком сделался? Тоже високосный! Ну, Гримыч, догадался, в чем дело?

– Модальная развилка! – сверкнул глазами Эгль.

– Она самая, – радостно заорал Белов. – Мы с Кари сразу замерили дивергенцию и вот что получили: в 72-м – четыре процента, в 76-м – четырнадцать, а в 86-м – аж девяносто восемь! Теперь ты понимаешь, что Лемеха нельзя было брать в 86-м году?

– Разумеется, – кивнул Эгль. – Критерий сэра Оливера пока еще никто не отменял. При 98 процентах дивергенции может произойти все, что угодно. Вплоть до падения кометы Галлея в самом центре Москвы. – Он вдруг замолчал, оглянувшись на обливающегося потом Лемеха.

– Теперь понятно, – понизил он голос, – Почему линия Лемеха обрывается в Ленинграде восемьдесят шестого. Судя по дивергенции, его прототип из командировки уже не вернулся.

– Все сходится, – кивнул Белов. – Вот мы и решили отпрыгнуть на годик назад. Взяли хлебный фургон и легко «пригласили» в гости Лемеха из семьдесят первого, где дивергенция меньше единицы.

– Хорошо! – подвел черту Эгль. – Результаты командировки утверждаю. Ставьте машину в гараж и отдыхайте до обеда. Не забывайте, времени у нас осталось мало. Лемеха я сразу поведу к Баг Мэку. Профессор! Вас я попрошу следовать за мной.

– Простите, я ровным счетом ничего не понял, – развел руками Лемех. – Час назад после заседания кафедры я спокойно шел к себе домой. На проспекте Вернадского ко мне подошли эти двое, показали удостоверения сотрудников госбезопасности и предложили следовать за ними. Меня посадили в какой-то автофургон сталинских времен, вежливо пожали руку, после чего я сразу заснул, куда-то привезли. И вот уже битых полчаса я поджариваюсь под вашим африканским солнцем и слушаю этот бред о «нырянии в дивергенцию». Надеюсь, мне объяснят, что здесь происходит?

– Разумеется, профессор, мы дадим вам исчерпывающие объяснения в самое ближайшее время, – терпеливо сказал Эгль. – В любом случае, вам не стоит оставаться в этом пекле. Климат у нас жаркий, как вы верно заметили, хотя мы не в Африке. Мы вообще не на Земле.

– Позвольте, но этого не может быть! – закричал Лемех.

– У нас все может быть, – усмехнулся Эгль. – С Хэвисайдом хотите познакомиться?

– С каким Хэвисайдом? – насторожился Лемех.

– С Оливером Хэвисайдом, физиком и математиком, автором «Электромагнитной теории».

– Который открыл существование ионосферы? – воскликнул Лемех.

– Открыл ионосферу и многое другое, – подтвердил Эгль. – Идемте, я вас ему представлю. Скажу больше. Мы очень рассчитываем на ваши профессиональные знания в области гравитации. Вы сами не представляете, как вы здесь нужны. Идемте, профессор!

– А как же я? – решился подать голос Алмазов.

– Ах да, – вспомнил Эгль. – У нас еще телохранитель имеется.

– Я не телохранитель! – отрезал Гарун.

– А кто же ты? – удивился Кари, почесывая колено.

– Аспирант кафедры теоретической физики. Ученик профессора Лемеха.

– А чего ты в драку полез, если аспирант? – спросил Белов. – Да еще один на двоих. Мы, между прочим, были при исполнении. А если б покалечили?

– Во-первых, у меня первый ку по каратэ, – вспыхнул Гарун. – Во-вторых, я сразу понял, что никакие вы не офицеры КГБ, а самые обыкновенные шпионы.

– Ну, и как это ты догадался? – недоверчиво протянул Белов.

– У тебя в удостоверении, – усмехнулся Гарун, – Была отметка: «Продлено по 31 декабря 1986 года». Это полная чушь. На 15 лет удостоверение никому не продлевают.

Кари хлопнул себя по груди и захохотал гулко, как в бочку.

– Ну, Белый, ну уморил! – грохотал он. – Я же говорил, не забудь исправить дату. А ты все успеется, да успеется.

– А сам-то, сам! – защищался Белов. – Не мог аспиранта сразу вырубить. Вот и схлопотал «маваши гири» по коленке.

– Отставить веселье! – приказал Эгль. – Кари, забирай аспиранта к себе. Заодно просвети его немного. Вижу, что парень до сих пор как в тумане. Голова как, не болит?

– Есть немного, – смутился Гарун. – У вас, наверное, третий дан, не ниже. Вы в какой школе тренируетесь?

– Дана у меня нет, – усмехнулся Эгль. – А школа наша называется «выживание в экстремальных условиях». Конечно, у нас имеются эксперты по боевым искусствам. У них есть чему поучиться. Кари тебя познакомит. Только на обед не опаздывайте. Пойдемте, профессор, время не ждет.

– И все же я не понимаю, – снова начал Лемех. – Каким образом я, меньше чем за час, смог переместиться в мир иной?

– Профессор, – улыбнулся Эгль. – Ведь вы реалист. Оглянитесь вокруг! Разве на Земле вы могли бы увидеть такое?

Лемех посмотрел на огромный оранжевый шар, повисший в зеленоватом небе. Затем перевел взгляд на подступившие кольцом к станции дымящиеся скалы и покачал головой. Буркнув что-то под нос, профессор махнул рукой и побрел за исландцем к распахнутым дверям станции.

Я собрал прочитанные листы и отложил их в сторону. Настенные часы показывали уже половину одиннадцатого, а еще предстояло одолеть больше ста страниц, отпечатанных мелким шрифтом на матричном принтере.

Вторая глава начиналась с описания громадного помещения, где были накрыты с азиатской роскошью столы для пиршества. Перечисление всевозможных напитков и закусок занимало почти целую страницу. Далее следовало описание участников пира, представлявших, судя по приметам, все земные типы и расы. Перевернув страницу, я нашел место, с которого продолжался рассказ о дальнейших приключениях аспиранта Алмазова.

– Садись, Гарун! – широкая ладонь Карислава хлопнула по скамейке, приглашая новичка занять место за столом.

Белов опустился рядом. Карманы его куртки подозрительно оттопыривались. Поймав взгляд Гаруна, Белов подмигнул и показал горлышко бутылки с винтовой пробкой из белой жести.

– Не журись, аспирант, – весело прошептал он. – Дружи с нами и никогда не пожалеешь, что появился на свет.

Гарун неопределенно качнул головой и огляделся по сторонам. Напротив сидел бритоголовый монах в оранжевом халате. Монах спокойно чистил блестящим ножичком большое яблоко и с улыбкой поглядывал на сидевшего рядом здоровенного нигерийца с серьгой в ухе, который уплетал за обе щеки квашеную капусту прямо с подноса. Слева от монаха сидел сухощавый смуглолицый мужчина лет тридцати в замшевой куртке с индейской бахромой на рукавах. Он задумчиво обгладывал ножку индейки, запивая нежное мясо вином из серебряного кубка.