Виктор Милан - Джокертаунская комбинация

– Что за младенец? – сказал Черепаха и вздрогнул, когда почувствовал, как его усиленные слова отразились в пластинах брони. Забыл отключить микрофон. Замечательно.

Он потянулся вниз своей хватательной рукой и взял парня за щиколотку, приподнимая его в воздух. В то время как толпа таращила глаза и показывала пальцами – «сфотографируй это, Марта, о, народ в Пеории никогда нам не поверит», – он тащил парня, макушка его находилась в десяти футах над тротуаром, обратно, туда, где плотная темнокожая женщина пыталась прийти в себя. Он потряс паренька несколько раз, прежде чем тот выпустил сумочку.

– О, спасибо, мистер Черепаха, – крикнула женщина. – Благослови вас бог.

– Ага, леди, обращайтесь. – Он швырнул паренька в мусорный контейнер и улетел. – Джордж, мать его, Буш, – сказал он. – Иисусе. – К счастью, его микрофон был выключен.

– Это никогда не сработает, – сказал Марк Медоуз, снова ощупывая свою голову. Греческая формула, в которую он окунул голову, чтобы скрыть панковские полосы, вступила в забавную реакцию с красителями: теперь он чувствовал, будто красится старой краской.

Сидя за рулем выпрямившись, Дург спокойно следил за дорогой и не отпускал рулевое колесо, прямо как в старой песне. Его голова выглядела странно, торча из воротника и широких, упрятанных в костюм плеч, словно какой-то узкий овощ.

Хмурясь, КейСи вжалась в сиденье ближе к Марку.

– Хватит уже суетиться, ладно? Иисусе.

Марк поежился под своей коричневой спортивной вельветовой курткой и невероятно широким малиновым галстуком и провел пальцами по ремню своей наплечной кобуры. В наплечной кобуре не было ничего. Марк боялся оружия и как хороший современный либерал знал, что, если возьмет его в руки, оно мгновенно завладеет его разумом и заставит его мчаться в метро, стрелять темнокожих подростков. Но КейСи настояла, чтобы он по крайней мере носил кобуру. Так, чтобы у него была соответствующая выпуклость под левой рукой.

– Я никогда не пройду мимо копа. Я выгляжу как полный придурок.

– Много ты знаешь о полицейских. Мы должны были раздобыть тебе парик. И может быть, прицепить подушку на живот, чтоб ты выглядел так, будто проводишь время на табурете, жуя пончики. Кроме того, – она повернулась и быстро потянулась поцеловать его в щеку, – ты и есть придурок. К твоему счастью, у меня странные вкусы.

Он дрожал.

– Не понимаю, что я делаю. У меня нет права втягивать тебя и Дурга во все это.

КейСи откинулась на сиденье, бросив кратко:

– У тебя нет пистолета, сахарный, так что ты не приставлял его к моей голове.

– Я живу, чтобы служить, – сказал Дург.

Плохо пригнанная фигура Марка дернулась в раздражении.

– Это просто клише, приятель. Твоя жизнь принадлежит только тебе.

– Возможно, это клише среди таких, как ты. Для Моракхов это биологический факт. Для меня хозяин словно еда. Я могу обходиться без него, но лишь на короткий период времени. Затем я слабею и умираю.

– Все устроено по-другому в нашем мире, приятель.

– Мои гены не принадлежат этому миру. Они делают меня тем, что я есть.

– Должно быть, ты ненавидишь то, что с тобой сделали, – сказала КейСи. – Тех людей, который тебя создали.

Он посмотрел через бугристое плечо. Взгляд сиреневых глаз был удивленным. Он поразил ее как удар.

– Что они сделали, леди, так это дали мне жизнь. И силу, и ловкость, и умения. Они дали мне совершенство. Среди таких, как ты, я туз. Среди таксианцев я объект страха, даже ужаса. Разве это все не прекрасно? Все, что они попросили у меня взамен, чтобы я делал то, для чего предназначен. Я не вижу неравенства.

– Мужчина, который знает, чего он хочет. – КейСи потянулась и прошептала Марку в ухо, – кажется, я влюбилась.

Она ущипнула его за локоть. Он разъяренно вспыхнул. Она хихикнула.

Дург откашлялся.

– Мы приближаемся к нашей цели.

– Хорошо. – КейСи отодвинулась на свое место. – Теперь я снова маленькая плохая девочка-преступница. Навроде злой и тощей Мишель Пфайффер.

Ее короткие русые волосы были вымыты и расчесаны. Она надела потертую кожаную куртку, обтягивающие черные брюки и белую футболку с тремя дерзкими разрезами на животе. Никаких шипов на голове: когда вас передают системе опеки над несовершеннолетними правонарушителями, вы освобождаетесь от подобной бутафории. Она действительно была похожа на злую, тощую Мишель Пфайффер.

– Так как вы получили билет на этот концерт, Дург? Почему таксианец околачивается с тощим земным биохимиком?

– Я прибыл на планету с принцем Заббом из дома Изказам, кузеном и кровным врагом существа, которого вы знаете как доктор Тахион. Доктор Медоуз – более верный друг, чем того заслуживает Тахион, – дрался, чтобы помочь ему. В одном из своих воплощений он превзошел меня в поединке и так завоевал мою верность. Я решил, что он хороший хозяин, хотя и несколько склонный забывать о своем слуге.

– Звучит странно, – сказала КейСи.

Они поднялись на холм, проехали вниз вдоль квартала благородно потертых каменных зданий, окна которых на первых этажах были сплошь закрыты железными решетками. Справа, высокой белой стеной и воротами, увенчанными шипами кованого железа, показался Ривз.

– Почему ты притормаживаешь так рано, приятель? – спросил Марк притормаживающего Дурга.

Дург кивнул узкой головой.

– Тот седан в начале следующего квартала. Впереди сидят двое, сзади, возможно, больше. Это меня беспокоит.

– Ветровое стекло слишком темное, – сказала КейСи. – Как ты можешь разглядеть хоть что-то?

– Он может, приятель, – сказал Марк.

– Мне ехать дальше?

– Ты просто параноик, Дург, – сказала КейСи.

Они почти подъехали к распахнутым настежь воротам. На дальней стене маленькая бронзовая доска гласила:

РИЧАРД РИВЗ

ЮВЕНАЛЬНЫЙ ЦЕНТР ДИАГНОСТИКИ И РАЗВИТИЯ

Надпись была покрыта патиной и сажей. На ближней стене другая табличка призывала:

НЕ ПОДБИРАЙТЕ АВТОСТОПЩИКОВ В ЭТОМ РАЙОНЕ

За этими стенами была Спраут.

Из того, что Тах рассказывал ему о Таксисе – он снова почувствовал муки совести за то, что оставил друга в тяжелом положении, – привычка допускать ошибки из-за чрезмерной осторожности была очень характерна для Моракхов. КейСи права, сказал он себе.

– Да. Едем дальше.

Дург повернул голову чуть вправо, сверкнул на Марка своими сиреневыми глазами. Марк сглотнул. За годы общения с чужаком он узнал, что это было самое яркое проявление открытого мятежа. Он стиснул зубы и попытался выглядеть уверенным.

«Ривз» занимал огромную территорию с мощеным внутренним двором. Дург повернул руль, чтобы подъехать прямо к цементным ступеням как раз за микроавтобусом с тяжелой проволочной сеткой на задних окнах…