Виктор Гламаздин - Гиперборейская Скрижаль

- О как! - раздался чей-то удивленных голос. - Не врешь?

- Да чтоб мне по гроб жизни на Антарктиде вкалывать, коли вру! - ответил Даниил. - И клянусь в том, что впереди нас ждут тяжелые битвы. Но они позволят нам переделать этот паршивый мир. Коли нас стало до фига, то пора уже переключаться на войну по правилам регулярной армии: не мочить пленных, не трясти барыг, не тырить бабло из банков и не поджигать ради хохмы дом, где сидит местный парламент. Пора готовить решительные удары по вражеским позициям, занимать города и брать власть везде, где можно. Окончательная победа есть итог действий той регулярной армии, в каковую превращается партизанская братва, обретя опыт и мощь.

- Вот с этого и надо было начинать, - одобрил сказанное Даниилом Наджиб-Топор. - Вот это мы понимаем.

Его тут же поддержали другие полевые командиры:

- Точно!

- Правду говоришь, братан-"академик"!

- Да, это мы понимаем!

Ободренный такими возгласами диссертант кашлянул и продолжил:

- Но воевать, будучи уже регулярной армией, вовсе не значит, что надо почем зря класть батальон за батальоном. Командиров, поступающих так, надо топить в ближайшем сортире. Если можно добиться результата чисто разводкой - то есть путем переговоров и союзов, одним словом, политикой - то надо идти именно этим путем.

- Политика - тухляк! - раздалось из зала. - Скурвимся!

5

- Да, переход от партизанской войны к политической борьбе за власть не прост, - согласился Даниил. - Тут мало одной готовности геройски умереть за правое дело. Надо еще и суметь повести за собой безжалостно обдолбанные вражеской пропагандой массы, просто и доходчиво объясняя братве, в чем состоит прелесть революции и какая райская жизнь ждет нас всех после нее. А еще...

Даль на несколько секунд замолк, подчеркивая паузой значимость последующих за этим молчанием слов, и продолжил:

- ...А еще надо найти союзников среди чиновников и военных, которых мы будем использовать как инструмент в борьбе за власть. Не надо бояться, что они обгадят нам всю малину: предадут или ударят в спину. Надо просто приглядывать за этими союзничками. И чуть что - ставить их к стенке.

Аудитория потрясенно молчала. Оратор открыл партизанам такие перспективы, про которые они никогда не думали, имея пределом мечтаний и верхом доблести доблестную гибель на виду у как можно большего числа зрителей.

Авторитет Даниила у сидящих перед ним бойцов стремительно рос. Они стали слушать его речь так, как слушает лечащего врача пациент, только что узнавший о том, что смертельно болен.

Голос диссертанта с каждой минутой звучал все увереннее. И перед слушателями разворачивались потрясающие воображение картины победного шествия революции по планете, торжества справедливости и всеобщего благоденствия.

Наш герой чувствовал прилив сил и вдохновения. И Даниилу казалось, что для него нет неразрешимых проблем и безвыходных ситуаций. От него на ряды партизан исходили волны непоколебимой веры в правоту произнесенных слов.

Даль взял еще одну паузу. На этот раз более продолжительную. Бросил взгляд на жену.

Та ободряюще подмигнула мужу и показала ему поднятый кверху большой палец. Хине поначалу не понравилось то, что ее муж так горячо воспевает революцию, от которой наша героиня не ждала ничего хорошего. Впрочем, женщина быстро догадалась, что Даниил подразумевает под словом "революция" всего лишь серьезное обновление общества и его выход из кризиса, и теперь на все сто процентов поддерживала каждое слово Даниила.

Он глубоко вздохнул. И, широко расправив плечи, приступил к завершающей части своей речи:

- Наша цель заключается вовсе не в том, чтобы умереть во имя великих идеалов революции, а в том, чтобы воплотить эти идеалы в жизнь, чтобы построить новое общество, где все будут жить по справедливости и никто не станет беспредельничать и гнобить простого человека. Каждый партизан должен помнить о конечной цели нашей великой войны и знать, что для нас нет гнилых средств.

- В смысле? - раздалось из зала.

- Гнилыми средства делают гнилые люди. Но мы-то не таковы. Мы совесть нового мира, его надежда и опора. И если мы станем вести переговоры с властями города, то ничего тут зазорного не будет. Если они нас захотят надуть, прикончим всех. Это и есть нормальная партизанская хитрость. И вообще: партизан безгрешен по природе своей, ибо проливая свою кровь во имя идеалов добра и справедливости, он смывает тем самым с себя любые грехи, как бы они ужасно не выглядели в глазах всяких тупиц.

Идея отпущения грехов понравилась партизанским вожакам больше всех остальных идей, прозвучавших в выступлении Даниила. Из рядов полевых командиров тут же раздались восторженные возгласы:

- Здорово!

- Правильно мыслишь, "академик"!

- Эх, развернемся! Все министрами станем!

- Мы за переговоры!

- И мы!

- И мы тоже!

"Даня, ты волшебник! - Хина смотрела на мужа полными восторга глазами. - Конечно, многое из того, что ты сказал - полный бред, но то, как ты говорил, выше всяких похвал".

- В общем, ежели "чинуши" и городской гарнизон к нам присоединятся, то хрен с ними, - подытожил выступление Даниила Фриц.

- А как насчет комитетчиков? - спросили у него.

- Там посмотрим, - уклонился от прямого ответа Фриц.

Даже после блестящего выступления Даля Ширинкин не рискнул открыто заявить о возможности заключения мира с федеральными террористами. Да и, откровенно говоря, не лежала у главнокомандующего партизанской армией Приваловска душа к такому миру.

ГЛАВА 10. Я СДЕЛАЛ ВСЕ, ЧТО МОЖНО

1

Кваша делал все, чтобы предотвратить штурм города извне и кровопролитие внутри его: интриговал, умолял, сулил, проклинал, угрожал и даже один раз встал на колени. И на некоторое время Павлу удалось остановить занесенный над Приваловском меч.

Во-первых, Фриц с согласия лидеров всех революционных организаций уральской столицы в присутствии толпы репортеров подписал с Квашой официальный Договор о сотрудничестве.

А во-вторых, Кваше удалось уговорить нынешнего командующего Уральским военным округом дать возможность мирному населению Приваловска покинуть взятый в кольцо город. И Дэнсан отдал приказ войскам 10-го корпуса отложить атаку уральской столицы.

Командующий мог себе позволить такое, поскольку не смог за последние часы не только получить от Зоршха четких указаний насчет сроков атаки города, но и вообще связаться с диктатором. А брать на себя всю ответственность за возможное разрушение уральской столицы Дэнсан не хотел.

Кваша, хоть и надеялся на мирное разрешение конфликта с военными, тем не менее не противодействовал подготовке города к обороне.

Кварталы города превратились в крепости.