Брайан Стеблфорд - Течения Алькионы

- Потеряй на время сознание и позволь мне...

Я не слышал, так как кровь била мне в уши, не мог слышать, потому что моему мозгу не хватало кислорода, я сражался за воздух, за свои чувства, за свою безопасность.

- ТЕРЯЙ СОЗНАНИЕ!!!

Я отключился.

Я открыл глаза и абсолютно ничего не увидел. Я был горячий, потный и очень уставший. Тело мое было выпрямлено, словно вынесло ужасные пытки. Влага была потом. Она изливался из меня. Но не на лицо. На нем была холодная тряпка. Когда я раскрыл глаза, то увидел лицо Ив.

- Ты потерял сознание, - сказала она.

Это я уже знал.

- Когда?

- Как только мы сели.

- Мы внизу?

- Да.

Но я знал, что этого не могло быть. Я был без сознания не более, чем несколько минут. А мы находились более, чем в миллионе миль.

- Что случилось? - спросил я. - Я не помню.

- Ничего не случилось. Была грубая тряска, и я подумала, что все мы можем погибнуть. Я видела Ника, и он уже был трупом, призывая выйти в глубокое пространство и зовя тебя. Но ты упорно вел корабль. С тебя тек пот и слезы, но ты вел корабль. Мы следили за твоими странными движениями, но они каждый раз оказывались верными. Мы приземлились.

- Сколько времени... - начал было я, но вынужден был остановиться, чтобы откашляться. - Сколько времени это продолжалось?

- Пятьдесят восемь минут. Я считала. Мы внизу уже минут десять.

- Оставь меня одного, - сказал я.

Она удалилась, забрав с собой тряпку.

Я закрыл глаза.

Это сделал ты?

- Мы. У тебя излишне расшалилось воображение. Но ты знал, что необходимо было делать.

Ты знал, что делать.

- Я не сумел бы. Это твой мозг предлагал решения. Твои воспоминания, твои рефлексы, твои действия. Все, что я должен был делать, это удерживать их вместе, выполнять механическую работу.

Я не машина.

- Ты должен быть машиной для того, чтобы летать. Твой мозг поразил твою механическую эффективность. Поэтому ты должен был потерять сознание.

Если я так много значу в моем собственном теле, то я заинтересован в том, чтобы ты не вышвыривал меня.

- Я не могу этого сделать.

Ладно, я не сержусь.

- Ты даже не сердишься, что я здесь.

Ты подавляешь свои возможности, - признался я.

Мог ли я остаться в живых без него? Я снова открыл глаза.

- Что-то не так? - спросила Ив. Она все еще была поблизости.

- Я болен.

Дель Арко всунул чашку с кофе мне в руку. Внезапно мне пришло в голову, что кто-то снял с меня капор и отсоединил меня от кресла. Но я слишком устал, чтобы беспокоиться. На мгновение мы оказались в безопасности, и мне не хотелось знать, что кто-то пытается нарушить это впечатление.

- Шарло был прав, - сказал капитан. - Мы нуждались в вас.

- Да, - милостиво согласился я. - Но двое других парней могли бы сделать то же самое.

Я потягивал кофе несколько мгновений, после чего ко мне вернулось ощущение своего тела. Когда все ушло в прошлое, я забеспокоился о происходившем. Я выбрался из кресла и вгляделся в мир снаружи.

Там мало что можно было увидеть. Вид был ужасным, но не пугал. Я почувствовал доверие - я мог придумывать ужасно много тварей, которые могли бы населять этот мир.

Я настроился на знаменитый сигнал "Потерянной Звезды". Он доходил громко и чисто. Я, конечно, слышал его и прежде, но только в виде иллюзорного слабого шепота. Теперь, несомненно, он был реален. Не желанный шепот, Не песня сирены. Это был звук, удобный для восприятия. Почти домашний.

- Ну, - сказал я. - Там сокровище капитана Кидда. Помеченные отметками Х. А теперь дайте мне поесть и отдохнуть.

