Сергей Абрамов - 04-Версии истории (Сборник)

Судно всплывает. До начала дрейфа осталось не так много времени, а мысль о спасении зверей Ноя никак не посещает. Посетит ли? Или нарушение канона…

(присутствие в Ковчеге несанкционированного — девятого! — пассажира)…

разломало весь ход Истории? Если так, то пора задумываться о самых нелюбимых Смотрителем издержках профессии — о хирургическом вмешательстве в события. О ментокоррекции, например. О направленном ведении персонажей Мифа — по Мифу и ведения.

На эти меры Смотритель идти не любил, старался все решать простыми, человеческими, естественными путями. Получалось, правда, не всегда…

И потом — что внушать Ною? Любовь к животным? Сострадание к боли живого существа?..

Куда легче и логичнее внушить ему заинтересованность в судьбах соседей по Ис-Кериму. Но логичней для чего? Для Ноя? Да. Но не для Мифа…

Или мысль о том, что мясо животных можно употреблять в пищу?..

Вряд ли. Шумерам никогда не приходило в голову, что плоть животных можно поедать, эта мысль для семьи будет отвратительной.

Впрочем, полагал Смотритель, до поры отвратительной. А придет пора, столкнутся шумеры в новой жизни с белковой недостаточностью…

(из-за слишком, по сравнению с привычным, разреженного воздуха)…

так легко предположить, к каким «низостям» приведет их желание жить. И ведь приведет. История земных цивилизаций после Потопа не знает народов, массово придерживающихся вегетарианства…

Но вот еще вопрос — как отыскать «каждой твари по паре», если на берег сойти невозможно: не на чем — раз, и два — берег размыт так, что вряд ли на нем сохранились какие-то «твари». Разве — где-то в глубине. Но как туда добраться?..

— Гай, взгляни. — Ной легонько толкнул ушедшего в раз мышления Смотрителя. — Вон там…

Вон там имел место ответ на вопрос Смотрителя про животных.

В руины дома и двора, прямым курсом к кораблю, вплыло бревно, на котором, съежившись и прижавшись друг к другу боками, боясь пошевелиться, чтобы бревно не повернулось, сидели две обезьяны. Если в выражении их морд искать человеческие эмоции…

(во все времена люди любили делать именно это, очеловечивая животных)…

то обезьяны были явно в отчаянии.

— Бедняги… — сочувственно произнес Ной, заставив Смотрителя напрячься: а ну как не придется прибегать к «экстренным методам»? А ну как само все состыкуется?

Пока стыковалось.

— Как бы их отловить? — Ной оглядывался, ища что-нибудь, чем можно было бы подтащить бревно к корпусу корабля.

— Само плывет, смотри. Прямо сюда.

Бревно, влекомое неведомым «внутридворовым» течением, направлялось прямо к ним. Обезьяны с надеждой и без опаски смотрели на людей.

— Гай, принеси-ка веревку.

Крепкий льняной канат спустили к причалившему уже бревну, и обезьяны резво взобрались наверх. Стремглав промчавшись мимо Смотрителя и Ноя, они прошмыгнули в полуоткрытый дверной проем. Через миг оттуда послышался женский визг.

Ной и Смотритель рванулись вслед.

Прямо у выхода стояла Руфь — самая молоденькая в семье — и, тяжело дыша, держалась за сердце.

— Это… это что было? Что-то пробежало…

— Это обезьяны, Руфь, всего лишь обезьяны. Они тебя не укусили, не оцарапали?

— Обезьяны… они просто убежали… куда-то.

В тамбуре было достаточно темно, что объясняло испуг женщины.

— И где их теперь искать? — Ной с сомнением смотрел в темноту.

— А зачем их искать? — спросил Смотритель. — Сами найдутся, если захотят.

— А ну как еще кого напугают?

— Могут. Предупредим всех. А испуганное личико Руфи предъявим как доказательство… — Смотритель не выдержал и рассмеялся. — Ной, они же тоже хотят спастись.

— Да я и не собираюсь их выгонять. Просто надо бы им помещение какое-то отвести. Чтобы не носились где ни попадя. Ворочать будут, вещи портить… Я этих тварей знаю!

Так возникло первое за минувшие грустные дни развлечение для девятерых человек, волею стихий (или Мифа) заточенных в чреве деревянного гиганта.

На поиск и отлов обезьян были мобилизованы все. Каждый вооружен одеялом или пледом — для безопасной транспортировки пойманного животного в специальную комнату, обозначенную Ноем как «зверинец».

Несмотря на большие размеры судна, прочесать все помещения удалось довольно быстро, и обезьян нашли мирно спящими на куче опилок в самом крайнем — носовом — трюме.

Иафет и Смотритель перенесли обмякших и вялых зверей в названное Ноем помещение. Обезьяны были до странности сонливы. Как тряпичные куклы. Ной прокомментировал это по-своему, но с научной точки зрения верно:

— У нас головы болят, а их в сон клонит. Представляешь, сколько они ждали, пока смогли слезть со своего бревна. На нем ведь не заснешь…

Появление обезьян заставило Смотрителя еще сильнее задуматься о людях, которым нигде не удалось укрыться и спастись от стихии. О тех, кто принял мученическую смерть, захлебнувшись под обломками своих домов, о тех, кто стал жертвой нападения диких зверей, о тех, кто наверняка пытался отвоевать у орков их пещеры или хотя бы разделить с ними этот нехитрый кров. Сколько людей еще остаются живыми сейчас? И сколько останется к завершению дождя? Где еще есть незатопленные возвышенности и неразрешенные дома? Сколько у этой катастрофы нелепых жертв и сколько счастливых спасений?

Смотритель за свою карьеру наблюдал множество смертей — массовых и индивидуальных, осознанных и нечаянных, кровавых и спокойных… Он в общем-то благодарен судьбе за то, что она его сейчас избавила от необходимости быть бесстрастным и ни к чему не причастным…

(увы, но это — составляющие профессии Смотрителя)…

и самая грандиозная катастрофа в истории человечества предстает его глазам обычным дождем…

А если бы ее не случилось?

Если бы современные Смотрителю ученые, рассчитав траекторию полета злополучного космического булыжника, сбили бы его с пути «истинного» и он пролетел бы мимо «теплицы» — Земли? Что за цивилизация населяла бы эту планету спустя пять тысяч лет? Не насквозь больные, уставшие от жизни, вечно испуганные всем человеки со средним сроком существования в шестьдесят лет, а красивые, сильные, мудрые долгожители, знающие и умеющие столько, сколько цивилизации-мутанту, полномочным представителем которой является Смотритель, не постичь и за три жизни.

Или орки? Мощнотелые, недалекие дикари, живущие по простым законам силы и естественного отбора…

Неведомо.

В любом случае эти ученые…

(и все предшествующие им поколения землян — за пять минувших после Потопа лет)…

не родились бы, не жили бы, а значит, и не могли бы остановить космическое шальное тело.

Парадокс.

Служба Времени не может допустить временного парадокса, поэтому Смотритель — здесь. Только — он. Он один. А ученые отдыхают.