Аллен Стил - Итерации Иерихона

Люстры уже стали меркнуть, когда я заметил Кейла Мак-Лафлина. Он сидел в середине зала недалеко от помоста. Рядом с ним сидела его жена - пожилая худощавая пепельная блондинка. Они внимательно смотрели на сцену и не обратили внимания, когда я проскользнул на свободное кресло рядом с ними.

Огни погасли, оркестр заиграл мелодию из фильма "Мост через реку Квай", портьеры главного входа раздвинулись, и взвод копьеносцев в красной форме и в голубых шлемах пошел торжественным маршем по пандусу к сцене. Знаменосцы несли флаги Соединенных Штатов, штата Миссури и Общества Пророка Под Вуалью, а остальные - длинные пики: члены Общества Пророка Под Вуалью, назначенные в почетную стражу королевства Хороссан. Но при всей этой воинственной торжественности их регалии не годились бы ни для одной хоть сколько-нибудь уважающей себя армии. У многих в качестве медалей на туниках висели пробки от пива, несколько копьеносцев шли с фальшивыми бородами или в масках чудовищ, кто-то в солнечных очках или хирургических масках. У острия одной пики болтался воздушный шарик, с другой свисал женский лифчик. Толпа ритмично захлопала в такт оркестру, и потешные солдаты прошли по помосту на сцену. Там они разделились на две группы и встали по обе стороны от тронов.

В этот момент Мак-Лафлин посмотрел наконец в мою сторону. Я улыбнулся ему. Он снова отвернулся к сцене. Там капитан гвардии подошел к стойке микрофона и торжественным, напыщенным голосом провозгласил:

- _Имеем честь представить... его величество мистический Пророк Под Вуалью!.. И его королевский двор любви и красоты!_

Два музыканта появились у входа и затрубили в фанфары. Затем еще раз распахнулись портьеры и пропустили высокую фигуру.

Пророк Под Вуалью, сопровождаемый Королевой Любви и Красоты, вступил в свет прожектора и медленно пошел вниз под гремящие в такт овации зала. Края его шелковой тоги задевали пол, а свет прожектора играл на сине-золотой кайме одежды и отражался от викинговского шлема Могучего Тора. Его придворные, тоже под вуалью, как и он сам, ступали с тяжеловесной грацией вслед за ним, сверкая той же кричащей роскошью, хотя и с меньшим блеском.

Величие, богатство, зрелище. Все это вместе и еще что-то. Божественное право королей, законных или самозваных. Шампанские мечты, икорные фантазии, лелеемые многими, - и большой соблазн отдаться этой роскоши, пусть даже на один вечер. Но, глядя на Пророка Под Вуалью и его двор, идущих через Бальный зал, я не мог избавиться от мысли: как там тот больной ребенок, что я видел четыре дня назад; ребенок, свернувшийся на руках у матери под ледяным дождем в Муни?

Ел он сегодня хоть что-нибудь? Попала его мать в камеры под стадионом? А еще, зная то, что я знал о человеке, укрывшемся под вуалью пророка, значила ли для него хоть что-то судьба ребенка?

Что предскажешь, Пророк Под Вуалью?

Мак-Лафлин, аплодируя, повернулся ко мне. Сперва он смотрел, как человек, который увидел знакомое лицо, не может вспомнить, кто это, но потом его лицо исказилось - это он вспомнил, когда и где мы встречались. Я наклонился к нему:

- Это так развлекаются богатые?

Тут он посмотрел на меня прямо.

- Мистер Розен, - произнес он с подчеркнутой официальностью. - Какой неожиданный сюрприз.

- Что да, то да, - подхватил я. - Сложись все чуть по-другому, я был бы уже мертв.

Он ничего не сказал, а попытался сосредоточить свое внимание на сцене, где Пророк Под Вуалью и его королева занимали места на тронах. Я подождал, пока у хлопающих устанут руки и они сделают паузу, и тогда наклонился к нему снова.

- А знаете, - сказал я, - Стив Эстес отлично входит в роль.

- Не понимаю, о чем вы говорите.

- Да посмотрите на него. - Я мотнул головой в сторону сцены. - Сидит на троне, лицо под маской, а все перед ним склоняются и ползают. - Я пожал плечами. - Работа как раз для него.

Мак-Лафлин был ошеломлен. Он уже открыл было рот - задать очевидный вопрос, как капитан строевым шагом протопал к микрофону.

- _Его мистическое величество! Пророк Под Вуалью! Повелел мне представить славных дев! Его двора любви! И красоты!_

Снова запели фанфары, снова распахнулись портьеры. Оркестр заиграл "Великолепие и обстоятельства", и первая сияющая дебютантка выплыла на сцену, сопровождаемая улыбающимся, но слегка взволнованным отцом. Всплеснув руками - с соблюдением правил хорошего тона, - когда объявили ее имя, она начала путь по помосту на сцену.

Любопытство Мак-Лафлина возобладало. Продолжая механически хлопать руками, он наклонился ко мне:

- Как вам удалось...

- Узнать Пророка Под Вуалью? - Я усмехнулся, не обременяя себя аплодисментами. - Да мне "Руби" сказала. "Рубиновая Ось".

Он побледнел. Я подождал, смакуя неприятную для него минуту, а потом добавил:

- "Руби" мне рассказала о многом. Да вообще-то завтра это все можно будет прочесть в газетах.

Мак-Лафлин перевел взгляд на помост и аплодировал, пока следующая дебютантка наслаждалась своей порцией славы и света. Его супруга посмотрела на него, потом на меня, и выражение вежливого приветствия на ее лице сменилось некоторым смущением, когда она заметила замешательство супруга. Его лицо стало напряженным, как походка идущей по помосту дебютантки, и было отчего. У него тут намечался собственный выход на сцену.

- У вас есть какая-то причина меня искать? - спросил он свистящим шепотом.

- Мне надо вам задать несколько вопросов, - ответил я. - Это займет буквально минуту.

Од наклонил голову, потом повернулся и сказал что-то жене. Та продолжала аплодировать очередной идущей по помосту девушке. Я встал и пропустил его, а потом пошел за ним вниз по проходу.

Капельдинер закрыл за нами дверь, и мы вышли в пустое фойе. Издалека доносились музыка и аплодисменты, но здесь мы были одни, если не считать нескольких официантов, накрывающих столы.

Мак-Лафлин крупными шагами подошел к окну и повернулся прямо ко мне.

- Итак, - сказал он, отведя манжету и глянув на свой "Ролекс", - у вас есть минута. Что вам угодно?

Я вытащил из кармана Джокера, включил режим звукозаписи и сказал в микрофон:

- Меня зовут Джерри Розен. Я репортер газеты "Биг мадди...

- Я знаю, кто вы, - перебил он. - В чем дело?

Дело было в том, что он говорил с репортером, и я хотел, чтобы он это знал.

- Я работаю над статьей об участии "Типтри корпорейшн" в заговоре с целью ниспровержения законно избранного правительства Соединенных Штатов...

- Ничего об этом не знаю, - ответил он автоматически.

- О Соединенных Штатах или о заговоре?

- Я не знаю ничего ни о каких заговорах, - ответил он.

- Значит, вы отрицаете, что целью программы "Сентинел" было подавление гражданских беспорядков в США, даже если это означало использование оружия спутника против американских граждан?