- Хотите спать? - спросила Ив.

- Нет. Я только прикорну на часок-другой, а затем мы отправимся в чащобу. Это будет недолго. Скажи Джонни, чтобы он подготовил первый рейс.

- И, - добавил я, - запомните лучше все, что самая медленная часть космического полета - это поездка на такси в город. Она может быть хуже всяких ожиданий, но не нужно рассчитывать именно на это.

20

Несомненно, был диспут о том, кому что делать. Все хотели ехать и никто не хотел оставаться. У меня были собственные причины не брать с собой еще кого-то, но дель Арко не собирался дать мне первому осмотреть "Потерянную Звезду". Он все еще полагал, что это его увеселительная прогулка.

Наконец аргументы достигли статус-кво. Кто-то должен оставаться на корабле и кто-то должен суметь поднять его, если наземная партия не вернется. Поэтому перст судьбы остановился на Ротгаре и Ив. Ротгар не был героем, и он был вполне удовлетворен таким решением. Но Ив заявила, что на борту должен оставаться компетентный пилот. К несчастью, ей напомнили, что компетентный пилот является незаменимым и единственным экспертом по чужим мирам и должен идти. Мы взяли Джонни вопреки моему желанию. Дель Арко был капитаном, и противные аргументы не были всецело убедительными.

Таким образом трое из нас сели в десантный вездеход - разновидность танка-амфибии, сконструированного и построенного на Пенафлоре и являвшегося последним словом в деле транспортировки на чужих мирах. Пенафлор имеет неестественно завышенные требования в отношении эффективной бронезащиты, которую испытывают даже на боевое применение. Но это все же было много быстрее чем идти пешком, или же, как альтернативу - снова поднять "Лебедя" и рисковать возможностью кораблекрушения. Я, конечно, не хотел этого делать - вносить возмущения в пространство, подобное этому. Было совершенно очевидно, что эффекты искажения были так же велики на поверхности планеты, как и в пространстве.

Правда, на поверхности особо не поскачешь вверх-вниз. Поток здесь не был достаточно сильным, чтобы именовать его чем-то большим, нежели каприз. Тем не менее, здесь была жизнь - жизнь в экстремальных условиях, только она могла существовать в атмосфере земного типа. Все, что здесь жило, было ритмичным и способным изменяться.

Это означало в обычных условиях, что искажающие волны приходят в измененный район, а жизненные формы поглощают энергию волн. Только неподвижные объекты могут сопротивляться силам такой величины. Бронированные вездеходы и космические скафандры могли выстоять против искажений, точно так же, как они могли стоять под солнечными лучами и жесткой радиацией. Но жизненная система не может эволюционировать в железном ящике. Она не может хранить местные условия на значительном протяжении. Она должна жить с ними. Жизненные формы живут за счет искажающей энергии. Они всасывают непостоянное течение, запитывают в русла и используют. Единственной их проблемой является сверхизобильная ее поставка. Они должны придумать пути ее использования, которые не были бы просто необходимы, в эмпирическом списке.

И поэтому они постоянно изменяли форму.

Каждая искажающая волна - их частота менялась каждые десять минут, до полудюжины в минуту - давала повод для изменения ландшафта. Это была ритмическая часть. К тому же, жизненные формы могли использовать сэкономленную энергию, чтобы внести изменения между волн. Каждая биоформа испускала такой флюид, какой хотела. Она могла занять любую желаемую ею форму, или вовсе никакой, в точности на такое время, чтобы удержаться на мгновение или два. И так как искажающая энергия из солнечной области была крайне обильна, то не было пределов изобилию форм жизни, кроме самой жизни. Изменяющаяся система, рассуждал я, должна осуществить очень быструю эволюцию только в одном направлении. Полная возможность изменения была пассивным сбросом энергии. Владение подачей и приемом. Но означает ли это, что мы - как агрессоры - были в безопасности? Возможно, нет - ловчая яма весьма пассивный вид западни.