Кир Булычев - Жизнь за трицератопса (сборник)

Ах, вы бы видели, как хохотали над ней эти глупые подростки, как тянули к ней свои наглые лапы! А нужны-то им были только ее золотые сережки и колечки.

Двоих Эсти одолела, четверо ее скрутили, и тут Адик Лаубазанц, который случайно проходил мимо, увидел, как измываются над ребенком, кинулся в драку, и ему тоже пришлось туго.

Тогда Эсти свистнула в два пальца.

А через три минуты на кое-как освещенную площадку перед клубом, откуда все посторонние отошли, чтобы не ввязываться, прыгнули два уссурийских тигра. Не больше и не меньше.

– Только не калечить! – крикнула Эсти, увидев папу и маму.

И тогда тигры стали поспешно разбрасывать подростков во все стороны, закидывать их на деревья и окунать в канаву. И кому пришлось хуже всех? Конечно же Адику Лаубазанцу.

И было ей тогда тринадцать лет, ростом она была невелика, кудри курчавые, черные, взгляд ожесточенный. Смелый поступок Адика она запомнила на всю жизнь. И какой бы плохой он ни был, какие бы преступления и гнусности ни совершал, она всегда найдет ему оправдание и выручит, как может, из беды. Пока суть да дело, она писала за него контрольные. Но он сдуру влюбился во взрослую тетку, Веронику Павловну, и перестал ходить в школу.

Вот и вся история.

Свистеть Эсти умела бесподобно. Она могла передразнить любую птицу или даже насекомое, но могла и испугать прохожего до судорог.

Поэтому она и в других уважала умение свистеть. Как-то Вероника Павловна позвала ее на переменке, а Эсти спросила:

– Вы что, свистнуть не могли?

– Я не умею свистеть, – ответила Вероника Павловна.

Никто, кроме нее, не умел так отвечать. После такого ответа хотелось одного: спрятать голову под кустом и долго плакать. Если она говорила, что не умеет свистеть, это означало, что любой свистун недостоин того, чтобы дышать чистым воздухом. Правда, на Эсти это не подействовало, и она продолжала дышать и свистеть.

В этот день Адик вышел на улицу и свистнул.

Эсти, которая играла в шахматы с профессором Минцем, сделала ему мат на шестом ходу и, не прощаясь, ушла к Адику.

– Какие дети! – сказал Минц своему другу Корнелию Удалову.

– Мало их пороли, – ответил за Удалова старик Ложкин, который сам в шахматы играл плохо, но любил, чтобы хорошие шахматисты проигрывали.

– Тебе чего? – спросила Адика Эсти.

– Леша Куплинг тачку починил.

– Я видела, – сказала Эсти.

– Пошли, я тебя покатаю, – сказал Адик.

– Не попадешься? – спросила Эсти.

– В случае чего твоих предков позовем.

– А вот это видал?

– Чего я только не видал.

Был осенний зябкий неуютный день. Тетка Эльвира стала варить суп, вегетарианский, невкусный, смертельно надоевший. А Леша пошел к себе в комнатку подумать. Ему хотелось поговорить с Вероникой Павловной или даже ее увидеть. Но денег не только на видеофон-мобильник, а даже на простой сотовый у него, конечно, не было. Тогда Леша включил свою интуицию, и она ему подсказала, что биополе все же существует и потому телепатия практически достижима. Но, как ее включить, пока он не знал.

Он лежал с закрытыми глазами, и, если бы сейчас во дворе разорвалась полутонная фугасная бомба, он бы не услышал.

А на дворе Адик смело прошел к машине, которая стояла незапертая, потому что Леша забыл сделать для нее ключи.

Адик открыл ее и сел за руль.

Эсти села с другой стороны.

– Поехали кататься? – спросил Адик.

– Поехали, – ответила девушка.

Машина заурчала, зажигание схватило безупречно. Двигатель работал бесшумно, фары работали как часы. Все работало.

Они выехали на Пушкинскую.

– Как мерс! – сказал Адик. – Поедем к твоим?

– По лесу она не проедет, – сказала Эсти. – Может, вернем машину?

Это не значит, что она чего-нибудь боялась, но Эсти знала, что машину сделал Леша, а к Леше неравнодушна Вероника Павловна. Эсти же была влюблена в Веронику Павловну чистой подростковой любовью.

– Сейчас мимо дядиного дома проедем, – сказал юноша, – пускай посмотрит, пускай голову поломает, где я машину достал.

– Или украл, – заметила Эсти.

Другой за такие слова досталось бы по затылку, но Эсти Адик тронуть не смел. Ее давно уже в городе никто тронуть не смел.

Адик хотел повернуть в переулок Космодемьянских, ныне улицу Косьмы и Демьяна, но руль не повернулся, и машина промчалась мимо поворота. Тогда Адик решил свернуть в следующий переулок, но машина, вместо того чтобы повернуть налево, круто взяла направо, прямо на площадь Землепроходцев.

Адик хотел уйти с той площади – слишком людное место, – но руль сам повернул так, чтобы машина наехала прямо на сержанта Пилипенко, который еле успел отскочить.

Машина замерла.

– А ну, вылезать! – по-отечески строго сказал сержант. – Воруем автомашины? Я же твоего дядю предупреждал: если кто из вашего семейства пойдет в бандиты – всех выпишу из города!

– Он только покататься, – сказала Эсти. – Христом богом клянусь. Только меня покатать и на место поставить. Дядя Леша сам разрешил.

Тогда Пилипенко включил свой милицейский мобильник и позвонил Леше, на его обыкновенный телефон. И сказал:

– Приходи, примешь машину. Акт составим.

– Адик Лаубазанц катается? – спросил уверенно Леша.

– Плохо он кончит.

– Пускай обратно едет, – сказал Леша.

– Я тебе машину отыскал и вернул. Будем акт составлять, и штраф с его дяди возьму.

И тут нервы Адика не выдержали. Он представил себе, как его дядя сделает из него свинячью отбивную.

– Пустите, дяденька! – завопил он и выскочил из машины.

А свою подружку Эсти он забыл в машине.

Тогда сержант Пилипенко вытащил ее за шиворот и поставил у своей ноги.

– С тебя, конечно, взятки гладки, – произнес он. – Но будешь проходить у меня свидетелем.

Дело в том, что слово «взятка» недаром соскочило с языка сержанта Пилипенко-младшего, сына покойного старшины Пили пен ко-старшего. Он был взяточником и надеялся недурно поживиться, припугнув семейство Лаубазанцев.

Но тут автомашина Леши сделала круг по площади и не спеша покатила к себе домой, так сказать, на конюшню. Без водителя.

Пилипенко побежал было за пустой машиной, не догнал ее и отпустил Эсти, потому что у него не осталось вещественных доказательств.

А машина, останавливаясь на красный свет, не задавив ни одного пешехода, ни разу ни с кем не столкнувшись, добралась до дома Куплинга, который уже ждал ее у подъезда.

– Добро пожаловать, глупышка, – приветствовал ее Леша.

Он забрался под щиток управления и достал оттуда фотографию сержанта Пилипенко, которую тот когда-то подарил тетке Эльвире в знак ухаживания.

Оставив машину у подъезда, Леша включил человекоискатель, и, когда Адик повел ее по улицам города, она пользовалась любой возможностью, чтобы отыскать в городе сержанта Пилипенко – такое ей дал задание ее хозяин.