Аллен Стил - Итерации Иерихона

Ральф приехал из графства Орандж в Калифорнии. Там он работал помощником менеджера в компании по приготовлению быстрой еды, а потом вступил в ВЧР, чтобы не забрали в армию. Он сплевывает в сторону и качает головой. "Пусть это предубеждение - то, что называю их черномазыми, признает он, - но они такие и есть. Знал бы я, что тут так будет, я бы уж скорее подался в Никарагуа хуанов пострелять".

Похоже, что такой заскорузлый подход для находящихся в Сент-Луисе ВЧР эндемичен; тем не менее член городского совета Стив Эстес заявляет, что дальнейшее пребывание ВЧР в Сент-Луисе имеет смысл. "Большинство моих избирателей хотят, чтобы на улицах был закон и порядок. Точка, - говорит он. - Как я считаю, у ВЧР есть моральные обязательства оставаться здесь, и я их в этом полностью поддерживаю".

Эстес, который, по мнению некоторых политических обозревателей, готовится к борьбе за пост мэра, хочет также закрыть палаточный городок в Форест-парке - приют бездомных после землетрясения. "Это место, - говорит он, - стало рассадником дармоедов. Если бы эти люди на самом деле хотели получить работу или новое жилье, они давно бы уже это сделали. А сейчас это просто еще один Вудсток, и я одобряю любые действия, чтобы очистить парк от этих бродяг".

Баррис считает, что все инциденты, в которых пострадало гражданское население, были спровоцированы местными. "Эти ребята прут толпой с численным превосходством сто к одному. Когда тебя припрет к стенке уличная банда и начнет швырять кирпичи, бутылки и вообще все, что под руку попадется, ты бы рад удрать, если только получится".

Дженсен с этим не согласен.

"Для нас они - оккупационные войска. Они предлагают нам: сдохни или смойся. Точка. Тогда они повыгоняют всех бедняков и построят торговый центр. Но мы здесь живем. И пусть вся округа выгорит, для нас это все равно места нашего детства".

Он замолкает и обводит взглядом стоящие вокруг дешевые городские дома. Низко пролетает боевой вертолет ВЧР. Когда шум удаляется, Дженсен продолжает:

"Нам не надо неприятностей. Мы не хотим и дальше жить так, как живем сейчас. Я знаю, что пули, которыми начинена эта летающая штука, обходятся налогоплательщикам в пять долларов каждая. Вы хотите сделать как лучше? Ладно. Дайте мне пять баксов за каждую гильзу, которую соберут на улице ребята... и вы не узнаете этой части города".

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РУБИНОВАЯ ОСЬ (17 АПРЕЛЯ 2013 ГОДА)

1. СРЕДА, 19:35

На сцене муниципальной Оперы стоял человек, но пел он не увертюру из "Встречай меня в Сент-Луисе". На самом деле он вообще не пел, это было какое-то дикое представление "а капелла" под названием "Блюзы Нью-Мадрида".

Думаю, это был молодой бизнесмен среднего уровня. Может быть, адвокат. Может быть, и то, и другое: младший партнер престижной фирмы "Шмук, Шмук, Шмук и Поп", специализирующейся по корпоративному праву. Яппи самой высокой пробы, диплом вашингтонского университета, в середине строка стажировки по корпоративному праву: достаточно хорош, чтобы получить работу начинающего у Шмуков с Попом, но не дотягивает до места в Клейтоне или Ледью. Так что жил он в цементной коробке в южных кварталах и каждый день мотался на работу в отслужившем восемь лет "вольво", на котором ездил еще будучи второкурсником Вош-Уна. Пять дней в неделю проталкивался через столпотворение машин внутреннего кольца, мечтая о "ягуаре" в гараже собственного дома в Хентли и собственной фирме "Шмук, Шмук, Шмук, Поц и Моудак" и стискивая зубы перед очередным выматывающим днем телефонных воплей и тяжелого пути вверх по общественной лестнице.

А в мае вся эта малина накрылась белым ландышем. Квартира сложилась в лист бумаги вместе с карточным домиком из бетона, автомобиль завалило сотнями тонн шлакоблоков и не совсем кондиционной сухой штукатуркой, а еще через неделю он нашел приют в Сквоттер-тауне, где ему пришлось жить в одной палатке с какими-то странными представителями национальных меньшинств, никогда в жизни не принадлежавшими к университетскому братству, и поддерживать свое существование разбавленным куриным бульоном и сандвичами с сыром; а тут еще стало известно, что братья Шмук решили сократить число младших сотрудников. С сожалением извещаем вас... как только откроется вакансия...

И у него чуть-чуть поехала крыша.

Теперь он стоит на сцене Муни, размахивая над головой бейсбольной битой и ревя голосом наркомана, уже десять дней не видавшего приличной дозы.

- При выборе бейсбольной биты, - надсаживался он, - нужно помнить пять моментов!

Жеваную полушинель цвета лондонского тумана с масляными пятнами он мог вынести из разбитого магазина братьев Брук. Меня зацепила не она, а его туфли. Итальянские кожаные туфли ручной работы, хотя и подхваченные кое-где желтой полосой клейкой ленты, были ему по ноге, и, несмотря на отросшие до плеч волосы и доходившую до воротника мятой рубашки бороду с проседью, он сохранил ту самую, которую ни с чем не спутаешь, артикуляцию адвоката, хотя вряд ли старшие партнеры сейчас бы его признали.

- Один! Размер биты должен быть такой, чтобы ты ее мог крепко схватить и удобно держать! - Он схватил двумя руками черную рукоятку биты красного дерева и сжал с такой злостью, что костяшки побелели. - Такой размер гарантия, что она не зря пройдется по чьей-то мазерфакерской морде!

Редкие аплодисменты из первых рядов вокруг оркестровой ямы. Дайте нам ваших бедных, ваших отверженных, ваших несчастных, тоскующих о свободе... [парафраз надписи на статуе Свободы в Нью-Йорке] и если мы не дадим им свободы, то дешевых развлечений хватит на всех. Но на дальних рядах амфитеатра под открытым небом только немногие обращали внимание на представление. Не меньше тысячи людей собралось сегодня в амфитеатре Муни, терпя холодный дождь и глядя на парад бездомных и полусумасшедших ораторов, проходивших через подмостки. По десятибалльной шкале бывший адвокат еле вытягивал на четверку.

- Музыку давай!

Это крикнула какая-то женщина из задних рядов. На одном крыле сцены стояла группа рок-музыкантов, ждущая своего часа быстро поставить свою кухню и что-нибудь сыграть за талоны на еду, которые им, быть может, кинут на сцену.

Адвокат либо не услышал, либо не обратил внимания.

- Два! - надсаживался он чуть уже треснувшим голосом. - Бита должна быть достаточно легкой, чтобы ты ее крутил с максимально возможной скоростью! - Он хлестнул битой по воздуху, как двадцать лет тому назад на стадионе Буша крутил Оззи Смит, ударяя по низкому мячу. - Вот тогда ты вышибешь ихние говенные мозги на засранный асфальт!

Несколько одобрительных выкриков, на этот раз с задних рядов. Он завладел вниманием аудитории: ничто так не привлекает людей, как ненаправленная ненависть. Однако мне показалась знакомой бита. Я продвинулся к краю сцены и вгляделся сквозь дождевую морось. На черной поверхности биты сверкнули белые автографы.