Роберт Сойер - Неандертальский параллакс

— Ты только посмотри на неё! — воскликнула Явла. — Кожа да кости! Там у вас хватает еды, в вашем мире?

Никогда и никогда не говорил про Мэри «кожа да кости» за всю её жизнь, и сейчас ей это даже понравилось.

— Да, — ответила она, слегка покраснев.

— Ну, сегодня вечером у нас банкет, — сказала Явла. — Конечно, за один раз декамесяцы небрежения не исправить, но у вас будет шанс начать!

Мэри вежливо улыбнулась.

Бол обернулся к своей партнёрше.

— Где носит твоего сына? — спросил он.

— Кто бы спрашивал, — ответила Явла полушутливым тоном. — Пунктуальность он явно унаследовал от тебя.

— Вон он идёт, — сказала Жасмель, по-прежнему с рюкзаком на спине.

Мэри взглянула туда, куда указывала Жасмель. Вдалеке виднелась человеческая фигура, ковыляющая в их направлении и несущая на плечах что-то большое. Было похоже, что он доберётся до них не раньше, чем через несколько минут. Мэри склонилась к Понтеру:

— Напомни мне, как зовут наречённого твоей дочери?

Понтер на секунду застыл, по-видимому, выслушивая Хака, который пытался сообразить, о чём спрашивает Мэри.

— О, — сказал он, наконец. — Трион Ругал.

— Не понимаю вашей системы имён, — сказала Мэри. — Вот, к примеру, «Воган» — это моя фамилия: у обоих моих родителей, моей сестры и моих братьев она такая же. — Она прикрыла глаза рукой от солнца и снова посмотрела на приближающегося парня.

Понтер также смотрел в том направлении, однако его глаза прикрывал от солнца надбровный валик.

— Первое имя используется членами семьи и близкими друзьями, и выбирается матерью; вторым пользуются за пределами этого круга, и оно выбирается отцом. Теперь видишь логику? Отцы живут на периферии; матери — в центре. Мой отец выбрал для меня имя «Боддет», что означает «сказочно красивый», а моя мать — «Понтер», что значит «невероятно умный».

— Ты шутишь, — сказала Мэри.

Понтер расплылся в своей великанской улыбке.

— Шучу. Прости, мои имена и близко не стояли с твоим — «мать Бога». Если серьёзно, то «Понтер» означает «полнолуние», а «Боддет» — это название города в Эвсое, известного своими великими живописцами.

— А-а, — сказала Мэри. — Тогда… Боже мой!

— Ну, — сказал Понтер, всё ещё в шутливом настроении, — он точно не мой.

— Нет, посмотри! — Она показала на Триона.

— И что? — спросил Понтер.

— Он тащит оленью тушу!

— Ты заметила? — Понтер улыбался. — Это его охотничье подношение Жасмель. А у неё в рюкзаке — подарок собирательницы.

И правда, Жасмель только сейчас снимала рюкзак со спины. Должно быть, подумала Мэри, по традиции мужчина должен видеть, что она сама принесла своё добро. Когда Трион приблизился, Понтер пошёл ему навстречу и помог снять тушу оленя с плеч.

Желудок Мэри начал протестовать. Оленья шкура была вся в крови, на ней виднелось с полдюжины проникающих ран. А когда Трион нагнулся, она увидела, что его спина также покрыта запёкшейся оленьей кровью.

— Кто-нибудь будет руководить церемонией? — спросила Мэри.

Понтер сделал озадаченное лицо.

— Нет.

— У нас её ведёт судья или представитель церкви, — сказала Мэри.

— Клятва, которую дадут друг другу Трион и Жасмель, будет автоматически записана в архив алиби, — сказал Понтер.

Мэри кивнула. Ну конечно.

Освободившись от оленьей туши, Трион кинулся к своей невесте. Жасмель встретила его с распростёртыми объятиями, и они крепко обнялись и лизнули друг друга в лицо, довольно страстно. Мэри обнаружила, что рефлекторно отвела глаза.

— Ну что же, — сказал Бол, отец Триона. — На то, чтобы зажарить этого оленя, уйдёт целый децидень. Пора браться за дело.

Молодые закончили обниматься. Мэри с отвращением отметила, что Жасмель запачкала руки оленьей кровью со спины Триона, но, заметив это, лишь рассмеялась.

И тут, без всякой преамбулы, церемония, по-видимому, началась.

— Ладно, — сказала Жасмель. — приступим. — Она повернулась к Триону. — Я обещаю держать тебя в сердце двадцать девять дней в месяц, и держать тебя в руках, когда Двое становятся Одним.

Мэри взглянула на Понтера. Мускулы его широких челюстей напряглись; он был явно растроган.

— Я обещаю, — продолжала Жасмель, — что твоё здоровье и твоё счастье будут для меня так же важны, как и мои собственные.

Даклар, похоже, расчувствовалась не меньше Понтера. В конце концов, как поняла Мэри, Жасмель прожила с ней бок о бок всю свою жизнь.

Жасмель заговорила снова:

— Если ты когда-нибудь устанешь от меня, я обещаю опустить тебя, не тая зла, и наилучшим образом позаботиться о благополучии наших детей.

Мэри потрясло это заявление. Насколько проще была бы её собственная жизнь, если бы они с Кольмом дали друг другу подобную клятву. Она взглянула на Понтера и…

О Господи!

Даклар подошла к нему и теперь стояла рядом и… Мэри не поверила своим глазам — они держались за руки!

По-видимому, теперь была очередь Триона.

— Я обещаю, — сказал он, — держать тебя в сердце двадцать девять дней в месяц, и держать тебя в руках, когда Двое становятся Одним.

Двое становятся Одним, подумала Мэри. Наверняка это случилось хотя бы раз в период между возвращением Понтера и его вторым появлением на её Земле. Она полагала, что он провёл это время в одиночестве, но…

— Я обещаю, — говорил Трион, — что твоё счастье и твоё благополучие будут для меня так же важны, как и мои собственные.

— Если когда-нибудь ты устанешь от меня, — продолжал он, — я обещаю отпустить тебя без страданий, и наилучшим образом позаботиться о благополучии наших детей.

В обычных обстоятельствах Мэри порадовалась бы такой абсолютной симметричности брачной клятвы — ей пришлось немало поругаться с Кольмом из-за того, чтобы не произносить «и повиноваться» во время венчания. Но эта мысль оказалась совершенно подавлена шоком, который она испытала, увидев Понтера и Даклар, держащихся за руки — и это после того, что она сделала с Адекором!

Малышка Мега напугала Мэри, громко хлопнув в ладоши.

— Они соединились! — закричала она. В течение какого-то мгновения Мэри думала, что девочка имеет в виду Понтера и Даклар — но нет, нет, это было бы смешно.

Бол хлопнул себя по животу.

— Ну ладно, раз с этим покончено, — сказал он, — принимаемся за готовку!

— Да вы что, — сказал Селган, сокрушённо качая головой, — рехнулись?

— Даклар не должно было быть там! — ответил Понтер. — В церемонии вступления в союз участвуют только родители и двое детей, заключающих союз. Там нет места для однополых партнёров родителей.

— Но Даклар была табантом ваших дочерей.

— Не Жасмель, — возразил Понтер. — Жасмель достигла возраста совершеннолетия; Даклар больше не была её опекуном.