Виктор Милан - Джокертаунская комбинация

Когда она сказала это, ей стало легче. Но потом она заснула.

Вместе с холодной темнотой пробуждения Тахиона покинули мрачные раздумья и пришла твердая уверенность в том, что она должна что-то сделать. Ожидание спасения не работало. Ей нужно найти способ общаться с миром, чтобы дать знать о своем положении. Был только один известный ей способ, и он потребует интимного исследования той телесной тюрьмы, в которой она очутилась.

Несколько минут она мерила темницу шагами. Она ненавидела это тело так же, как и влажные каменные стены этого подвала. Но теперь ей пришлось исследовать примитивный разум. Она искала связи, которые могли быть ментально отточены и отработаны до автоматизма.

Это было возможно. Давным-давно она тренировала Блайта создавать громоздкие простейшие ментальные щиты. Конечно, Блайт был джокером, но ее талант не влиял на физические связи в ее мозгу, и она училась. Так что это тело было обучаемым.

– Будем учиться, – прорычал Тахион.

Она удобно устроилась на полу. Закрыла глаза, начала со ступней, стараясь расслабить сведенные мышцы. И за темнотой под ее веками ее разум начал кружиться, словно собака, пытающаяся поймать себя за хвост. Что они сделали с моей клиникой? Почему никто мне не помогает?

Разъяренная собственной недисциплинированностью, Тах резко выпрямился.

– Если ты тренируешь это тело, – сказала она громко, – есть возможность, что ты свяжешься с Сашей или Фортунато или кем-то еще, кто тоже стал телепатом благодаря дикой карте, но еще не знает об этом. Ты сможешь вырваться на свободу и вернуться со множеством, множеством могущественных тузов, вернуть свое тело и сровнять с землей этот жалкий остров.

Она провела несколько минут, рисуя себе эту сцену. Образы смерти и разрушения возымели крайне успокаивающий эффект. Тах снова легла на спину, она решила, что, несмотря на сорок пять лет, проведенных на Земле, она все еще оставалась таксианцем до кончиков пальцев.

Она шла по горам. Горы казались таксианскими, но небо было земным. Летающая рыба скользила по верхушкам темных сосен словно необычный китайский воздушный змей, но по какой-то причине ее это не смущало.

– Считается ли это встречей? – спросил голос молодого человека.

Тах поискала источник звука, но не увидела ничего, кроме травы, цветов, деревьев и этой чертовой рыбы. Она заметила, что на вершине одного из холмов внезапно появился замок.

– Полагаю, да, – осторожно ответил Тахион.

– Хорошо. Я всегда хотел встретиться с тобой, но мне хотелось, чтоб ты держалась подальше от этого места. Тебе тут нравится?

– Здесь очень… мило.

Она дошла до бурного потока. Вода неслась, со звонким смехом расплескиваясь о скалы и огибая гигантские серые валуны, присевшие на корточках в центре русла. Тах не смогла удержаться. Подняв длинные юбки, она легко прыгнула с камня на камень, чувствуя ледяное, обжигающее прикосновение пены к лицу и рукам. Она быстро взобралась на спину гранитного бегемота. Шум воды был очень громким, и туман от порогов время от времени целовал лицо Тахиона.

– Так кто же ты? – спросила Тахион с нарочитой небрежностью, вынимая серо-зеленый лишайник из расщелины в скале.

– Друг.

– У меня нет друзей тут. Все мои друзья живут в другом мире, в другое время.

– Я здесь. И я реален.

– Ты голос ветра. Шепот облака. Лепет воды. Сонное порождение обезумевшего разума, – она поежилась и обхватила себя руками. Длинные газовые рукава цвета морской волны зацепились за грубую поверхность камня. – Верни мне мой мир. Я не могу жить в безумии, каким бы приятным оно ни было.

И вдруг она вновь оказалась в своей клетке. Тьма давила со всех сторон, жесткий бетон леденил ее голый зад.

– Да, – сказала она, всхлипнув. – Это реально.

– О, принцесса. Мне жаль. Я помогу. Я клянусь тебе, я помогу.

Она проснулась с пылом этого обещания, все еще звучавшего в ее голове.

– Что ж, друг, не хочу показаться циничной, но я поверю в это, когда увижу, – выкрикнула она громко.

Что-то в звуке показалось ей неправильным. Окошко для еды загремело, как галька в банке. Звук был такой, словно гравий раскатывают по дороге. Свет ударил в глаза как копье, и слезы покатились по щекам. Отчаянно прищурившись, она разглядела в этом свете человекоподобную форму. А затем в ноздри ее ударил запах. Запеченная курица. Слюна мгновенно наполнила рот.

Тах поднялась на ноги, забыв о наготе, поглощенная близостью пищи. Теперь, когда она была ближе, она узнала силуэт человека. И силуэт этот мог принадлежать только Арахису. Его кожа была затвердевшей, сморщенной, словно арахисовая скорлупа – так он получил свое прозвище. Его глаз почти не было видно в чешуйчатой маске лица. Одна рука отсутствовала, и Тах заметила, что на обрубке висела блузка и пара джинсов. Арахис попытался наклониться, чтоб опустить поднос. Тах подскочил к нему, чтобы помочь и не дать джокеру опрокинуть этот чудесный банкет.

– Спасибо, док, – его голос походил на скрежет. Загрубевшие губы едва могли двигаться. – Я принес вам немного еды и одежду, но вы должны есть быстро, чтобы он не узнал.

Тахион не упустил ни легкое ударение, ни то, как нервно сверкнули глаза джокера, когда он оглянулся через плечо. Итак, все боятся Блеза. С ее стороны это не было бесхребетностью.

– Выпусти меня, Арахис, – сказала Тах, натягивая джинсы.

Малоподвижная голова качнулась.

– Нет, мы должны быть осторожными. Он сказал, мы ходим по лезвию, – другая интонация на этот раз. Интонация уважения.

– Кто? Кто это? – она застегнула последнюю пуговицу на блузке и почувствовала, как возвращается уверенность в себе, словно нарастает вторая кожа. Удивительно, что отсутствие одежды способно сделать с самообладанием человека.

Взгляд Арахиса нервно заметался.

– Я и так уже слишком много сказал. Ешьте, доктор, ешьте. И он поможет. Он помогает всем нам.

Тах присела и разделила мясо курицы изящными тонкими пальцами. Она ела быстро, маленькими порциями, но осторожно, чтоб оценить возможности организма. Слишком много еды, слишком быстро появившейся в желудке, – и у нее будет желудочный спазм, а было бы расточительством выблевать все это роскошество. На тарелке нашелся помидор. Она впилась в него, сок потек по подбородку. Насытившаяся впервые за много недель, она вздохнула и качнулась на пятках.

Она, казалось, расслабилась. На самом деле она оценивала расстояние между Арахисом и дверью. Проверяла силу собственных мускулов. Внезапно она распрямилась и бросилась к выходу. Но недели в заключении взяли свое. Она неуклюже пошатнулась на ватных ногах. Ребристая поверхность руки Арахиса больно ударила в лицо, отбрасывая ее обратно.

От смущения он начал заикаться.